Застрявший в "Возрождении"

Тем более, что еда здесь не шла ни в какое сравнение с тем, чем нас пичкали окраниты на каторге. Не шедевр кулинарии, но вполне съедобно.

– Долго мы уже тут? – спросил я, утолив первый голод.

– Только рассвело. Решили переночевать тут, всё равно далеко уйти бы не успели.

– А что с бессмертным?

– Тело сожгли, а башка вот тут.

Она подобрала с пола небольшой холщовый мешок, с которого натекла порядочная лужа.

– Зачем? – чуть не поперхнулся я.

– Хотела тебе кое-чего показать.

Посмотреть там действительно было на что. Отсечённая голова была… Живой. Стоило Двойке вытащить её из мешка, как она стала злобно клацать зубами, пытаясь отхватить ей пальцы. Корка на глазницах превратилась в плотные наросты, а обрубок шеи покрывало нечто странное. Присмотревшись, я едва не расстался с едой. Рану сплошь затянули тонкие розовые волоски, которые постоянно шевелились, будто черви.

Омерзительное зрелище. Глисты и то пригляднее выглядят.

– Знаешь, что это такое?

– Нет, впервые такую гадость вижу, – я невольно содрогнулся.

– Тело у него тоже сплошь в такой херне, – продолжила рассказывать девушка, пряча голову обратно в мешок. – Благодаря ей всё и зарастает прям на глазах. Я несколько раз резала и смотрела. Если кровь смыть, очень хорошо видно. Эти нитки сшивают рану, будто порванную рубаху.

– Надеюсь, ты их не трогала?

– Я что, дура? – хмыкнула мечница. – Но куском мяса в них ткнула ради интереса. Так нити его быстро схарчили, и рана затянулась ещё быстрее. А вот бухло они не любят, особенно крепкое.

Остаток бутылки она демонстративно вылила на мешок.

– Вы хорошо сожгли тело? – уточнил я, после того, как он чуть шевельнулся.

– Тут свой крематорий есть, так что не беспокойся. Спалили до тла.

– Что с остальными людоедами?

– Вроде дохлые, как им и полагается. Семьдесят три трахнутых ублюдка. Расскажешь кому – не поверят…

– А Марь с Осенью?

– Мы их приготовили, но трогать не стали. Решили вас, доходяг, дождаться, пока не очухаетесь.

– Надо бы и Лифф накормить, у неё же нога сломана, – спохватился я.

– Ой, да что с ней станется! Её сколько ни корми, так и останется мелочью костлявой.

– Сестрёнка-а-а-а… – тут же донеслось из гостевой комнаты.

– Окраново вымя!

Бывшая наёмница выругалась, но всё же отнесла часть припасов «младшей сестрице». Переломы у неё ещё не срослись окончательно, но медикаменты всё же делали своё дело. Уже к завтрашнему дню она сможет ходить без костылей. Цена за это чудо оказалась стандартной – девчонка оказалась голодна, как будто неделю ничего не ела. С едой она расправилась ещё быстрее меня.

Тошнотворные воспоминания её явно не мучили.

А тем временем вернулся разведотряд во главе со Льдом. У того тоже рука пока что покоилась на перевязи, но отщепенец уже мог ей шевелить. Троица обшарила всё селение вместе с окрестностями, не обнаружив ни души. Заодно они приоделись в новую экипировку, а Сторк взял вместо сломанного в бою меча почти такой же полуторник.

Новость об отсутствии соседей оказалась прекрасная, но меня всё равно не отпускало противное чувство, что нам на головы медленно падает самолёт. И с каждой минутой непонятное беспокойство только нарастало. Так и подмывало броситься отсюда прочь.

Но сначала требовалось проститься с теми, кто ушёл другой дорогой.

Воины обернули тела погибших девушек в дорогую ткань, превратив их в подобие мумий. А вот Тэмпу трогать нарочно не стали, как и его дружков, позорно полёгших в лесу. С собой они забрали всего четверых людоедов, остальные отщепенцы предпочти разбежаться и нашли свою смерть поодиночке. Льду удалось обнаружить девятерых бандитов. Даже больше, чем нас было при обороне крепости.

Наберись кто-нибудь храбрости уйти в селение, мог бы выжить вместе с нашим отрядом. А так нам пришлось заплатить жизнями двух человек.

Сторк скрипел зубами, сжимая мозолистые кулаки, но прикоснуться к Осени никому не дал. Сам возложил её в приёмную камеру крематория, шепча под нос молитву. Марь погрузили Хруст с Двойкой, после чего закрыли широкую заслонку.

Внизу, под мелкоячеистой решёткой, располагалось горнило. Туда обычно закидывали каменный уголь, дающий очень жаркое пламя. Если топить обычными дровами, ни с каким поддувалом нужной температуры не выйдет. И тогда вместо кучки праха в камере останется обугленный костяк.

Я думал, что Двойка закинет туда и голову бессмертного людоеда, но та раздобыла где-то отрез непромокаемой ткани, обернув в неё промокший мешок.

– Пригодится, – ответила она на мой невысказанный вопрос. – Ногти стричь мне будет.

– Хочешь её кому-то сбыть? – догадался я.

– На слово нам всё равно никто не поверит, Рю. А вот если в империи узнают, что среди людоедов появились такие уроды, мелочиться с наградой не будут.

– Если бы только среди дикарей… – задумчиво протянул я.

Лёд вместе со Сторком зажгли с двух сторон заправленное топливом горнило, но кузнец не спешил отходить от разгорающегося костра, едва не опалив себе бороду. Я подошёл к нему и положил руку на плечо.

– Пойдём.

– Скажи, как она умерла? – неожиданно спросил он.

Его единственный глаз блестел, отражая яркое пламя.

– Как герой, – сказал я, не покривив душой. – Она остановила дикаря в доспехах, не дав ему пройти на лестницу.

– Совсем не похоже на неё…

– В душе Осень была храброй, хотя сама считала иначе. Перед смертью она просила передать тебе, что ей жаль. И ещё, чтобы ты жил дальше, ради неё.

Последнее было чистым вымыслом, но я не испытывал стыда по этому поводу. Уверен, что девушка и сама хотела произнести нечто в таком духе. Просто не успела.