Застрявший в "Возрождении"

Глава 9

– Нужно избавиться от раненных, – заявил Чага ближе к вечеру.

Мы устало брели по очередному хребту из светлого известняка, выискивая место для ночёвки, и такой неожиданный каминг-аут прозвучал, как гром среди ясного неба. Я и раньше подозревал, что у самурая не всё в порядке с головой, а теперь убедился в этом окончательно.

Дело в том, что полностью целых среди беглецов можно пересчитать по пальцам на моей клешне. Кто-то поранился об острые камни, кого-то зацепило во время обстрела, а остальные пострадали в коротких схватках с охраной. К последним относился и Сторк, которому проткнули бицепс мечом. Кузнец больше привык молотом махать, поэтому его едва не зарубили в общей суматохе. Сейчас его левую руку украшала тугая повязка, а на правой висела выбившаяся из сил Осень.

– И как это понимать? – уточнил я, присев на горячие камни.

Моему примеру последовали остальные члены отряда, и вскоре к ним присоседились прочие беглецы. На ногах остались только наёмники, коих осталось не так уж и много. А моя сидячая поза помимо отдыха ногам позволяла пристроить трофейный арбалет на коленях. На всякий случай.

– С нами раненые ночевать не будут, – продолжил настаивать командир Багровых. – Их могут издалека почуять.

– А, ты про костепсов… – выдохнул я с облегчением. – Им сейчас не до нас. Да и кровь ни у кого не хлещет.

– С чего ты решил, что твоё мнение кого-то волнует? – грозно насупился самурай. – Мне твои выходки уже надоели.

– Увы, придётся потерпеть.

По бокам от меня тут же встали Двойка с Хрустом, держа мечи наизготовку. Чуть позже к ним присоединился Сторк, правильно расценив своё шаткое положение, а также безымянный рабочий с нагайкой, не отстающий от нас ни на шаг. Против них с недовольной миной замер Фэнг в компании с Нобу, Широ, и Жмыхом. Остальные наёмники так и не смогли покинуть «Возрождение», оставшись там навсегда. Разглядев противников, взломщик толкнул локтем соседа, который участвовал ещё в вылазке против людоедов, и ошарашено зашептал:

– Чтоб мне сдохнуть! Да это тот самый бешенный жук, который жрёт всё подряд!

– Гонишь! – мотнул головой Широ. – Его ж грохнули давно.

– Точно он, я его узнал…

– Кстати, – спохватился я, обернувшись к Хрусту. – За что тебя на костёр определили?

– Переломал руки нескольким человекам, пытавшимся отобрать еду, – как ни в чём не бывало ответил он. – А когда меня хотели наказать, ещё одному отгрыз лицо.

– Занятно…

– Говорил же, это ебучий каннибал! – продолжил истерично настаивать Жмых. – Он своих жрал, когда его поймали. Надзиратели сами шептались, им врать незачем.

– Это правда?

– Я хотел восстановить Связь, – с отчётливой ноткой грусти проскрипел рой. – Думал, это поможет. Голод меня не мучил, но я слишком долго был один. Теперь у меня есть хозяин и новая цель, больше мне ничего не нужно.

– Отлично. И кстати, ты ведь не будешь больше никого есть?

– Только по твоему приказу, хозяин!

– Вот видите, – ухмыльнулся я. – Он хороший. Будете вести себя прилично, и никто не пострадает.

– Решил пойти против нас? – покачал головой Чага. – Вы не воины, а грязное отребье, возомнившее о себе слишком много. За вами даже численного преимущества нет, хотя оно вас бы и не спасло.

Здесь командир слегка передёрнул карты, ведь троица выживших каторжников предпочла держаться от всех нас подальше. Двое из них имели ранения, так что присоединяться к Чаге они точно не спешили.

– Я тебе, пердун старый, глаза вырежу! – прошипела Двойка, едва сдерживаясь. – Давай посмотрим, кто из нас настоящий воин?!

– Остынь, – осадил я двурукую. – И ты, Чага, тоже. Боишься, что каплю крови учуют, а сам хочешь устроить резню. Не очень разумно, как мне кажется.

– Лучше себе отсечь руку, если она не слушается, – заявил самурай. – Ты сам захотел войны!

– У меня и в мыслях не было на тебя нападать. Напомни, кто только что хотел избавиться от раненых?

– Только тяжёлых, из-за них нас всех выследят. Это вынужденная мера.

– Повторяю, собаки не опасны. И сейчас это докажу.

Я с кряхтением поднялся на ноги, закинув арбалет за спину, после чего направился прямо к недоумевающим наёмникам. Мои телохранители против такого безрассудного поступка решительно запротестовали, и только мой приказ заставил их остаться на месте. Заодно я проверил, как работает пресловутое подчинение. Двойка обозвала меня всякими нехорошими словами, но останавливать не стала. Хруст же молча встал, переминаясь с ходули на ходулю и многозначительно покачивая мечом.

Чага презрительно фыркнул, но всё же повторил мой манёвр, выйдя из-за спин подчинённых. Меня он не боялся совершенно, и всячески это демонстрировал. Даже клинок опустил.

– Желаешь дуэли?

– Нет, конечно. Хочу показать тебе, что ты не прав.

Я снял с шеи кожаный кисет, который взял у Осени, как только мы покинули ущелье. Всю дорогу носил его, словно амулет, что не так уж далеко от истины. Курением здесь не занимаются, и в таких мешочках обычно носят разные мелкие вещицы, не терпящие сырости. Например, трут для разжигания костра, соль и прочие специи.

– Что там? – хмуро поинтересовался самурай.

– Понюхай, и узнаешь. Только сильно не затягивайся…

Зря предупреждал, ибо наёмник на полном серьёзе собрался всосать широкими ноздрями добрую половину содержимого. Я едва успел отдёрнуть кисет, но и того хватило, чтобы командир внезапно покраснел и принялся истошно чихать. Он делал это настолько часто и яростно, что пришлось убеждать остальных, что это не отрава.

В себя Чага пришёл лишь через минуту, несколько раз высморкавшись на камни. Глаза его нездорово блестели, и в них отчётливо читалось желание кое-кого четвертовать на месте.

– Это огненная травка, перетёртая в порошок, – пояснил я. – Ею иногда мясо натирают…