Страница 37 из 44

. Книга третья. 1978 год. Возвращение

Медведев Олег

Перечить Бескову по футбольным вопросам было практически невозможно. «Если Бесков начинал говорить, перебивать его было нельзя. Как учитель в школе, он ненавидел пререкания…»520, – вспоминал Александр Мостовой. Как рассказывал Георгий Ярцев, «…мы с Хидиятуллиным в том «Спартаке» чаще всего спорили с Бесковым, поэтому и получали больше всего подзатыльников…»521. Хидиятуллин вообще частенько по молодости проявлял норов по любому поводу. Ярцев припомнил трагикомичную ситуацию, «…как однажды на обеде в Тарасовке Бесков ни с того ни с сего стал вслух зачитывать команде заметку из «Науки и жизни» о вреде жареного картофеля. Прослушав лекцию, Вагиз на глазах у тренера отправился… за добавкой этой самой картошки…»522. «Ему кто мог возражать? Хидиятуллин. Сорокин – в силу характера… Наверное, Ярцев в свое время. Остальные сидели и слушали…»523, – подтвердит Борис Поздняков. «В свое время я тоже нередко оставался недоволен работой Бескова. Но повлиять на ситуацию не мог и ограничивался лишь ворчанием…»524, – признается Сергей Родионов.

«50 лет в футболе» – это был его главный тезис. И нам оставалось только соглашаться…»525, – констатировал Бубнов. И с годами все это только усугублялось. «Спорить с Бесковым рисковал только Дасаев, может, иногда Хидиятуллин. Но уж точно не молодежь…»526, – вспоминал о времени, когда он начинал карьеру в «Спартаке», Александр Мостовой. Причем Дасаев, по его словам, был на особом положении: «На разбоpax игр никому не позволялось говорить лишнего – а он мог… Вагиз мог резко ответить тренеру, но Бесков сразу ставил его на место, не давал особо высказаться, как Дасаеву. Константин Иванович знал, что Хидя способен сказануть лишнее. Если Дос мог поспорить‑посмеяться, то Хидя порой был готов вспылить и огрызнуться. Поэтому Бесков моментально его осаждал. Буба, Александр Бубнов, казался более конструктивным… Он тоже пытался на разборах отвечать Бескову, но в долгие дискуссии с тренером не лез, уступал…»527.

«Когда Дасаев или Хидиятуллин говорили, что не согласны с ним, он предлагал им пройти к демонстрационной доске и высказаться. А потом все равно доказывал, что они не правы. Или так поворачивал дело…»528, – вновь из воспоминаний Бубнова. – «Иногда ответ был крайне лаконичным: «Помолчи!». Продолжать Бескову не требовалось, потому что все понимали, если не будешь молчать, очень скоро в «Спартаке» тебя не будет. Вот все и молчали. Говорить можно было только в тех случаях, когда он задавал вопрос. Да и то, нужно было тщательно подбирать слова, не дай бог, ляпнешь то, что не понравится Бескову…»529.

Особняком тут можно назвать только Юрия Гаврилова, человека редкого обаяния. «При очень сильных деспотических проявлениях Бескова, Гаврилов был единственным человеком, кто мог ему противоречить, а посему единственным просветом, который скрашивал частенько обстановку в команде. Он тонко улавливал моменты, когда можно пошутить и сказать что-то Константину Ивановичу…»530, – считает Юрий Васильков. Александр Бубнов соглашается – и не соглашается: «Гаврилов умел все перевести в шутку, и на него никто никогда не обижался. Кроме, пожалуй, Бескова…»531. По словам Бубнова, «… он с ним разговаривал так, как другие говорить либо не могли, либо боялись. Гаврилов возражал, как правило, с юмором, что Бескова еще больше злило…»532.

Другой известный в нашем футболе шутник и хохмач Валентин Бубукин утверждал, что у Константина Ивановича вообще были проблемы с чувством юмора: «Болезненно он переносил любые шутки. Уже значительно позже мы ездили ветеранами на игры в Израиль. Гуляю я по базе, а на лавочке сидят Бесков, Яшин и Царев. И тут Константин Иванович говорит:

– Валь, есть какой-нибудь новый анекдот?

Меня чуть инфаркт не хватил, еле откачали. А в те времена, когда он нашим тренером был, мы боялись смеяться даже в своем кругу…»533.

Версия Бубнова представляется более убедительной: «Он не любил, когда шутили на темы, которые он считал серьезными. Или, что еще хуже, над ним самим…»534. А шутки Гаврилова порой граничили с дерзостью. Бесков, как рассказывал Леонид Трахтенберг, «…на мелкие травмы игроков реагировал фразой: «О, у меня это было. Лечится баней». Повторялось так часто, что однажды затянул: «У меня это было…» – как раздался голос Гаврилова: «Константин Иванович, когда же вы играли, если у вас все это было?!». Народ упал, а Бесков махнул рукой: «Да ну тебя, Гаврила!..»535. «Когда Гаврилов дерзил Бескову, тот иногда даже краснел от обиды и возмущения…»536, – вспоминал Бубнов. Спасало одно: «На самом деле, Гаврила никого никогда не хотел обидеть, и никому зла не желал…»537. Ну, правда, как можно обижаться всерьез на Гаврилова…

«Как ни парадоксально, с Бесковым гораздо легче было общаться после поражений, чем после побед. Мы шутили, что когда проигрывали, он слезал с Эвереста и опять начинал работу, засучив рукава. И становился таким, каким мы его знали в 77-м. Мы-то в такие моменты думали: ну, все, сейчас будет такой разбор полетов, что разорвут нас в клочки, которые будут летать по Тарасовке. А получалось противоположное…»538, – заметил однажды Вагиз Хидиятуллин. «Старший никогда не пребывает в состоянии благодушия. Даже если все складывается как нельзя лучше – есть очки, идет игра, от поздравлений нет отбоя. Напротив, в такие моменты он еще более сосредоточен, деятелен, даже задирист…»539, – Ринат Дасаев в своей книге «Мы все – одна команда» будет очень деликатен. Задирист, это мягко сказано: «Игрокам расслабляться не давал. После победных матчей старался не хвалить. Наоборот, мгновенно опускал с небес на землю…»540, – уточнит Юрий Гаврилов и вспомнит показательную историю: «…Мы ехали из Киева в поезде. Выиграли мяча в три, настроение хорошее… Бесков пошел по вагону, заглянул в наше купе. <…> Всем «напихал» – и тут я не усидел: «Константин Иваныч, в чем дело-то? Мы разве проиграли?»… Он терпеть не мог, когда ему в противовес начинали говорить. Обычно все затихали, выговорится, уйдет – ну, и ладно. А я не любил молчать. Бесков насупился: «Ты картину видел, «Иван Грозный убивает своего сына»?» – «Видел. А причем здесь Иван Грозный?» – «Запомни: я тебя породил, я тебя и убью…». И ушел…»541.

«…За Константином Иванычем такое водилось – если выигрываем, его распирает изнутри. Эмоции не сдержать, чтобы все поняли – исключительно его заслуга…»542, – заметит Гаврилов: «…Если команда выиграла – сразу: «Я вам все рассказал!»…»543. Александр Нилин не без оснований полагал, что Бескова преследовало известное ощущение недооцененности: «Спартаковцы по лидерскому своему характеру воспринимали возвращенное первенство как должное. Они полагали, что тренерский талант Бескова помог вернуть по праву им принадлежащее. Бескову же, котировавшемуся и прежде, как великий тренер, но тренер-неудачник, поскольку к столь впечатляющей победе он еще никогда ни одну из тренируемых им команд не приводил, Бескову-победителю важно было признание, что всю игру «Спартака» он поставил принципиально по-новому. С него, хотелось бы ему, вероятнее всего, услышать, «Спартак» и начинается как команда мирового класса…»544.

520

Александр Мостовой «По прозвищу «Царь». Издательство «Городец», Москва, 2009 г.

521

Олег Романцев, Денис Целых «Романцев. Правда обо мне и «Спартаке». Издательство «Эксмо», Москва, 2018 г.

522

Андрей Морозов «Соло Хидиятуллина». Газета «Советский Спорт», 03.03.2004 г.

523

Юрий Голышак «Характер». Газета «Спорт-Экспресс Футбол», 11.04.2003 г.

524

Геннадий Ларчиков «Мог стать парижанином». Газета «Советский спорт», 04.09.2002 г.

525