Страница 70 из 335
В один из дней Мусаси в неофициальной одежде вышел прогуляться вместе с Дзётаро. Взор его был устремлен на поля, на работающих крестьян.
– Удивительно, просто невероятно! – несколько раз повторил Мусаси.
– Что? – спросил Дзётаро. Он поразился, что Мусаси разговаривает сам с собой.
– Покинув Мимасаку, я побывал в провинциях Сэцу, Кавати, Идзуми, в Киото и Наре, но нигде не видел ничего подобного.
– Что здесь особенного?
– Хотя бы множество деревьев в горах. Дзётаро засмеялся.
– Так они везде есть!
– Деревья, да не те. В Ягю все деревья старые, а это значит, что здесь не было войн, войска не валили лес для костров. Это также означает, что в этих краях давным-давно не знают голода.
– И все?
– Нет, не все. Поля зеленые, ячмень притоптан для укрепления корней. Послушай! Веретена жужжат в каждом доме. Ты заметил, что крестьяне завистливо не оглядываются на богатых и хорошо одетых путников?
– Что еще?
– На полях работает много девушек. Стало быть, народ здесь зажиточный и жизнь течет спокойно. Дети растут здоровыми, стариков почитают, молодые люди не бегут в другие провинции в поисках счастья. Готов поручиться, что клан Ягю богат, а мечи и ружья в его арсенале вычищены и исправны.
– Ничего особенного не нахожу, – возразил Дзётаро.
– И неудивительно.
– Вы же пришли сюда не для того, чтобы любоваться пейзажем. Будете сражаться с самураями дома Ягю?
– «Искусство Войны» не сводится только к сражениям. Люди, которые так думают и довольствуются едой на день и ночлегом на ночь, просто бродяги. Серьезный ученик занят больше тренировкой ума и дисциплиной духа, чем отработкой боевых навыков. Он должен знать все – географию, ирригацию, нравы и обычаи людей, их характер, их отношения с владетельным феодалом своей местности. Он должен интересоваться внутренней жизнью замка, а не ограничиваться ее внешней стороной. Словом, он должен побывать везде, где только можно, и узнать все, что возможно.
Мусаси понимал, что его наставления мало что значат для Дзётаро, но он хотел быть честным с мальчиком и не отделываться от его вопросов. Любопытство Дзётаро не раздражало его, и он отвечал вдумчиво и серьезно.
Мусаси и Дзётаро сходили посмотреть на замок Коягю, как официально именовался главный дом, прогулялись по долине и вернулись на постоялый двор.
В селении он был только один, но весьма вместительный. Он стоял на горном тракте Ига, поэтому паломники, направлявшиеся в храмы Дзёруридзи и Касагидэра, останавливались здесь на ночлег. Каждый вечер дюжина вьючных лошадей стояла у коновязи под деревьями или под навесом постоялого двора.
– Гуляли? – спросила служанка, проводившая их в комнату.
Ее можно было принять за мальчика из-за шаровар, какие обычно носят женщины в горных селениях, не будь она повязана девичьим красным оби. Не дожидаясь ответа, она сказала:
– Не угодно ли помыться?
Мусаси сразу отправился в баню, а Дзётаро решил познакомиться со сверстницей.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Не знаю, – ответила девочка.
– Ты что, ненормальная? Своего имени не знаешь?
– Котя.
– Неужели «Чай»? Смешное имя!
– Что смешного? – рассердилась Котя и ударила мальчишку.
– Караул, бьют! – заорал Дзётаро.
Увидев одежду на полу предбанника, Мусаси понял, что в бане уже кто-то есть. Раздевшись, он вошел в наполненное паром помещение. При появлении рослого чужака оживленно беседовавшие трое мужчин замолкли. Мусаси с наслаждением погрузился в деревянную лохань, и горячая вода выплеснулась через край.
Примолкшие мужчины снова как-то странно посмотрели на Мусаси, который блаженно закрыл глаза, оперевшись головой о стенку лохани.
Вскоре они продолжили прерванный разговор. Они мылись, не залезая в лохань, кожа на спинах была белой, с сильными мускулами. Судя по говору и манерам, это были городские люди.
– Как звали самурая из дома Ягю?
– Кажется, Сода Кидзаэмон.
– Ягю, вероятно, не так хорош, как гласит молва, если послал вассала с отказом от поединка.
– Если верить Соде, Сэкисюсай удалился на покой и ни с кем не сражается. Интересно, это правда или простая отговорка?
– Не похоже на правду. Узнал, что второй сын из дома Ёсиоки бросил ему вызов и решил поберечься.
– Во всяком случае, он учтиво прислал фрукты и осведомился, как мы устроились.
Услышав фамилию Ёсиока, Мусаси открыл глаза. В школе Ёсиоки он краем уха слышал, что Дэнситиро отправился в Исэ. Эти трое, похоже, возвращаются в Киото. Один из них Дэнситиро. Кто же?
«Не везет мне с баней, – сокрушался Мусаси. – Сначала Осуги обманом затащила в западню, теперь я голышом нарвался на одного из семьи Ёсиоки. Он, конечно, слышал о случившемся в школе. Стоит ему узнать, что я тот самый Миямото, мгновенно бросится в предбанник за мечом».
Мужчины, однако, не обращали внимания на Мусаси. Из их разговора следовало, что сразу по прибытии в Коягю они послали письмо в дом Ягю. Видимо, Сэкисюсай имел какие-то отношения с Ёсиокой Кэмпо, когда тот был наставником сегунов, поэтому Сэкисюсай подтвердил получение письма от сына Кэмпо, послав Соду с визитом вежливости на постоялый двор. Городские юноши расценили поведение Сэкисюсая как «учтивое» и пришли к выводу, что старик «решил поберечься», что вообще он «не так хорош, как гласит молва». Юноши были безмерно кичливы. Мусаси они казались смешными. Он видел, в каком порядке поддерживается замок Коягю и как зажиточны поселяне. Молодые люди из города были горазды на одно краснобайство.
Мусаси вспомнил притчу о лягушке, живущей на дне колодца и ничего не ведавшей о внешнем мире. Жизнь порой переиначивает притчу, подумал он. Лощеные обитатели Киото знали обо всем, что происходило в столице, судили обо всем на свете, они видели широкие морские просторы, но им и в голову не приходило, что в каком-то колодце растет и набирает силу лягушка. Здесь, в Коягю, вдалеке от политического и экономического центра страны крепкий самурай десятилетиями жил здоровой деревенской жизнью, храня традиционные добродетели, совершенствуя их, укрепляя свое положение среди селян.