Страница 182 из 335
– Не отпускайте его!
Из ее сбивчивого рассказа Мусаси понял, что меч Дзётаро оглушил привратника, но не убил его. Ёсино приказала всем держать язык за зубами. История могла закончиться тяжелыми последствиями, потому что появление в заведении «Огия» ученика Мусаси доказывало, что Мусаси до сих пор не покинул Янаги-мати.
– Ясно! – коротко бросил Мусаси.
Он посмотрел на Дзётаро, который забился в дальний угол комнаты, почесывая голову и глядя куда-то в сторону.
– Не представляете, что случится, если мальчик окажется на улице. Теперь все знают, что он ваш ученик. Там полно людей Ёсиоки, которые вас подкарауливают. Коэцу просил хозяина заведения и Ёсино позаботиться о вас. Ёсино вас просто не выпустит, – тараторила девочка. – Самураи решили стоять здесь до победного конца. Они уже заявили, что мы вас прячем. Едва отделались от них. Они держатся так, словно собрались на большую войну, в полном вооружении до зубов, везде выставили посты. Ёсино считает, что вам следует остаться у нас еще на три-четыре дня.
Мусаси поблагодарил девочку и загадочно произнес:
– У меня свой план действий.
К Коэцу вместо Дзётаро послали слугу, который через час вернулся с письмом. Коэцу писал: «Надеюсь, что мы когда-нибудь снова встретимся. Жизнь коротка, хотя кажется бесконечной. Береги себя».
Короткое письмо обрадовало Мусаси.
– Ваша одежда в фуросики, – сказал слуга. – Матушка господина Коэцу просила передать вам сердечные пожелания.
Привычное старое кимоно из хлопка вернулось к хозяину. Оно испытало и палящее солнце, и затяжные дожди, и холодные росистые ночи. Человеку, серьезно постигающему науку меча, оно подходило лучше, чем шелковые наряды заведения «Огия». Мусаси не нужна другая одежда...
Пропахшее телом воина кимоно теперь было чистым и выглаженным. Конечно, выстирала его Мёсю. «Как приятно чувствовать материнскую заботу», – подумал Мусаси. Судьба обрекла его на одинокое странствование по дорогам жизни; из родни у него была только сестра, которую он никогда не увидит. Мусаси не мигая смотрел на догорающий в очаге огонь. Поднявшись, он решительно произнес: «Пора!» Он засунул меч за пояс, и гнетущая тоска улетучилась. Меч для Мусаси был отцом и матерью, братом и сестрой. Он дал себе такой обет и до конца дней сохранит ему верность.
Дзётаро был уже в саду. Взглянув на звездное небо, он подумал, что Оцу еще не спит в этот поздний час. «Какая неожиданность для нее! Обязательно расплачется от радости», – решил мальчик.
– Дзётаро, ты вошел сюда через задние ворота? – спросил Мусаси.
– А я не знаю. Знаю только, что ворота там, – махнул рукой Дзётаро.
– Жди меня там.
– А мы не вместе пойдем?
– Вместе, но прежде я попрощаюсь с Ёсино.
– Хорошо.
Дзётаро не хотел отпускать Мусаси даже на несколько минут, но в эту ночь он был готов на все ради учителя.
Заведение «Огия» было раем, но недолгим. Мусаси понял, что он не зря провел здесь два дня и две ночи. До прихода сюда его душа и тело походили на ледяную глыбу, которой были чужды красота луны, запах цветов, ласковое сияние солнца. Мусаси не сомневался в правильности своей суровой жизни, но теперь он понял, что самоистязание способно превратить человека в тупое, ограниченное, скучное существо. Такуан говорил Мусаси, что в нем таится мощь дикого зверя, Никкан предупреждал его об избытке силы. После боя с Дэнситиро Мусаси не мог освободиться от напряжения и скованности. За два дня в Янаги-мати Мусаси отдохнул. Он пил сакэ, когда хотелось, дремал, читал, немного рисовал, предавался праздности. Раньше он не знал, как важно время от времени отвлекаться от дел, а теперь решил по возможности устраивать себе изредка беззаботную жизнь дня на три-четыре.
«Скажу два слова Ёсино – и все», – подумал Мусаси, глядя на освещенные сёдзи и мелькавшие за ними тени. Из заведения доносились звуки сямисэна и буйное пение гостей. Заходить в дом было неловко, и Мусаси решил поблагодарить Ёсино в душе, надеясь, что она поймет. Поклонившись в сторону дома, он пошел прочь. Когда он нашел Дзётаро, подбежала Ринъя и протянула Мусаси записку. Развернув листок, он почувствовал волнующий запах алоэ. Чуть помедлив, он начал читать: «Лунный свет на ветвях деревьев долговечнее, чем цветы, теряющие лепестки ночь за ночью. Надо мной смеются, когда я плачу, роняя слезы в чью-то чашечку сакэ. Возьми мои слова на память».
– От кого записка? – поинтересовался Дзётаро.
– Так, от одного человека.
– От женщины?
– Не имеет значения.
– О чем она пишет?
– Не твое дело.
Дзётаро, вытянув шею, понюхал листок.
– Хорошо пахнет, – сказал он. – Похоже на алоэ.
ВОРОТА
Дзётаро полагал, что они потихоньку выберутся задворками.
– Ведь мы придем к главным воротам! – удивился он. – Опасно!
– Хм-м!
– Лучше пойти в другую сторону.
– Ночью открыты лишь главные ворота.
– Можно перелезть через стену.
– Это удел трусов. Мне дороги честь и репутация. Настает мой час, и я, по обыкновению, иду через главные ворота.
– И сейчас тоже?
Мальчику было страшно, но он уже не задавал вопросов, поскольку честь для человека из воинского сословия ценилась дороже жизни.
– Я должен, но ты еще маленький, поэтому выбирайся безопасным путем, – сказал Мусаси.
– Как это?
– Через стену.
– В одиночку?
– Да.
– Не могу.
– Почему?
– Это трусость.
– Не валяй дурака. Они ведь охотятся за мной, ты ни при чем.
– Где же мы встретимся?
– У конюшен Янаги.
– Обещаешь прийти?
– Конечно.
– Дай слово, что не сбежишь от меня.
– Не убегу. И запомни, что я учил тебя никогда не лгать. Раз сказал, что встретимся, так и будет. Давай подсажу тебя на стену, пока-никого нет.
Дзётаро подбежал к стене и задрал голову, посмотрев наверх. Стена была в три его роста. Следом подошел Мусаси, почему-то с мешком древесного угля. Сбросив мешок на землю, он припал к узкой трещине в стене.
– Ты что-нибудь видишь? – спросил Дзётаро.
– Один камыш. Спускайся поосторожнее, там может быть вода.
– Я не боюсь промокнуть, но как я влезу на стену? Мусаси пропустил вопрос мимо ушей.