Страница 180 из 335
– О? – удивленно поднял брови Мицухиро. – Он до сих пор у Ёсино? – В голосе аристократа прозвучали нотки зависти.
– Она поймет, что Мусаси ничем не отличается от других мужчин, – поспешил с утешением Такуан. – Только с виду кажутся разными, да и то в молодом возрасте.
– Странная женщина. Что она нашла в этом мужлане?
– Не берусь толковать ее мысли. Оцу тоже не понимаю. Вероятно, я вообще не понимаю женщин. По-моему, все они слегка помешаны. А Мусаси сейчас вступил в пору весны жизни. Настоящая жизнь только начинается для него. Будем надеяться, что он поймет важную истину – женщина опаснее меча. Никто не разберется в его делах, кроме самого Мусаси, так что мне остается лишь отправиться в путь.
Монах почувствовал неловкость, дав себе волю разговориться в присутствии Дзётаро. Поспешно поднявшись, он стал прощаться, еще раз попросив хозяина дома позаботиться об Оцу и мальчике.
Старая пословица учит, что путешествие следует начинать с утра, однако Такуан не намеревался следовать ей. Он вышел за ворота, когда солнце клонилось к закату. Дзётаро семенил рядом, вцепившись в рукав монаха.
– Вернись, пожалуйста, и успокой Оцу. Она начнет рыдать, а я ничем не смогу помочь.
– Ты говорил с ней о Мусаси?
– Она просила узнать, когда он придет. Боюсь, она умрет, если он не навестит ее.
– Положим, не умрет. Оставь ее в покое.
– Такуан, кто такая Ёсино?
– Зачем тебе знать?
– Но ты сказал, что Мусаси у Ёсино.
– Э-э... Я... У меня нет сейчас времени заниматься исцелением Оцу. Передай ей кое-что от моего имени.
– Что сказать?
– Пусть как следует ест.
– Я говорил то же самое сто раз.
– Неужели? Пока это единственное, что можно ей сказать. Если она не будет слушаться тебя, можешь выложить ей всю правду.
– Какую правду?
– Мусаси сошелся с куртизанкой по имени Ёсино и не выходит из веселого квартала два дня и две ночи. Оцу совершит глупость, продолжая любить такого человека.
– Это ложь! – воскликнул Дзётаро. – Он мой учитель! Он самурай! Он не способен на такое! Если я скажу все это Оцу, она наложит на себя руки. Вот уж кто глупец, так это ты, Такуан. Старый болван!
– Ха-ха-ха!
– Кто тебе дал право говорить непристойности про Мусаси и обзывать Оцу глупой?
– Славный ты мальчуган, Дзётаро! – Такуан потрепал мальчика по волосам.
Дзётаро отстранился.
– Хватит, Такуан! Никогда больше не стану просить тебя о помощи. Я сам найду Мусаси, приведу его к Оцу.
– Тебе неизвестно, где он.
– Ничего, найду!..
– Настроен ты решительно, но Ёсино тебе придется долго искать. Подсказать?
– Не утруждайся!
– Дзётаро, я не враг ни Оцу, ни Мусаси. Который год я молюсь об их счастье.
– А почему .ты постоянно говоришь с издевкой?
– Тебе так кажется! Может, ты и прав. Беда в том, что оба сейчас – больные люди. Если оставить Мусаси в покое, он справится сам, но Оцу нуждается в помощи. Я пытался помочь ей уже потому, что я монах. Мы, монахи, исцеляем сердечные недуги, а лекари врачуют телесные хвори. Увы, я ничего не достиг и теперь отступаю в сторону. Если Оцу не желает уразуметь, что ее любовь безответна, я могу дать ей единственный совет – побольше есть.
– Не беспокойся, Оцу не нужна помощь такого коварного обманщика, как ты.
– Не веришь, пойди в Янаги-мати в заведение «Огия» и посмотри, чем занимается там Мусаси. Потом расскажи все Оцу. Новость может подкосить ее, но хотя бы отрезвит ее горячечный ум.
Дзётаро, зажав уши, завопил:
– Ни слова больше, яйцеголовый болван!
– Ты сам увязался за мной, забыл уже?
Дзётаро остановился посреди дороги, глядя в спину монаха. Едва сдерживая слезы, он пропел ему вслед скабрезные куплеты, которыми уличные мальчишки награждают странствующих монахов. Такуан скрылся из виду, и слезы ручьем хлынули из глаз Дзётаро. Утеревшись рукавом, он, как побитый щенок, поплелся домой. По пути он решил узнать, где находится заведение «Огия».
Он наобум обратился к первой попавшейся женщине, простой горожанке, судя по ее внешности.
– Как пройти в Янаги-мати?
– Веселый квартал?
– Что такое «веселый квартал»?
– Ну как тебе сказать...
– Хорошо, что там делают?
– Ах ты негодник! – воскликнула женщина, торопливо удаляясь от мальчишки.
Дзётаро, не оробев, останавливал каждого прохожего, расспрашивая об «Огия» в квартале Янаги-мати.
АРОМАТ АЛОЭ
Окна заведений в веселом квартале зазывно светились, но было еще рано для наплыва посетителей.
В заведении «Огия» молодой слуга, проходя мимо главного входа, заметил нечто странное: сквозь щель в сёдзи блестели бойкие глаза, а внизу торчали грязные соломенные сандалии и кончик деревянного меча. Слуга подскочил от удивления, но не успел раскрыть рот, как из-за сёдзи выступил Дзётаро.
– В этом доме находится Миямото Мусаси? – спросил он. – Это мой учитель. Скажи ему, пожалуйста, что пришел Дзётаро. Пусть он выйдет.
Слуга насупился.
– Такого здесь нет. А ты как здесь оказался? Надо же, принесло грязную рожу, когда гости начинают съезжаться? Пошел прочь, попрошайка!
Слуга схватил Дзётаро за ворот и с силой толкнул.
– Не смей! – завопил Дзётаро, раздувшись от гнева как рыба-шар. – Я пришел к своему учителю!
– Плевать мне, к кому ты пришел, крысенок. Твой Мусаси наделал здесь переполоху. Его здесь нет!
– Раз нет, почему так сразу и не сказать об этом? Убери руки!
– Ты что тут вынюхиваешь? Может, тебя подослали люди Ёсиоки?
– Не знаю таких. Когда ушел Мусаси? Куда?
– Сначала ты командовал мной, а теперь начинаешь выведывать. Придется научить тебя не болтать языком. Откуда мне знать, куда он отправился?
– Хорошо, отпусти воротник.
– Отпущу, но прежде... – Слуга с силой закрутил ухо мальчика и, дав пинка, толкнул к воротам.
– Ой! – завопил Дзётаро.
Развернувшись, он выхватил деревянный меч и ударил слугу, выбив ему передние зубы.
Слуга вскрикнул, прикрыв одной рукой окровавленную губу, а другой молотя Дзётаро.
– Убивают! – взвыл мальчишка.
Не помня себя он рубанул мечом по голове слуги. Он ударил изо всех сил, как когда-то в Коягю, убивая собаку. Из носа слуги хлынула кровь. Слабо вскрикнув, он повалился на землю.