Страница 164 из 335
– Оцу, не сердись на меня, – проговорила Осуги. – Теперь, когда ты мертва, мне не в чем тебя укорить. Твоя смерть была неизбежной. Покойся с миром!
Старуха левой рукой нащупала густую шевелюру.
– Оцу! – раздался голос Такуана.
Темная пустота откликнулась эхом. Казалось, что Оцу зовут деревья и звезды.
– Ты не нашел ее? – Голос Такуана звучал тревожно.
– Ее здесь нет. – Хозяин гостиницы, в которой остановились Осуги и Оцу, вытер пот со лба.
– Ты ничего не спутал?
– Нет, я хорошо все слышал. Пришел монах из Киёмидзу, и старая женщина спешно покинула гостиницу, сказав, что ей срочно надо в святилище божества гор. Девушка ушла с ней.
Такуан и хозяин гостиницы замолкли.
– Может, они свернули с главной тропы или поднялись еще выше? – предположил Такуан.
– Почему такое беспокойство?
– По-моему, Оцу заманили в ловушку.
– Неужели старуха такая коварная?
– Нет, она прекрасная женщина, – загадочно ответил Такуан.
– Не поверил бы после всего, что ты рассказал. Да, еще кое-что припомнил.
– Что же?
– Девушка сегодня плакала в своей комнате.
– Ну и что?
– Старуха сказала нам, что девушка – невеста ее сына.
– Она всем это говорит.
– Судя по твоему рассказу, старуха дико ненавидит девушку и издевается над нею.
– Ненавидеть одно, но отвести девушку в глухую ночь на гору – совсем другое. Боюсь, что Осуги решила ее убить.
– Как убить? Ты же назвал старуху прекрасной женщиной.
– Она добродетельна по расхожим меркам. Часто молится в храме Киёмидзу. Подолгу сидит перед Каннон, перебирая четки. В такие минуты духовно она близка к богине милосердия.
– Я слышал, что она возносит молитвы Амиде.
– В миру много таких верующих. Их считают истовыми последователями Будды. Совершив что-нибудь неправильное, они идут на поклонение к Амиде, считая, что он простит им самые страшные прегрешения. Не задумываясь они убьют человека, зная, что милостью Амиды все грехи прощаются и они попадут в Западный рай после смерти. Эти добродетельные люди причиняют много хлопот.
Матахати испуганно оглянулся, не понимая, откуда доносится голос.
– Слышала, мама? – взволнованно спросил он.
– Ты узнал голос?
Осуги приподняла голову, не выпуская меча из правой руки. Левой она крепко ухватилась за волосы жертвы.
– Слышишь? Снова заговорили.
– Странно, ведь Оцу может искать только мальчишка по имени Дзётаро.
– Это голос мужчины.
– Сама слышу. Голос кажется знакомым.
– Плохи дела. Оставь голову, дай фонарь. Кто-то идет сюда.
– С той стороны, откуда раздаются голоса?
– Да. Бежим!
Опасность мгновенно помирила мать и сына, но Осуги не могла оторваться от чудовищного занятия.
– Подожди! – проговорила она. – После стольких испытаний я не могу уйти без головы. Иначе я не докажу, что отомстила Оцу. Сейчас закончу.
– О-о! – с отвращением простонал Матахати.
Крик ужаса сорвался с губ Осуги. Уронив отсеченную голову, она привстала, но зашаталась и рухнула на землю.
– Это не она! – воскликнула старуха, вскидывая руки и тщетно пытаясь подняться.
– Что... что с тобой? – забормотал Матахати, подскочив к ней.
– Посмотри, это не Оцу, а какой-то нищий, калека.
– Не может быть! – оторопел Матахати. – Я его знаю.
– Один из твоих дружков?
– Нет! Он выманил у меня деньги. Что делал около храма этот грязный жулик Акакабэ Ясома?
– Кто здесь? – раздался голос Такуана. – Оцу, ты?
Матахати оказался проворнее матери. Он успел скрыться, но старуха попала в руки монаха, крепко державшего ее за шиворот.
– Так я и думал. Конечно, твой милый сыночек сбежал. Эй, Матахати, почему ты дал деру, бросив мамочку? Неблагодарный олух! Немедленно иди сюда!
Осуги жалобно охала, повалившись на землю, но и теперь, не удержавшись, злобно прошипела:
– Ты кто такой? Что привязался?
– Не узнаете меня, почтеннейшая? Вас подводит память, – ответил Такуан, выпустив из рук ее ворот.
– Такуан!
– Удивлены?
– Ничуть. Бродяги вроде тебя болтаются повсюду. Рано или поздно, ты должен был объявиться в Киото.
– Вы правы, – усмехнулся Такуан. – Все, как вы говорите. Я странствовал по долине Коягю и провинции Идзуми, а прошлой ночью пришел в Киото и услышал от знакомого тревожную новость. Вынужден был срочно заняться этим делом.
– Какое мне дело до твоих странствований?
– Я подумал, что Оцу должна быть с вами. Я ее ищу.
– Хм-м.
– Почтеннейшая!
– Что еще?
– Где Оцу?
– Не имею понятия.
– Я вам не верю.
– Пятна крови вокруг, – вмешался хозяин гостиницы. – Кровь еще не загустела.
Свет фонаря упал на лежащее на земле тело. Лицо Такуана окаменело. Воспользовавшись моментом, Осуги вскочила и бросилась бежать.
– Подождите! – крикнул Такуан, не двигаясь с места. – Вы покинули дом, чтобы восстановить честь семьи. Вы ее запятнали еще больше. Твердите, что любите сына, а сейчас бросаете его одного на произвол судьбы, погубив его жизнь?
Голос Такуана гремел, как раскаты грома. Осуги резко остановилась. Лицо старухи исказилось, она постаралась придать голосу вызывающий оттенок:
– Запятнала честь семьи, погубила жизнь сына? Что за нелепые выдумки! – ответила она нарочито вызывающим тоном.
– Сущая правда.
– Глупец! – презрительно засмеялась Старуха. – Кто ты такой? Болтаешься по свету, ешь пищу чужих людей, живешь в чужих храмах, справляешь нужду в полях. Что ты знаешь о семейной чести? Что ты понимаешь в материнской любви? Пережил ли ты хоть раз трудности, которые выпадают на долю обыкновенных людей? Прежде чем унизить других, тебе следовало бы попробовать пожить собственным трудом, как все нормальные люди.
– Вы задели больное место, я с вами согласен. Немало есть монахов, которым я сказал бы то же самое. Я всегда признавал, что ваш язык острее моего, что вы всегда меня переспорите, госпожа Хонъидэн.
– Мне осталось выполнить еще одно важное дело в этом мире. Напрасно ты считаешь меня бездельницей с острым языком.
– В любом случае мне надо поговорить с вами.
– О чем?
– Вы заставили Матахати убить Оцу сегодня ночью. Подозреваю, вы вместе расправились с нею.