Страница 120 из 335
На презрительное замечание Байкэна Мусаси ответил уважительно, как и подобало человеку его возраста:
– Действительно, я мало что узнал из разговора с вашей женой, но мне выпало счастье встретить вас. Буду признателен, если вы подробнее расскажете про ваше оружие.
– Если только рассказать, согласен. Ночевать в гостинице у заставы собираешься?
– Если вы не хотите приютить меня на ночь, то заночую там.
– Можешь остаться у меня, если согласен спать в кузнице вместе с подмастерьем. У меня не постоялый двор и нет лишней постели.
Путники добрались до подножия горы Судзука на закате. Под красноватыми облаками деревенька выглядела безмятежной, как озеро. Ива побежал вперед, чтобы оповестить хозяйку о прибытии, и, когда путники подходили к дому Байкэна, жена поджидала их с младенцем на руках. Ребенок держал игрушечную ветряную мельницу.
– Вот и папа! Папа уезжал далеко, теперь вернулся! Посмотри на папу! – ворковала жена Байкэна.
В мгновение ока Байкэн, сбросив высокомерие, расплылся в ласковой отцовской улыбке.
– Это твой папочка, малыш! – сюсюкал он, вертя пальцами перед носом младенца.
Муж и жена вошли в дом и заговорили о хозяйственных делах, занялись малышом, не обращая внимания на Мусаси.
Байкэн вспомнил про гостя, когда стали подавать обед.
– Дай этому малому что-нибудь поесть, – приказал он жене. Мусаси сидел на земляном полу кузницы, греясь у горна. Он даже не снял сандалий.
– Он уже ночевал у нас, – неприязненно произнесла жена Байкэна, ставя кувшин с сакэ в очаг, перед которым сидел хозяин дома.
– Эй, парень! – позвал Байкэн. – Сакэ пьешь?
– Не откажусь.
– Выпей чарочку!
– Спасибо.
Войдя в комнату с очагом, Мусаси принял от хозяина чашечку местного сакэ и поднес ее к губам. Оно показалось ему кисловатым. Возвращая чашечку кузнецу, Мусаси сказал:
– Позвольте я налью вам.
– Не беспокойся, пока есть. Сколько тебе лет? – спросил Байкэн, окинув взглядом Мусаси.
– Двадцать два.
– Откуда ты родом?
– Из Мимасаки.
Байкэн изучающе всматривался в Мусаси.
– Напомни-ка твое имя! Из головы вылетело.
– Миямото Мусаси.
– Как ты пишешь Мусаси?
– Теми же иероглифами, что и Такэдзо.
Вошла хозяйка и поставила на циновку перед Мусаси суп-мисо, соленья, чашку риса и положила палочки.
– Ешь! – бесцеремонно приказала она.
– Благодарю вас, – ответил Мусаси.
Байкэн, на мгновение задержав дыхание, произнес:
– Что-то крепкое сакэ нынче! Тебя, значит, в детстве звали Такэдзо? – спросил он небрежным тоном, наливая Мусаси.
– Да.
– Лет до семнадцати?
– Да.
– В этом возрасте ты участвовал в битве при Сэкигахаре? С тобой был еще один парень – ровесник? Матахати?
Теперь удивился Мусаси.
– Откуда вы знаете? – медленно произнес он.
– Я много кое-чего знаю. Я тоже там был.
Мусаси почувствовал расположение к Байкэну, тон которого стал более дружеским.
– Где-то я тебя видел, – продолжал кузнец. – На поле боя, верно.
– Вы были в лагере клана Укиты?
– Я тогда жил в Ясугаве и отправился на войну с группой тамошних самураев. Мы были на передовой линии, впереди всех.
– Правда? Значит, мы там и виделись.
– А что стало с твоим другом?
– Не видел его с тех пор.
– Со времени битвы?
– Почти. Мы некоторое время прожили в одном доме в Ибуки, а когда зажили мои раны, мы с ним расстались. Больше я его не встречал.
Байкэн крикнул жене, что сакэ кончилось. Она с ребенком уже легла.
– Больше нет ни капли, – ответила хозяйка дома.
– Я еще хочу. Немедленно!
– Почему надо напиться именно сегодня?
– У нас интересный разговор. Давай сакэ!
– Сказала, что больше нет.
– Ива! – позвал Байкэн.
– Что изволите, хозяин? – откликнулся Ива из-за тонкой дощатой перегородки в углу кузницы. Ива открыл некое подобие двери, и его согбенная фигура появилась в проеме. Притолока была слишком низкой для его роста.
– Пойди к Оносаку и возьми в долг бутылку сакэ. Мусаси больше не хотел пить.
– Если не возражаешь, я поем, – сказал он, берясь за палочки.
– Нет, подожди! – воскликнул Байкэн, перехватывая руку Мусаси. – Подожди! Я послал за сакэ, и тебе придется выпить.
– Если сакэ ради меня, то напрасно. Вряд ли я осилю даже каплю.
– Брось ломаться! – настаивал Байкэн. – Хочешь узнать побольше о цепном шестопере с серпом? Все тебе расскажу, но нужно еще немного добавить.
Вернулся Ива с бутылкой. Байкэн, налив сакэ в кувшин, поставил его подогреть на огонь и пустился рассказывать о цепном шестопере с серпом, о том, как лучше использовать его в боевых действиях. Главное преимущество оружия перед мечом заключалось в том, что оно не оставляло противнику времени для защиты. Можно обезоружить противника с помощью цепи и перейти в атаку. Точный бросок цепи, резкий рывок – и противник оказывается без меча.
Байкэн не вставая продемонстрировал прием.
– Держишь серп левой рукой, шар в правой. Если противник нападает в лобовую, принимаешь его на лезвие и швыряешь шар ему в лицо. Это один вариант.
Торс Байкэна принял другое боевое положение.
– Если между тобой и противником есть какое-то пространство, вырываешь у него оружие с помощью цепи, любое – меч, копье, дубину и прочее.
Байкэн говорил без остановки. Он рассказывал Мусаси, как бросать шар, объяснил с десяток способов применения оружия, растолковал, почему цепь действует как змея, показал, как ввести противника в заблуждение, ловко орудуя серпом и цепью, так, чтобы защитные действия неприятеля обернулись против него самого. Байкэн выложил все секреты своего оружия.
Мусаси слушал как завороженный. Он внимал каждому слову кузнеца, впитывая мельчайшие детали.
Цепь. Серп. Обеими руками...
Рассказ Байкэна навел Мусаси на размышления. «Меч можно применять одной рукой, но ведь у человека две руки...»
Бутылка сакэ опустела. Байкэн пил много, настойчиво угощая Мусаси. Выпив непривычную дозу, он совсем опьянел.
– Вставай! – приказал Байкэн жене. – Пусть гость спит на нашей постели. А мы – в задней комнате. Пойди постели там.
Хозяйка не шевелилась.