Страница 8 из 15
Алессия медленно подняла глаза на него и заторможено осознала, что сидела на бетонном полу, облокотившись на собственную дверь, а ее преследователь махал перед ней ключами и указывал на квартиру напротив.
Она закрыла глаза и вновь открыла. Ей точно надо было сегодня меньше пить.
Филипп скривился и, встав с корточек, пошел открывать свою квартиру. Надеясь отыскать нашатырь или, может, виски для себя.
“Чокнутая!” – думал он.
“Это же маньяк”, – крутилось у нее в голове.
Увидев удаляющуюся спину маньяка, она еще раз моргнула и проследила, как он открыл дверь квартиры напротив. И вдруг до нее дошло, что же произошло, и выругалась так смачно, как любила. На итальянском, с подбором слов, которые выдавали в ней итальянку, хоть она и говорила на идеальном английском.
Филипп ошарашено обернулся, не успев ступить на порог. Ругательство, которое звучало из этого прекрасного рта, окрашенного красной губной помадой, звучало как музыка, если бы он не понимал смысл слов.
Алессия захлопнула свой рот, увидев вытянувшееся лицо соседа. Как правило, британцы, да и не только, не понимали, что она говорила, но этот мужчина, которого она приняла за маньяка, однозначно понял, куда она его послала.
– Простите, – пискнула она. – Я не вас имела ввиду… Я ругалась на саму ситуацию. Я вас приняла за маньяка-насильника.
Алессия покраснела и, вскочив на ноги, быстро скрылась за своей дверью. Захлопнув ее, она ошарашено посмотрела на себя в зеркало и разочарованно ударилась об него лбом. Ей было жутко стыдно.
Рот Филиппа отвис. Он всякое видел в жизни, но такого у него еще не было.
Он прошел вглубь квартиры, которая наполнялась рассветными лучами солнца. Почему-то его мысли были до сих пор прикованы к соседке с красивыми, блестящими, словно живой шелк, волосами, почти черными глазами и таким манящими губами…
Стрелок встряхнул головой, пытаясь отогнать возникшие в голове мысли. У него было важное задание и точно нельзя было отвлекаться на всяких… соседок, даже и очаровательных.
Невольно губы растянулись в улыбке, вспомнив как она смачно его обложила ругательством на итальянском.
Он открыл холодильник. Из глубины пустого холодильника на него грустно взирало одно яйцо. Он вздохнул, осознав, что забыл позаботиться о завтраке и скучающе разбил жалкое яйцо на сковородку.
Яйцо только подогрело аппетит и заставило желудок требовать продолжения застолья. Пообещав себе, что зайдет на вокзале в забегаловку и позавтракает, он прошел в спальню. Кроме кровати и письменного стола в ней ничего не было. Филипп достал из-под кровати сумку и, разложив снайперскую винтовку на столе, стал ее прочищать и готовить к работе.
Рука провела по холодному металлу и в голове возникли черные гладкие волосы девушки, длинными пальцами он пробежался по прицелу. Он любил свою М-200 и забота о ней была успокаивающей медитацией.
Кто-то, приходя после тяжелого рабочего дня, гладил кошку или выгуливал собаку, а Филипп отдыхал, когда заботился о своем оружии.
Тут пронзительно заверещал звонок. Филипп резко развернулся, нахмурился и быстрым, но тихим шагом подошел к двери.
В дверном глазке показалась черная макушка соседки.
Скривившись и бросив взгляд на наручные часы, он резко открыл дверь. Соседка отпрыгнула от открывшейся двери и скромно потупилась.
Ее роскошные волосы были собраны в неряшливый пучок на голове, а вечернее платье заменил спортивный костюм.
– Я хотела извиниться, – начала она быстро, протягивая нечто, напоминавшее то ли пирог, то ли чью-то отрыжку.
Ноздри Филиппа расширились, улавливая на удивление приятный мясной аромат.
– Это лазанья. Не смотрите на ее внешний вид, она вкусная. Я вчера готовила, но не успела к ней притронуться. Ее надо просто разогреть в микроволновке, – продолжала она говорить, пытаясь протиснуться в проем двери.
Филипп, обалдевший от такой наглости, выставил руку в проеме, преграждая ей путь, но она благополучно нырнула под его руку. Глаза стрелка расширились от удивления до размера блюдец. Он поспешил закрыть дверь в спальню перед ее носом, ведь там была разложена винтовка.
Соседка нагло порыскала глазами по узкому коридору и, толкнув бедром Филиппа, прошла на кухню.
– Кстати, мы не познакомились. Я – Алессия.
Она окинула взглядом идеально вымытую кухню, чистый стол, голые окна.
– Мда… Не хватает здесь женской руки. Сразу видно, вы живете один.
Филипп отошел от первого шока и, нахмурившись, кинул взгляд на дверь, ведущую в спальню.
– Я сейчас занят и вас не приглашал.
Алессия весело рассмеялась и, махнув рукой, непринужденно начала по очереди открывать верхние шкафчики.
– Где у вас тарелки? Мы бы сейчас позавтракали вместе… за знакомство… Вы, кстати, так и не сказали как вас зовут, – она очаровательно улыбнулась и вытащила две тарелки с верхних полок. – Нашла!
– Мисс Алессия, я прошу вас уйти. Мне скоро выходить на работу, – хмуро произнес Филипп, чувствуя себя странно: ее наглость одновременно раздражала и завораживала.
Алессия изумленно подняла глаза с приборов, что раскладывала на столе, на Филиппа.
– Но я уже все разложила. Не упрямьтесь. Я хочу извиниться за то, что приняла вас за маньяка.
“И теперь сами смахиваете на маньячку”, – подумал Филипп, но оставил свои мысли при себе. Он начал понимать водителя автомобиля, из которого Алессия выскочила. Если она вела себя столь же нагло с ним, то ничего удивительного, что он оставил ее на мосту.
Сейчас, без вечернего платья и идеально уложенной прически Филипп понял, что ей было около двадцати пяти, может быть больше.
Дзвянкнула микроволновка. От аппетитного аромата слюна наполнила рот. Желудок заурчал.
Алессия через плечо кинула на него довольный взгляд:
– Лазанья по рецепту моей мамы очень вкусная.
Филипп, заворожено следил, как Алессия поставила стеклянный противень перед ним, достала лопатку из шкафчика, о существовании которой Филипп не знал, и стала раскладывать лазанью.
Журналистка довольно смотрела, как Филипп с аппетитом поглощал лазанью, и ковыряла вилкой свою порцию.
Ее сосед был красив: глаза блестели желтыми бриллиантами, мужественный подбородок, легкая щетина. Единственное, чтобы она изменила: кучерявые волосы, собранные в хвост, не любила она длинноволосых мужчин, но почему-то ее соседу так шел хвостик, что она на минуту задумалась, а был бы он так интересен, если бы была короткая стрижка?
Филипп понял, что ел воистину вкуснейшую лазанью в своей жизни. У него даже слезы на глаза навернулись.
– Так как же вас зовут? – махнув ресницами, улыбнулась мисс Амбре. Она знала, что вопросы мужчинам надо задавать на сытый желудок. Поев, мужчины становились податливыми и неповоротливыми как тюлени.
Филипп моргнул, вспомнил, что находился не один и встретился глазами с девушкой перед ним.
Должен был ли он говорить ей свое имя? Какое из его имен использовать?
Алессия улыбнулась еще шире, оголяя белоснежные зубы. Тонкие руки поглаживали керамику кружки, большой палец повторял изгиб ручки.
“Она ведь всего лишь человек. Ничего же не будет, если я скажу ей свое имя?”
– Фил.
– Приятно познакомиться, Фил.
Глаза девушки очаровательно заискрились одобрением. Филипп резко опустил взгляд на тарелку и доел восхитительную лазанью.
– Мне уже пора выходить на работу…
– Я поняла вас, – резко встала она.
Стрелок изумленно замер. Он думал, что ее придется выгонять из квартиры. Алессия махнула рукой на лазанью. – Когда доедите, занесите мне форму, пожалуйста.
Филипп кивнул и проследил, как девушка подошла к двери. Алессия махнула ему рукой, и тут ее взгляд упал на консоль.
Свеженькая газета “Davless-news” лежала скрученная на столешнице вместе с платежками за квартплату. Изумленно Алессия уставилась на газету и так резко повернула голову, что шея хрустнула.
– Ты дэвлесс? – изумленно вскрикнула она. – Это, кстати, моя газета… То есть, я главный редактор.