Страница 57 из 62
Два часа!
— Я приму душ в спортзале, а потом разбужу тебя утренним сексом после тренировки.
— Но я уже проснулась. — Я зеваю, перекатываясь на спину.
— Подумай вот о чем, — напевает он в темноте. — Я получу лучшую тренировку, зная, что моя награда — оргазм. Сделай мне одолжение и будь голой, когда я вернусь.
Я уже голая под этими одеялами, ни один из нас не потрудился одеться после секса прошлой ночью; наши пижамы даже не добрались до вечеринки.
— Если только, — он проводит пальцем по моему животу, обводя пупок, — Ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя, прежде чем уйду?
Я стону от боли, но ненасытная.
Его рука снова поднимается вверх, нежно поглаживая грудь.
— Черт, мне не следовало прикасаться к тебе. — Роуди наклоняется ко мне и целует в щеку, где у меня ямочка. — Может, мне лучше раздеться и остаться?
— Нет, тебе лучше идти. Ты будешь жалеть об этом весь день, если не сделаешь этого.
Мы смотрим друг на друга в почти полной темноте, только тонкая полоска света пробивается сквозь шторы. Он знает, что я права, и пожалеет, если не пойдет.
— Обещай, что будешь здесь через два часа, когда я вернусь.
— Только пять часов. — Я потягиваюсь, как кошка. — Я не собираюсь выпрыгивать из постели.
— Ладно, я потороплюсь. — Он встает, нависая надо мной. — Никуда не уходи.
Я зеваю.
— Даже не мечтаю об этом.
Вместо этого я вижу его во сне.
Сон о той ночи, когда мы встретились; только на этот раз, когда он выводит меня с вечеринки, он держал меня за руку. На этот раз, когда я следую за ним на крыльцо, на качелях стоят лавандовые розы, их аромат доносится до моего носа. Они раскачивается взад и вперед на ветру, цветы падают на пол, один за другим, лепестки разлетаются на ветру.
Когда я дотягиваюсь до руки Роуди, он исчезает, уступая место высокому, нависающему над нами человеку…
Я резко просыпаюсь, лежа на спине и уставившись в потолок.
Снаружи уже светло, солнце яростно пробивается сквозь шторы. Этот единственный луч света ослепляет, поэтому я поворачиваюсь к двери.
Медленно поднимаюсь, перекидываю ноги через матрас.
Пространство между моими бедрами болезненно ноет. Я проверяю свои ноги, прежде чем встать.
Не очень хорошо, но и не ужасно.
Стерлинг еще не вернулся, но скоро вернется, поэтому я встаю и ковыляю в ванную.
Когда я писаю, это обжигает, и я съеживаюсь, вытирая немного крови. Смотрю на туалетную бумагу в моих руках — на кровь и на то, что означают эти красные пятна: я больше не девственница.
Мое сердце учащенно бьется, когда достаю зубную щетку из чемоданчика и стою у раковины, лениво чистя зубы. Прополаскиваю рот от мятной пасты.
Расчесываю волосы, пока они не становятся блестящими и прямыми.
Не успеваю я снова забраться в постель — голая, — как слышу, как ключ-карта проносится над считывателем, и замок щелкает, открываясь.
Дверь понемногу приоткрывается, Роуди заходит внутрь, бросая сумку у нашего крошечного диванчика. Сбрасывает ботинки и стягивает носки.
Я смотрю с кровати, как он поднимает рубашку, комкает ее и бросает рядом с кроватью. Стягивает шорты, стаскивая их вниз по сужающейся талии.
Мускулы Роуди плотные и тугие, вены наполнены жидким кислородом. Он закидывает руки за голову и потягивается, поворачивая талию влево, затем вправо, подтягивая предплечья.
Его пресс напрягается.
Мое тело становится горячим.
Закончив с растяжкой, он поворачивается спиной к кровати и идет в ванную, каждый мускул его тела сокращается.
Я слышу звук работающей раковины, когда он входит внутрь, затем постукивание зубной щетки по фарфору. В туалете смывается вода.
Когда он выходит, я лежу на спине, прикрывшись простыней и заложив руки за голову. Довольная и ленивая, как кошка, которая ждет, чтобы её погладили.
Боготворили и обожали.
— Ты уже встала. — Он улыбается в полумраке.
— Ммм, — отвечаю я. — Я уже встала.
— Какое совпадение, — он хихикает. — Я тоже встал.
В его боксерах есть заметная выпуклость, которую он поправляет, когда подходит ближе, присаживаясь на корточки на несколько дюймов, чтобы поднять и переместить свой член с одной стороны шорт на другую. Это движение настоящего спортсмена.
Теперь он рядом с кроватью наклоняется, чтобы поцеловать меня, его мятный свежий рот открывается, чтобы попробовать меня, язык скользит внутрь. Я позволяю своим рукам скользнуть за пояс его нижнего белья, стягивая с его бедер.
Роуди снимает их полностью, оставляя их в куче на полу.
Стягивает простыню с моего тела и забирается в постель, рука уже тянется к презервативам на прикроватном столике.
Одна из этих больших грубых рук нежно скользит по моему бедру.
— Тебе больно?
— Немного.
Он снова целует меня.
— Сожалею.
Но его большое тело кажется божественным. Тяжелая и теплая мускулистая рука обвилась вокруг моей талии, втягивая меня под Роуди. Тела идеально выстроились в линию.
— Все в порядке. Я знала, чего ожидать.
— Хочешь, я поцелую там и сделаю лучше?
Нет. Я хочу, чтобы он наполнил меня, как прошлой ночью; ненасытно любопытная, я хочу большего. Все, а не только его язык.
— Или ты хочешь по-быстрому?
— Нет. — Я медленно качаю головой. — Я хочу, чтобы это было медленно.
Хочу, чтобы он был нежным. Хочу не торопиться.
Хочу, чтобы Стерлинг почувствовал, как быстро бьется мое сердце, когда он касается меня, большие медвежьи лапы нежно ласкают кожу вдоль моего бедра, губы теплые. Нежные.
Я люблю в нем все, он и есть все.
Мы целуемся с открытыми глазами, ртами, лениво поглаживая друг друга языками, чтобы я могла видеть все, что он чувствует, отраженное в его глазах — так же, как и прошлой ночью.
Самоконтроль ради меня.
Обожание.
Он как будто знает, что мое тело все еще чувствительно, и обращается со мной, как с хрупким куском стекла, когда на самом деле все, чего он хочет — это врезаться в меня. Его самообладание не похоже ни на что, что я когда-либо видела в своей жизни.
Замечательный.
Впечатляющий.
Реально восхитительный.
Дюйм за восхитительным дюймом он продвигается вперед, вдыхая воздух в изгиб моей шеи. Бормочет. Проверяет, все ли со мной в порядке.
— Ты в порядке?
Я лучше, чем в порядке.
Я протягиваю руку, чтобы откинуть назад его волосы, слова «я люблю тебя, Стерлинг» обжигают мне горло. Предательские признаки покалывания в носу дают моему мозгу сигнал послать воду к глазам.
Эти слезы — мои чувства к нему, осязаемое доказательство того, что все между нами правильно. Прошлая ночь была всем, чем должен быть первый раз, и я не могла бы выбрать ничего лучшего.
Глаза Стерлинга расширяются, когда он замечает слезу, скользящую по моей щеке.
— Что с тобой? Ты в порядке? Скарлетт…
— Я счастлива.
Я люблю тебя.
Он возвышается надо мной, похороненный внутри меня. Наклоняется, эти массивные, сильные предплечья упираются по обе стороны моего лица. Вместо того чтобы смахнуть слезу кончиком пальца, как я ожидаю, он облизывает ее.
Щелкает по ней языком.
Я хватаю его за бицепс.
— Глубже.
Мне никогда не надоедает видеть, как его зубы волочатся по нижней губе, и это возбуждает меня еще больше, когда я вижу их сейчас. Белые, блестящие, совершенные.
Он толкается глубже. Вращает тазом.
— Да, вот так.…
— Ммм… — Моя голова поворачивается в сторону, щека прижимается к подушке.
— Скарлетт, посмотри на меня, — взволнованно хрипит он.
Я смотрю на него.
Я вижу его.
Я люблю его.
ГЛАВА 10
ДЕСЯТАЯ ПЯТНИЦА
«Та, когда я воткнул его в задницу какого-то другого парня (образно говоря)».
Роуди
Я: я так чертовски сильно скучаю по твоему лицу.