Пари с мерзавцем

Как бы голодна я ни была, но расталкивать других локтями в надежде урвать пирожок поджаристей не стала. Просто покорно заняла место в конце очереди, прикидывая, успею ли купить, а самое главное — съесть хоть что-то. И вообще мне нужно кофе. Большой стакан ядреного кофе, такого, чтобы перетряхнуло до самых пяток и в голове прояснилось. Главное — успеть.

Однако мои опасения оказались напрасными. Очередь продвигалась быстро. Ушлая продавщица одной рукой закидывала пироги, другой наливала кому чай, кому кофе, третьей считала деньги, а четвертой изо всех сил дубасила по затертым кнопкам калькулятора. При этом не забывала переговариваться с коллегой и отвечать по телефону. Профессионал.

— Чего надо? — неласково спросила она, когда я поравнялась со стойкой.

— Кофе. Большой стакан. И пирог с яблоками.

Буфетчица ловко налила мне кофе, сунула в пакет пирог и назвала сумму. Не успела я расплатиться, как она уже зычно обращалась к следующему:

— Чего надо?

Ух, какая!

Я засыпала в стакан сахар, взяла из контейнера одноразовый размешиватель и поспешила отойти подальше от толпы страждущих.

С голодухи пирог был очень даже ничего — мягкий, пышный и со следами яблок, а вот кофе — просто вырви глаз. Адское пойло. Пила и морщилась. Зато помогло. В голове аж зазвенело, а сердце начало бухать, как после марафона.

— Так, так, так, — раздался стервозный голос прямо у меня за спиной, — а вот и наша новенькая!

Да ё-мое! Мне сегодня поесть спокойно дадут?!

Я обернулась, уже не ожидая ничего хорошего.

Возле меня стояла Ирина, держа в руках такой же стаканчик с кофе, а за ее спиной прыгала Марина Рябова с большой сосиской в тесте.

— Как дела? Как устроилась? — зазноба Меранова улыбалась во все свои тридцать два белоснежных зуба. Акула, не иначе.

— Все супер, — сдержано пожала плечами.

— Не обижают? — поинтересовалась ласковым голосом, при этом хищно прищурилась. Глаза у нее яркие, сине-зеленые. Явно линзы. Но очень к лицу.

— Нет.

— Ничего, скоро начнут, — на сочных губах расцвела многообещающая улыбка.

Зачем она это делает? Неужели нельзя просто оставить меня в покое? Так ведь нет. Лезет. Выпендривается.

— Думаешь? — спросила я, отпивая еще кофе, который под конец стал отвратительно сладким.

— Уверена!

— Как здорово, что есть такие уверенные люди. Так держать, — показала ей большой палец и отвернулась.

Не знаю, чего ожидала Ира. Того, что я забьюсь перед ней в судорогах, повалюсь на спину в знак поражения, демонстрируя беззащитный живот, заплачу, испугаюсь? Не знаю, в общем, но мое равнодушие оказалось для нее сюрпризом.

— Слушай сюда, новенькая, — рявкнула она, отбросив в сторону весь маскарад.

— Аня, — подсказала я, — меня зовут Аня. Так и быть, можно на «ты» и без отчества.

Ирка подошла ближе, свирепо сверкая своими красивыми глазами.

— Языкастая, да?

— Никак нет, — отсалютовала стаканчиком, — сама скромность и смирение.

— Мне сказали, что ты увиваешь рядом с Захаром.

— Тебе неправильно донесли информацию. Не увиваюсь.

Так, перепихнулась разочек. И то не по-настоящему. На спор. Причем спорила не я. Вслух я этого не стала говорить. Уверена, что ей уже донесли по всем фронтам, и отпираться бесполезно.

— Да? Разве ты не висла на нем, как последняя…

Она продолжала наскакивать на меня, обвиняя во всех смертных грехах. Стоящая позади Марина торжествующе улыбалась и чуть ли в ладоши от радости не хлопала.

Виноватой я себя не чувствовала. Ни капли. Не я спорила. Не я обманывала. Не мне и краснеть.

— Ты же знаешь, что это не так. Можешь, конечно, для успокоения души все вывернуть так, как тебе удобно. Но, извини, подыгрывать не стану. Лично я до сегодняшнего дня вообще не догадывалась о твоем существовании, а вот Меранов прекрасно знал. Так что иди и вывози претензии своему ненаглядному Захарчику. Правда, ему, судя по всему, глубоко похрену на твои претензии. Живет, как хочет, и делает то, что в голову взбредет. Но ты ведь и так это знаешь? И, скорее всего, молча проглотишь.

Я ударила ее по больному, руша все ее попытки выставить виноватой меня, а не своего парня, публично озвучивая то, что он с ней не считался.

— Да кому ты нужна?! — прошипела она, становясь еще больше похожа на ядовитую змею.

— Надеюсь, никому.

— Ты здесь лишняя.

Это я уже поняла, но отступать поздно.

— Все? С нравоучениями закончено? Я теперь могу спокойно поесть?

— Конечно, Анечка, — пропела она и прежде, чем я успела среагировать, выплеснула содержимое своего стаканчика мне на грудь. Зашибись. Кофе да на любимый бежевый джемпер. — Будешь знать, где твое место, выскочка, — победно фыркнула она, а Марина за ее спиной, по-моему, просто обкончалась от восторга. Ирка смерила меня пренебрежительным взглядом и, брезгливо сморщив точеный носик, произнесла: — А теперь иди отсюда и больше не смей попадаться мне на глаза!

— Непременно. Вот только должок верну, — и с этими словами вылила остатки своего кофе прямо в открытую сумку, которая висела у нее на сгибе локтя.

— Ты что творишь, сучка?! — заверещала Ирка, отскакивая в сторону, и тут же полезла дрожащими ручками в недра своего ридикюля, пытаясь спасти барахло.

— Не переживай. Там чуть-чуть. Самое вкусное, так сказать, — демонстративно выкинула стаканчик из-под кофе в мусорную корзину и пошла к выходу. — Ничего для тебя не жалко. Наслаждайся.

— Да я тебя!..

— Да-да, я поняла. Кипятком забрызгаешь, — отмахнулась, не оборачиваясь.

И, конечно же, мне на пути попался он! Меранов! Они с Волшиным как раз возвращались с перекура, и меня угораздило столкнуться с ними в дверях. Захар глянул на меня, на пятно, расползавшееся на светлом джемпере, потом на свою зазнобу, истерично вопящую проклятия мне вслед, и нахмурился.

— Что стоишь? — произнесла с вызовом. — Беги, спасай. У твоей принцессы проблемка нарисовалась. Кофе пролился.

Проскочила мимо него и, как пробка из бутылки, вылетела на улицу.

Меня. Все. Задолбало.

***

Это сложно. Это реально очень сложно, когда все против тебя. Когда ты заходишь в комнату и получаешь только холод, приправленный изрядной долей негатива. Одни шипы и никакой поддержки.

Да, я нашла общий язык с тихоней Ермолаевой. Ну и что с того? Она не из тех, кто будет стоять за спиной и подавать патроны, когда весь мир ополчился. Она сама выживает, предпочитая притворяться ветошью и отсиживаясь по углам. Быть такой же я никогда не смогу. Не мой вариант.

Я не из тех, кто убивается по поводу отсутствия друзей или боится выйти из дома без толпы однокашников. Я всегда была сама по себе. В стороне и в людях, как любит говорить отец. Но вот объектом травли стала впервые. Чертовски неприятно. И даже с моими стальными нервами это выводит из себя. Когда каждый день как на иголках и отовсюду ждешь подвоха, внутри что-то ломается. Хочется орать и топать ногами, некрасиво кричать и обзываться, а именно этого делать и нельзя. Дашь слабину, покажешь, что они тебя зацепили — и все, жизни не будет.

Чего они все ко мне лезут? Я не напрашиваюсь в друзья, не сую свой нос, куда не надо. Да, не молчу, как овца, если задевают, но первой ни на кого не нападаю, права не качаю. Мне нет ровным счетом никакого дела до своих одногруппников. Так почему же в ответ они не могут поступить так же? Почему просто не могут оставить меня в покое и дать спокойно доучиться эти несколько нечастных месяцев?

Ответ прост. Мерз. Он и его дурацкий спор, ставший причиной первоначального конфликта. Если бы не это — все было бы проще. Или если бы я смогла тогда смолчать, проглотить, прогнуться, чтобы погасить разгорающийся пожар.

Теперь поздно. Он поспорил. Я не смолчала. В результате имеем то, что имеем.

Правильно говорят, случайные связи до добра не доводят. От них одни проблемы и головная боль.

Мне нужно было как-то отвлечься, пока не сорвалась и не наделала глупостей, о которых потом буду жалеть. Хоть на что-то переключиться, чтобы не думать о творившемся вокруг меня дерьме.

Конец ознакомительного фрагмента.