Страница 88 из 110
Она видела, что мужчина совсем не рад находиться рядом с ней. Он избегал смотреть на нее больше, чем это требовалось для дела, рычал и даже не скрывал свою злость и досаду.
Хотя чего же она ждала? Его взгляд буквально сочился всепоглощающей ненавистью и презрением, когда она видела его в последний раз. С чего бы этому поменяться спустя каких-то несколько недель. Понятно, что он здесь лишь потому, что его просил помочь Федор. Хотя вряд ли Марко стал бы это делать для бывшего друга. Скорее, это из-за детей. Ведь как бы он ни ненавидел лично ее, он не собирался позволять произойти тому, что может причинить боль Эйсону и Зефире.
это не меняло его отношения к ней. Об этом говорило каждое наполненное едва сдерживаемым гневом движение и слово. Его голос звучал отрывисто и ядовито. У Ирис даже в какой-то момент вспыхнуло желание наорать на него. Сказать, что у него нет права так себя вести. А потом боль пересилила гнев. Какой смысл сотрясать воздух? У этого мужчины о ней четко сложившееся мнение, так стоит ли пытаться выворачивать себя наизнанку, стараясь переубедить и заставить взглянуть на вещи ее глазами. Это совершенно бессмысленно. Марко, которого она помнила, был упрям, его почти невозможно хоть в чем-то переубедить. Вряд ли с годами он стал более покладистым.
Но тогда откуда в его голосе сейчас столько затаенной печали, если еще пятнадцать минут назад он рычал на нее так, словно едва мог перенести ее вид?
И этот его порыв, когда его горячее тело прижалось к ней, откровенно признаваясь в наличии желания. Это что было? Может, очередная попытка продемонстрировать, что он считает ее какой-то расчетливой и похотливой дрянью, как тогда в гостинице? Наверное, ее должно было оскорбить то, что он сделал, но Ирис не могла найти в себе на это сил.
Марко отпрянул от нее так же быстро, как и прикоснулся, но этот краткий контакт стал будто спусковым крючком, столкнувшим ее с края пропасти. Он лишил Ирис остатков контроля, за который она судорожно цеплялась с того момента, как появился Марко.
Словно бесконечно повторяющийся кадр, перед ее глазами раз за разом вспыхивала картинка, как она оборачивается к Марко и целует его, отпуская всю ту огромную боль, что копилась эти годы. И он не отталкивает, а обнимает ее в ответ. И плевать, что он о ней будет думать и что станет презирать еще больше. И плевать, что таким образом она только подтвердит его мнение о том, что она не может сдержать себя от желания ощутить его еще хоть один раз. Ведь в этой темноте она не будет видеть его глаз, в которых больше нет той любви, в этом мягко окутывающем их мраке она сможет притвориться, что все как раньше. А за возможность еще раз ощутить на себе тяжесть его тела, скольжение мокрой от пота и терпкой на вкус кожи, и мощные, разрывающие ее тело и душу толчки его мужской плоти глубоко у нее внутри Ирис готова заплатить любую цену. Пускай со стороны Марко это будет только похоть, но у нее появится в ее копилке сокровищ еще одно. Больше горькое, чем сладкое, но бесконечно ценное и желанное.
Едва сдержав стон, Ирис выдрала себя из этого водоворота, в котором уже почти позволила себе утонуть. Нет! Нельзя! Если она сделает это, то не переживет боли, увидев очередной презрительно-оценивающий, как будто она очередная портовая шлюшка, взгляд Дагфинна.
Ирис стиснула кулаки и подтянула колени к животу, желая свернуться клубком. При этом ее тело опять коснулось Марко, и резкий выдох мужчины заставил ее сжаться. Дернувшись вперед, она сдавленно всхлипнула. Почему же им так невыносимо тяжело находиться близко друг к другу? Или это только для нее так? Ведь даже когда Марко позволил себе показать ей свое возбуждение, в его голосе была сдерживаемая ярость, а не страсть. Он что, ненавидит ее за непроизвольную реакцию своего тела? Новая волна ответной злости сжала виски Ирис, и слова столь долго жившей в сердце обиды сорвались с языка прежде, чем она остановила их.
– Мы не расставались? Ну да, просто ты бросил меня и ушел, не оглядываясь, сказав, что тебя все достало. И не ответил ни на одно мое письмо и сообщение.
Мужчина резко выдохнул за ее спиной.
– Я был придурком, Ирис. Молодым и амбициозным идиотом. А еще я хотел быть лучшим. Чертовым победителем, на которого ты будешь смотреть с восхищением, не в силах отвести глаз. А ты злилась на меня. Орала и требовала, чтобы я остался, отказался от всего. И я психанул. Ушел и решил дать тебе время. И себе тоже.
– Ты не связался со мной.
– Я повел себя как урод. Я знаю. Но тогда у меня был хренов план, казавшийся мне на тот момент гениальным.
– План?
– Да. Я хотел, чтобы ты так истосковалась по мне, что была бы готова согласиться со всем, о чем я попрошу. Я собирался манипулировать тобой, и тогда мне казалось, что любое средство оправдано, если в итоге я получу желаемое.
– Ты всегда так вел себя, – усмехнулась Ирис.
– Да, – признал Марко. – Всегда, когда это касалось тебя, мне было плевать на все. Я готов был угрожать, манипулировать и даже драться.
– И чего же ты хотел добиться, бросая меня одну с мыслями, что все кончено?
– Что? Нет! – Марко двинулся позади, выдавая свое волнение. – Я никогда не хотел, чтобы ты думала, что между нами все кончено. Это мне и в кошмарах бы не привиделось, Ирис. Я только хотел, чтобы ты вся истомилась в ожидании меня. Чтобы стала податливой и мягкой.
– Я была недостаточно податливой для тебя? – Значит, все же Марко чего-то не хватало в ней? – Почему же ты не говорил мне… что тебе не настолько хорошо со мной?