Страница 20 из 47
— Но ведь Аглая Дорофеева в этом доме прописана, — не сдавался я, даже не опасаясь встречных вопросов. По мне, женщине просто хотелось поболтать, и она особо не задумывалась, откуда я и зачем задаю ей все эти вопросы.
— Ой, — отмахнулась она, — сейчас уж ничему не удивляйся. У Варзаковых вон двенадцать таджиков в доме прописаны! Двенадцать, шутка ли! Говорят, без их ведома прописали, а по мне так куда без них, сунули им на бутылку, они и рады, хоть сто пропишут.
Поездка выходила бестолковой. Эта Надежда, действительно, могла и не подозревать, что в её доме появилась «жиличка» или же Аглая могла заплатить ей за прописку. И это получается я опять подозреваю Аглаю бог знает в чем. Может все объясняется гораздо проще, и Надежда дальняя родственница Аглаи, а прописалась она, чтобы не упустить наследство? Но позже вышла замуж за моего отца и интерес к подобной лачуге утратила.
Обедал сэндвичем, купленным на заправке, и чашкой кофе, в бумажном стаканчике. И то, и другое оказалось сносным, а может это я слишком проголодался. На обратном пути угодил в пробку – авария на трассе. Километров десять тащился черепашьим ходом, курил в открытое окно и размышлял.
Конечно, можно заплатить спецам, перерыли бы всю подноготную Аглаи, вывернув наизнанку, но мне не хотелось. Чужие люди станут копаться в грязном белье и ещё неизвестно, что за дерьмо всплывет наружу. Обратиться всегда успею, в случае чего. Опять же, не исключено, что там окажется обычная скучная, каких тысячи биография. «А может ты как раз этого и боишься?» – спросил я себя. – «Узнать, что с ней полный порядок, и это ты — долбанный придурок, навешавший на неё ярлыков?!» Тогда и злиться станет не на кого, а на себя особо не побесишься.
За пару дней до собрания, я встретил Аглаю в кухне. Время раннее, обычно я спускался намного позже, а в этот раз изменил своей привычке. Я планировал прихватить кофе и выпить его на балконе спальни – утро показалось славным, да и вид с балкона открывался куда живописнее, нежели с террасы. И судя по всему, застал её врасплох. Правая нога Аглаи, которая до этого была под задницей, резко скользнула вниз, а сама она, мне показалось, вздрогнула даже. Видимо я зашел настолько неожиданно.
Аглая завтракала. За кухонным столом, где обычно обедали Саша и Люба.
Я подумал – может сейчас она настоящая? Не снежная королевна, робот, которыми она была в остальное время, а именно сейчас. Запросто уминающая кашу из будничной тарелки, позволившая задрать ногу на стул. Без дубового стола, вечернего платья и белоснежного фарфора. И еду сварганила похоже сама. Маленькая кастрюлька на плите, коснулся – горячая.
— А мне можно? — спросил я.
Нет, завтракать я не хотел, всегда обходился кофе. Любопытство — откажет? Да и на вкус интересно, съедобно ли… Смотрю на неё и жду. Односложных «да» или «нет». Едкой подколки либо сухого, но вежливого «пожалуйста», но только не того, что произошло на самом деле. Аглая не обломалась поняться, положить мне, достать для меня ложку и поставить тарелку у свободного места напротив неё.
В тот момент я подумал: кажется, я начинаю понимать отца. Почему он женился на ней. Аглая – целый букет. При условии, что цветы - женщины, не дети. Одна колючая, надменная роза, другая милая, воздушная ромашка, третья дурманящая лилия. В ней намешана такая икебана…
А сейчас я выдыхал дым в автомобильное окно и думал – сколько во всем этом правды? Сколько притворства и сколько жизни? Вспомнил венерину мухоловку и представил себя суетливой мошкой, летящей прямо в раскрытую «пасть». Каша, кстати, оказалась вкусной.
К ужину я опоздал. Аглая уже закончила, поведала мне не успевшая отбыть Люба. Я с удовольствием слопал все, что она мне подала и вбежал наверх. В последний момент передумал и, вместо того, чтобы отправиться в свое крыло, повернул направо и постучал. Ответа не услышал и опустил ручку вниз. На удивление она поддалась, я заглянул, хозяйку спальни не обнаружил и шагнул внутрь. Белый, пушистый ковер скрадывал мои шаги, хотя, особо я не таился. Внутри до этого момента я никогда не был, пару раз лишь обозревал комнату с порога, и сейчас с интересом осматривался. Обставлено современно, со вкусом. Обитые мягкой, серой тканью борта кровати, наверняка, чтобы избежать синяков на нежной коже Аглаи, похожий цвет и у мебели. Пыльно-розовое покрывало, настолько бледного оттенка, что и его ярким цветовым пятном не назовешь. И ни единой фотографии. Вообще. Ни отца, ни кого-то из прошлого, родителей, например, ни самой Аглаи. Мне казалось женщины любят все эти рамки с портретами.
Я прижался ухом к двери в ванную комнату – вода не шумит и шагнул к туалетному столику. Флакончик духов Аглаи. Маленький, изящный. Я подхватил его и вдохнул аромат, констатируя, ими она и пахнет. Зачем-то брызнул себе на запястье и вернул на место. Переместился к комоду, потянул за ручку верхний ящик. Не знаю какие тайны я хотел там увидеть, и вообще зачем туда сунул нос, но там лежало белье Аглаи. Одна ячейка для трусиков, вторая для бюстов. Все строго по цвету.
— Что ты здесь делаешь? — раздалось за спиной, я резко обернулся.
Аглая, отогнув штору, стояла в двери, ведущей на балкон и гневно глазела на меня. Бля... Зачем я только сунулся в этот комод! Доказывай теперь, что ты не извращенец. Я задвинул ящик, пожал плечами, ничего, мол, особенного не произошло и ответил:
— Зашел поздороваться. Но я стучал, ты видимо не услышала.
— Именно поэтому ты роешься в моем белье? — Так прозвучало, будто знает куда я ездил. Я вскидываю руки, демонстрируя ей – пусто и говорю:
— Господи, да откуда мне знать, что там хранятся твои трусы! Я заглянул на секунду.
Оправдание так себе. Аглая хмыкает, ей нравится мое замешательство, опять она «на коне», а я снова выставил себя идиотом.
— Я пью чай, можешь присоединиться, если есть желание, — предлагает она, раздвинув штору. На балконе два плетеных кресла и чайный столик, на котором пузатый фарфоровый чайник. Теперь, когда она раздвинула штору, я отчетливо вижу их, как и то, что чашка одна. Она тоже про это знает и добавляет: — Только тебе придется спуститься за чашкой для себя.
Разумеется, я спускаюсь и возвращаюсь с долбанной чашкой, словно хочу этот сраный чай. На деле все обстоит гораздо хуже – я просто хочу побыть рядом с ней, но успокаиваю себя тем, что иду «на разведку».
Первые десять минут мы молчим, сосредоточившись на чаепитии. Чай, кстати, оказался зеленым, я ненавидел его до того, а сам сижу и пью, словно ничего вкуснее в жизни не пробовал. Постепенно привыкаю к его горьковатому вкусу, Аглая замечает опустевшую чашку и подливает мне ещё. Чайник казалось бездонный. Сама она пьет не спеша, маленькими глоточками, и вглядывается вдаль, в небеса, с таким видом, будто познала тайны вселенной.
В какой-то момент она отставила чашку и сказала:
— Ваши предложения не имеют ничего общего с тем, чего желала бы я. И чем больше вы предлагаете мне за эти акции, тем меньше мне хочется их отдавать.
— Что значит «ваши предложения»?
— То и значит. Юмашев озвучил мне сегодня, более чем шикарное предложение. Звучало, по крайней мере, весомей.
— Юма? — удивился я. Да ещё так, будто не верил, что он мог меня обскакать. Пожалуй, я действительно не торопился верить этому, уж не сталкивает ли она нас лбами?
— Юма, Юма, — подтвердила она.
— Погоди-ка, он заезжал сегодня? — вновь уточняю я.
— О боже, да, — закатывает она глаза, сетуя на мою тупость. — И озвучил мне сумму, которую готов выложить за мой пакет акций.
— А ты что же?
— А я считаю, что сначала должна сделать предложение тебе, ты главный наследник, вроде как.
— Спасибо, — вполне искренне благодарю я и заглядываю в её глаза: — И что бы ты за них хотела?