Страница 4 из 20
— Остановитесь! Именем князя, повелеваю, — раздался раскатистый бас.
Никодим, в пылу схватки не обративший внимания на приближавшихся всадников, при звуке голоса сначала замер, а потом выронил дубину. Сейчас он стоял всего в двух шагах от механика. Обиженный Забубённый решил использовать неожиданно возникшую заминку. Злость придала ему силы. Он вскочил и с размаху съездил ногой по морде Никодиму. Теперь уже кузнец рухнул в траву, залив рубаху хлынувшей из расшибленного носа кровью.
Остальные мужики стояли чуть поодаль, сгрудившись. Не нападали, не приближались к Забубённому, но и не уходили. Разобравшись с кузнецом, Григорий осмотрелся. К нему быстро приближался начальник конного отряда со знаменосцем и еще тремя всадниками.
«Получается, что и я в кадр попал, не запланированно, — кипятился механик. — Тоже, блин, нашли бесплатного актера».
— Остановить буйство! — снова прогремел голос над его головой. Это рявкнул скакавший за предводителем знаменосец.
— Да пошел ты к черту, — не выдержал Забубённый, сплюнув на траву, — думаешь, броник нацепил и самый крутой? Вы что тут, сдурели все, чуть человека не угробили! Где ваш режиссер, я жаловаться буду!
Но всадники, к удивлению Григория, продолжали ломать комедию. Доскакав до Забубённого, они остановили коней и приблизились вплотную. Так, что лошадь предводителя далее дыхнула в лицо Григорию, а тот поморщился и отшатнулся.
— Ты холоп, али вольный человек? — наконец спросил у него воин, видно, бывший в этом отряде за главного. — Странная у тебя больно одежда, не нашенская.
— Кончай дурку ломать, — ответил с вызовом Забубённый, которому уже порядком надоела эта фантасмагория, — и кобылу свою отодвинь, она мне в лицо дышит. Не люблю я лошадей. Предпочитаю машины.
Один из всадников легонько, но ощутимо ткнул Забубённого копьем в плечо. Григорий почувствовал боль.
— Отвечай, когда с тобой воевода разговаривает.
Это был уже перебор.
— Да русский, я русский. Мужики, — снова напрягся Григорий, почесав ужаленное плечо, — вы чего, все из дурдома сбежали? Какой, к черту, воевода? Военный консультант ваш, что ли?
— Путята, Мстислава Чернявого верный пес.
— Какая Путята? Это что, кличка? — переспросил ничего не понимающий механик.
Новый укол в плечо заставил его отпрыгнуть на шаг назад. «Похоже, это какие-то маньяки, — решил механик, — скорее всего, секта военных маньяков-историков. Живым не отпустят. Надо сматываться».
— Непонятен мне сей холоп, — задумчиво изрек воевода, блеснув недобрым взглядом из-под шлема, — возьмем его с собой. После поговорим. А этих, — он кивнул в сторону стоявших чуть поодаль деревенских мужиков, — обспроси, из-за чего сыр-бор.
Забубённый попятился.
— Это кто холоп? Я, между прочим, российский паспорт имею и прописку, понял?
— Может, половец, от своих отбился, — проговорил второй всадник, рассуждая сам с собою, словно Забубённого рядом и не было, — но они нам не враги давно. Только этот больно шальной какой-то, даже для половца. Те хлипкие на драку, хоть и задиристые.
Воевода, не сказав больше ни слова, развернул коня и поскакал через поле, в сторону деревни. За ним, словно тени, двинулись знаменосец и еще один всадник. Оставшиеся окружили Григория, который лихорадочно искал выход. Он еще надеялся проскользнуть между лошадями и убежать в лес.
Неожиданно на его многострадальную голову обрушился профессиональный удар чем-то тяжелым. Механик потерял сознание, свалившись в траву. Всадники спешились, погрузили обмякшего Григория на круп одной из лошадей и поскакали за своим воеводой.