Страница 17 из 20
ГЛАВА 5
Во Чернигове
От места ночевки лесная тропа пошла сначала вниз с холма, а потом опять круто вверх. Ехали почти в том же порядке, впереди воевода со знаменосцем, а позади Забубённый с Изяславом. Только количество ратников поубавилось после нападения разбойников.
Забубённый после ночных происшествий смотрел гордо, словно ему только что присвоили внеочередное звание генерала армии, сразу после младшего лейтенанта. А поскольку новый конь ему попался тоже относительно смирный, из тех, что везли ранее отроков, то новоиспеченный генерал армии весело болтал со своим бывшим конвоиром о всякой всячине, предоставив коню самому идти вперед. Лишь изредка ему приходилось дергать за примитивную уздечку, поскольку жеребец так и норовил сойти с дистанции и не торопясь пожевать травы в свое удовольствие на какой-нибудь полянке. Нового коня Забубённого звали Жорик. Имя механику понравилось, напомнив народную кличку «Запорожца» среди работников автосервиса и простых автолюбителей.
Но когда был сыт, Жорик четко шел по тропе, которая здесь считалась лесной дорогой, давая хозяину возможность пообщаться с Изяславом. Отрок, как скоро выяснилось, довольно спокойно отнесся к смерти своих друзей. Мол, нечего в боевом походе клювом щелкать. Сами виноваты. А смерть — она любого ратника ждет, из-за каждого дерева таращится. Да и пожить успели, не младенцами этот мир покинули. Отроки уже.
Забубённый, конечно, согласился, что не младенцами, да только торопиться все равно не стоило. Лет им было в лучшем случае по семнадцать. Хотя, по местным меркам, действительно выходило, что уже не дети. Вспомнились механику всякие книжки, читанные в своем времени, где писали историки о времени этом. Говорилось в них, что в тридцать лет мужик здесь считался старым стариком. Редко кому удавалось прожить так долго. Неизлечимые болезни, дикие звери и постоянные войны укорачивали век человеческий очень сильно. И даже сам обычай уважать старших пошел из этих древнейших времен. Поскольку если ты умудрился не умереть от болезней, холеры или чумы, что свирепствовали повсюду; шатаясь с утра до ночи по лесам избежать встречи со свирепыми хищниками; да проведя полжизни в боевом седле не сгинуть от ран, то, дожив до старости, ты действительно мог быть только мудрым и сильным. А потому тебя стоило уважать.
Григорий вообще был большой любитель истории, особенно про русичей читал много. Но только был у него один недостаток при этом: избирательная память насчет событий и дат. То есть, прочитав о чем-то, он вроде бы суть дела запоминал, но вот где это было, с кем и когда, в точности сказать не мог. Забывал детали. За это его в школе учителя бранили и ставили двойки по истории, хотя он старался изо всех сил. А вот с языками было наоборот. К иностранным словам Забубённый имел явную склонность и запоминал целые страницы текста очень быстро и без напряга.
Вспоминая, Забубённый подумал о своих родных временах, в которых любой, даже никчемный человек, сторонясь тяжелой работы да периодически заходя в аптеку, имел все шансы дожить до глубокой старости. А человек смелый и работящий мог сгинуть раньше времени. Обычай же уважать старших оставался в неизменном виде. Древний взгляд на жизнь был Григорию больше по сердцу. Ведь если родился ты дураком, повзрослел, а ума не набрался, ничему не научился — стал зрелым дураком. Ну, а постарел — стал старым дураком. Ну, за что тебя уважать? Только за возраст? Неправильно это выходило. Нет, место в троллейбусе, конечно, уступать стоит, но уважать по полной программе можно только за заслуги настоящие, а их подтверждать надо.
— А почему поход-то боевой, а Изя? — спросил механик-новатор, зацепившись за сказанное отроком слово и решив, пользуясь случаем, разузнать побольше о ситуации. — Вроде не на войну идем. Али кроме разбойничков какие регулярные враги имеются?
— Враги вокруг всегда имеются, куда ж без них, — нехотя пробасил отрок. — Только это я так сказал, к слову пришлось.
— Ой, что-то ты темнишь, паря, — проговорил Забубенный тоном воеводы и дернул за уздечку Жорика, который в очередной раз направился влево от основной тропы, заприметив полянку со свежей травкой.
Вернув коня на основной курс, Григорий скосил взгляд назад, на Савраску, тащившую арсенал из копий, и продолжил информационную беседу.
— Значит, говоришь, войны сейчас нет, и копья эти мы так с собой везем, поохотиться, — заметил он. — А что за дела срочные у воеводы в Чернигове? Может, рать собирается идти куда?
— Про то мне неведомо, у воеводы спроси, — отрезал Изяслав и замолчал, словно не хотел более говорить об этом.
Любопытный механик и сам решил не расспрашивать больше Изю. Подумает еще, что шпион засланный. Хоть он теперь и обладал статусом колдуна, но кто их знает, надолго ли хватит этого впечатления. Вдруг решат, что вся его сила в фонарике, украдут ночью или отберут, а там и на кол недолго посадить. Тут, похоже, с этим тянуть не станут. Кому нужен засланный колдун. Так что лучше сохранять вооруженный нейтралитет, вдруг сойдет за своего и без фонарика. А как батарейки сядут, что тогда делать? Но об этом механик решил пока не думать. Доберемся до Чернигова, осмотрим город, с князем пообщаемся, а там видно будет, что дальше делать.
Затяжной подъем понемногу заканчивался. Растянувшийся по тропе отряд остановился на вершине лесного холма, поджидая последних, то есть Забубённого с Изяславом. По мере подъема механику все слышнее становился какой-то монотонный шум или рокот, явно естественного происхождения. А когда дюжий Жорик взобрался на самый верх и остановился, рокот усилился многократно. Бросив взгляд в ту сторону, откуда доносился шум, Забубённый увидел внизу между деревьев широкую синюю ленту реки.
— Где это мы? — спросил механик у воеводы.
— А ты сам не знаешь? — попытался в очередной раз выведать географические познания непонятного путника Путята.
— Да откуда, — отмахнулся механик. — Я же говорил, что сами мы не местные, из Новагорода. Тамошние речки знаю, Волхов там течет. Еще Неву знаю, Москву-реку и Черное море. А это что за речка, мне неведомо. Много их на Руси по лесам-полям течет.