Страница 14 из 20
Промелькнула-таки в голове мысль о побеге. Сзади бились меньше всего, может, и удалось бы прошмыгнуть, пока идет такая свалка. Только потом куда? А черт его знает, лишь бы ноги унести. В задумчивости Григорий сделал шаг назад и упал, оступившись, на спину. Земля была мягкая, но все равно что-то больно ткнуло его в спину.
«У меня же рюкзак за плечами, — вспомнил Забубённый, — а там фонарик. Жаль только, ножик потерял, когда с деревенскими бился, честь свою отстаивал. Да толку от ножика сейчас все равно нет, куда с ним против шашки».
Механик перекатился на бок, рванул застежку на груди и сдернул рюкзачок со спины. Расстегнул молнию, вытащил фонарик. Нажал на кнопку, — в землю ударил широкий луч света. «Работает», — по-детски обрадовался он. Григорий мгновенно выключил его, чтобы не светиться, но было поздно. Его засекли.
— Глянь, Косой, вон там чегой-то сверкнуло, — раздалось в десяти шагах от распластавшегося на земле механика. — Можа, злато светится у костра?
— Да где оно твое злато, Рваный, — рявкнул в ответ невидимый Косой. — Ты что говорил, что купцы одни поедут, без охраны почти. Не боле пятерых ратников обещал.
— Так и было, — ответил Рваный.
— Втихаря подойдем, говорил, тепленькими возьмем и деру. Ищи нас потом как ветра в поле.
— Говорил, — подтвердил Рваный.
— Ну, а тут что деется? Тут, рыло твое тупое, одних ратников не меньше трех дюжин, вон половина людишек наших полегла уже. А злато где, а купцы куда подевались? Ты вообще, нас на какую поляну навел, гнида?
Рваный молчал, впервые засомневавшись.
— Дело верное. Мне человечек шепнул, что поедет по дороге черниговской купчина с наваром да почти без охраны. За день до Чернигова не доберется. На ночлег встанет в лесу, а тут и мы подоспеем. Так и было, атаман. Хошь, побожусь?
— Короче, Рваный, — решил атаман, — ты мне голову свою отдашь, если мы тут ничего не найдем. А с человечка твоего кожу сниму самолично.
«Жестокие нравы, — подумал Забубённый, пытаясь отползти подальше от сходняка разбойников, — прямо Коза Ностра или «Бригада» какая-то». Но в этот момент прямо на него выскочило, судя по шуму и визгу, не меньше пятерых душегубов, то ли спасавшихся бегством, то ли заходивших в тыл ратникам Путяты. Один из них споткнулся о лежавшего на земле механика и со всего маху ударился головой о пень. Окрестности огласились диким криком и забористой руганью.
— Это че тут под ногами валяется? — вопросил темноту один из разбойников.
— Глянь, Сень, оно шевелится? — трусливо поддакнул второй. — Медведь, может? Пойдем отсюда.
— Сдурел? Медведь… — Семен наклонился и наугад схватил Забубённого за одежду, пригляделся. — Медведь поширше будет, да тихо так никогда не ползает. Это мужик какой-то не из наших. Из купеческих холуев, видно.
Спутник Семена сразу осмелел и крикнул визгливо:
— А ну вставай, злато отдавай, а то мы щас тебя решать будем.
«Ну, все, настал момент истины», — решил механик и вскочил на ноги. Бежать было некуда. Первое, что пришло в голову, это дурацкое воспоминание о детских страшилках. В детстве Григорий с друзьями любили так дурачиться в пионерлагерях и пугать вожатых и друг друга по ночам. Механик широко открыл рот, врубил фонарик и направил луч себе в рот, так что осветились только зубы. На всякий случай он даже тихонько зарычал.
Сработало на все сто. В наступившей тишине послышался глухой звук падающих на землю сабель и кистеней. Разбойники на несколько секунд остолбенели, а затем из груди Семена раздался сдавленный хрип:
— Аааааа, нечистая…
На подкосившихся ногах все, кто стоял перед освещенным механиком, разбежались кто куда, огласив окрестности диким воем. «Не на того напали», — подумал им вслед Григорий, выключил фонарик и снова растворился в темноте.
Спутник Семена, трусивший больше всех, с разбега налетел на своего атамана, что стоял в десяти шагах от места событий, прислушиваясь к тому, что происходило в темноте. Косой схватил его за шиворот и рявкнул:
— Ты че орешь, дура, раньше времени смерти захотел?!
Разбойник продолжал вырываться, махать руками и орать на весь лес:
— Там, там, там… нечистая, лешак, мертвечина!!!
— Ты че несешь, дура!
— Оно светится во тьме и зубы вот такие…
— Ты че…
В этот момент Забубённый решил пойти в атаку. Он бесшумно приблизился к разбойникам, оскалил пасть и снова включил фонарик. Атаман по кличке Ванька Косой хоть и был не робкого десятка, но фонариков в своей жизни еще не видел. Эффект неожиданности снова отменно сработал.
Косой разжал пальцы, отпустил разбойника, который тут же с ревом унесся в темноту, и пробормотал:
— …И правда мертвяк…
— Светится… — подхватил Рваный и заорал вовсе горло: — Тикай, братцы, нечисто тут!!!
Бросив саблю, бравый атаман Ванька Косой, наводчик Рваный и его спутники с воплями бросились врассыпную. Бегство их добавило суматохи в сечу, которая уже близилась к своему концу. Душегубы теснили черниговских ратников повсюду, их-то ведь было втрое больше. И скоро всем воинам пришел бы конец, но, услышав крики атамана, разбойники решили, что напали на заколдованное место. Видно, проклятый клад был у купцов, и бились они с мертвецами, в которых купцы вместе с охраной превратились. То-то разбойники не могли одолеть купеческую охрану, по словам Рваного, немногочисленную.
Побросав оружие, лиходеи разбежались с криками по лесу, а через пять минут их уже и след простыл.
Увидав неожиданное бегство, ратники Путяты решили, что отбились от нападения, и стали собираться к потухшему костру. Подсчитали потери. Тяжко им пришлось, разбойников-то намного больше было. Недосчитались семерых, среди них и двух отроков: Черняя и Митяя. По неопытности погибли парнишки.
Но об этом Забубённый узнал позже, а сперва, как разбойники разбежались по лесным закоулкам, он, подивившись магической силе своего фонарика, минут пять размышлял: тикать или не тикать на свободу. Решил пока повременить, остаться с Путятой до поры до времени. Он же теперь, можно сказать, воеводе пользу принес и верность партии доказал. Может, и награда какая выйдет теперь или премия. А если так, то Путята мог при случае за него и словечко замолвить. Ведь не последний человек в местной иерархии, да и с князем тусуется. А ну как в будущем сгодится это знакомство, подумал дальновидный механик.