Я тебя не отдам

— Хочешь большего? — Он заглядывает мне в глаза, и второй палец проникает внутрь.

Сжимаю зубы, мычу, но не отвечаю.

— Хочешь или нет? — жестко спрашивает Марат, превращаясь в свирепого хищника.

Я не сдаюсь. Не могу признаться ему в том, что да, очень хочу.

— Ну, если не хочешь, тогда ладно.

Марат внезапно отстраняется, мужские руки исчезают с моего тела, и я почти падаю к его ногам. Часто-часто моргаю ресницами и хочу громко выкрикнуть: «Пожалуйста, вернись», потому что без него ощущаю пустоту.

— Я…

Облизываю пересохшие губы, собираясь с мыслями, и наконец-то прихожу в себя. Делаю глубокий вдох. Марат решил поиграть со мной, как с котенком? Но я ведь тоже умею играть.

Расправляю плечи, ничуть не стыдясь своей наготы, откидываю назад волосы, переступаю через платье на полу и, стуча каблуками, подхожу к Давидову. На моих губах появляется улыбка, когда я улавливаю в его глазах удивление. Мои ноготки проходятся по его плечу. Мы меняемся ролями, и я вижу, что для него это неожиданно.

Тягучая сладость внизу живота не дает мне покоя. Я накрываю рукой мужской пах, заглядываю Марату в глаза. Ощущаю твердость его члена. Мне вдруг хочется вскружить ему голову, показать, что я могу быть не только покорной и трусливой. В чулках, полуголая, с идеальной фигурой, я чувствую себя уверенно. Знаю точно: он хочет. Но упорно сдерживается. Как и я.

— Так что там насчет самого лучшего секса в моей жизни? — спрашиваю с усмешкой, провоцируя его и надеясь, что он не заметит дрожь и панику в моем голосе.

Это ведь только внешне я спокойна. Хотя нет, руки все же дрожат.

Я становлюсь на носочки, тянусь к нему, прикасаюсь своими губами к его, и это, кажется, становится нашим спусковым механизмом. Он хватает меня за талию, вжимает в себя, больно выпивается пальцами в кожу, но эта боль будоражит сознание еще больше. Его губы накрывают мои, даря испепеляющий душу поцелуй, и в этот момент между нами стираются все границы. Нет ни ненависти, ни страха, ни боли. Нет неуверенности, непонимания и обиды. Есть только мужчина — сильный и горячий. Есть только я — изнывающая от желания и жаждущая ласки. И если бы сейчас в дом ворвались со штурмом люди отца, я бы все равно не смогла отстраниться от Марата.

Он отрывается на мгновение от моих губ. Я протестующе стону, но Марат всего лишь одним рывком, не отводя от меня взгляда, дергает рубашку на груди, вырывая пуговицы. Дух захватывает от его идеального тела. Андрей тоже хорош собой, подкачан, но до Давидова ему далеко. Мой муж не наделен опасной брутальной красотой, у него нет татуировок на руках и груди, а это, оказывается, нереально сексуально.

Я не успеваю додумать, как Марат толкает меня в сторону письменного стола, приподнимает за бедра, рвет на мне трусики и с каким-то благоговением проводит ладонями по моему плоскому животу. Устраивается у меня между ног, заставляя откинуться назад, опереться локтями, и раскрывает меня, разводя ноги в стороны.

— И здесь красивая. — Он поглаживает большим пальцем клитор, сводя меня с ума, а потом делает невообразимое: наклоняется и впивается губами.

— Ах, — вырывается из моего рта, когда язык Марата начинает умело блуждать по клитору. И я вновь вспоминаю своего мужа. Он отказывался доставлять мне удовольствие оральными ласками, говоря, что не по-мужски это, хотя сам постоянно склонял меня к минету.

Марат же… Я его даже не просила.

Марат дразнит меня языком, сводит с ума, доводит до агонии. Я с силой сжимаю кулаки, чувствую, как острые ногти впиваются в кожу. Задыхаюсь, прикусываю губу, чтобы не закричать. Чувствую, как наливаются и твердеют от возбуждения груди, как горят от смущения щеки. Я сдерживаю себя, все еще не могу расслабиться, забыться. Все это так неправильно, грязно, порочно, но в то же время невероятно волшебно. Я плавлюсь в его руках, вздрагиваю от каждого движения его языка, а когда к нему присоединяются пальцы, дразня и лаская, все же не выдерживаю и вскрикиваю.

— Не сдерживай себя, твои стоны и крики словно музыка для моих ушей, — отрываясь от меня на мгновение, произносит Марат, заглядывая мне в глаза.

Он смотрит с вызовом и желанием, челюсти плотно сжаты, на лице играют желваки, и я понимаю, что он из последних сил себя контролирует.

— Хочешь кончить, Кристина? — ничуть не стесняясь, спрашивает он и просовывает внутрь меня один палец.

Из моей груди вырывается сладостный стон, я закрываю глаза, отдаваясь ощущениям.

— Нет, — резко произносит Давидов, и я протестующе хнычу, когда он отстраняется от меня. — Смотри на меня. Прямо в глаза. Вот так вот.

На его лице появляется довольная улыбка, когда я подчиняюсь. Палец надавливает на чувствительный бугорок, и я понимаю, что если бы не гладкая поверхность подо мной, то я бы рухнула на пол. Сил больше нет, а ведь это только начало.

— Сладкая девочка.

Его губы целуют мой живот, пока умелые пальцы вытворяют немыслимые вещи. Дыхание щекочет хожу. Я хочу зарыться пальцами в его волосы, но не решаюсь.

— Да. — Я дрожу всем телом, чувствуя, как меня скручивает изнутри сладкая судорога, вознося почти до небес.

В висках стучит, дыхание никак не выровнять, я все еще сжимаюсь вокруг пальцев Давидова, ощущая ни с чем не сравнимое удовольствие, а вместе с ним в одно мгновенье навалилась тяжесть реальности, охлаждая получше любого ледяного душа. Мне хочется отстраниться от него. Мамочки, что же я наделала? Как теперь смотреть ему в глаза?

Марат, словно почувствовав смену моего настроения, не дает мне ни секунды на раздумья. Резкими движениями расстегивает пряжку ремня, пуговицу, молнию на штанах и достает из боксеров налитый кровью возбужденный член. Я делаю резкий вдох и забываю, как дышать. Он большой, намного больше, чем у моего мужа.

Мне наконец-то становится страшно. Это именно та реакция, которая должна была появиться изначально, но, видимо, слова, взгляды и запах мужчины задурманили мне голову, лишая рассудка.

— Мы еще не закончили, Кристина, — толкая меня обратно, произносит Марат.

Собираюсь сказать, что передумала, что не хочу продолжения, но не успеваю: одной рукой он удерживает меня на месте, второй же направляет в меня каменный член. Входит одним резким толчком, заполняя меня до отказа.

Я вскрикиваю. На этот раз громко и не сдерживаясь. Наслаждение внутри меня расходится волнами, заставляя вновь забыться. Приятная боль будоражит, чувство наполненности разгоняет кровь. Движения Марата то резкие и быстрые, то медленные и глубокие.

Его рука скользит вдоль моего живота к груди, пальцы смыкаются на чувствительной коже, он слегка наклоняется ко мне. Действует грубо, причиняя боль, которая только усиливает ощущения. Он добирается до моей шеи, надавливает ладонью так, чтобы я без проблем могла дышать, но обездвиживает. Заставляет смотреть прямо в его глаза, и это придает остроты нашему сексу.

Его глухое дыхание, капельки пота на висках, похоть в глазах выглядят так натурально… Он хочет меня даже больше, чем я его. Интересно, для него это просто секс или же нечто иное?

Больше думать я не могу. Движения Марата становятся быстрее. Я цепляюсь за его руку, царапаю ее, ощущая, как внутри меня вновь скручивается пружина. Не могу, не могу…

— Марат, пожалуйста, — шепчу охрипшим голосом и чувствую, что кончаю. Второй раз за ночь. Невероятно.

Еще несколько движений, и Марат глухо рычит, навалившись на меня своим весом. Дышит тяжело и громко прямо мне в грудь. Молчит. Я не сразу понимаю, что он достиг разрядки, потому что… получается, он кончил в меня?

Конечно, он ведь все обо мне пробил и то, что я бесплодна, знает наверняка. Поэтому и не волнуется, что может заиметь еще одного наследника после случайного секса.

Горечь заполняет меня изнутри, я вспоминаю все попытки зачать. Десятиминутные «березки» после секса с Андреем, всякие народные ухищрения. Но все было напрасно. И вот сейчас семя Марата погибает внутри меня.

Мне становится жаль себя. Безумно. Вот так легко лучший секс в моей жизни превратился в очередную жалость к себе.