Страница 11 из 22
— И не надейся, — словно прочитав мои мысли, усмехается Марат. — Какой пароль?
— Пф-ф. — Отворачиваюсь обратно к окну и игнорирую его.
— Не зли меня, Кристина. Сегодня утром была попытка рейдерского захвата моей компании, так что хоть ты не напрягай. Я и так на взводе.
Молчу. И одновременно впитываю любую информацию о нем. Поэтому он так резок? Поэтому нервничает? Или же он всегда такой жестокий и циничный? И при чем здесь мы с дочерью?
— Зачем тебе Даша? Я что-то не заметила с твоей стороны ни капли отцовской любви.
И это правда. За все время, что мы находимся в салоне автомобиля, он лишь несколько раз бросил беглый взгляд на ребенка.
— Если не хочешь лишиться телефона, скажи пароль, — настаивает он.
— Все единицы, — после непродолжительной паузы все же сдаюсь я, внимательно наблюдая за его действиями.
— Я напишу твоему отцу, что ты уехала за город, чтобы побыть наедине с собой и познать дзен. Мне не нужны проблемы с твоей семьей, а пропажа единственной любимой дочери не сыграет нам на руку, правда?
— Он не поверит.
— Я напишу так, что поверит.
— Через четыре дня рождественский благотворительный ужин, я один из его организаторов. Если я не появлюсь, папа точно поймет, что со мной что-то случилось. И начнет меня искать.
— Значит, мы будем на этом ужине, — голос Марата звучит спокойно.
Он прячет телефон обратно в карман, снимает пальто и расслабленно откидывается на спинку сиденья. Прикрывает глаза, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Я же не сдаюсь.
— Что значит — мы будем там? — спрашиваю с удивлением, потому что это означает, что меня не собираются держать взаперти.
Он приоткрывает один глаз, смотрит на меня.
— То и значит, Кристина.
— У меня нога болит. Очень, — решаю испытать его терпение. Сейчас он уже не кажется тем сумасшедшим, который угрожал мне пистолетом. Либо он психически неуравновешен и у него случаются припадки агрессии, либо день и в самом деле настолько не задался, что Марат забыл о том, что имеет дело с безобидной женщиной и собственным ребенком, а не с вооруженными головорезами.
— Через час остановимся на ночлег в одном загородном комплексе и посмотрим твою ногу. И никаких попыток побега, поняла меня?
Я не отвечаю.
— Ради твоей же безопасности делай что велю, и очень скоро все закончится, — приказным тоном и с раздражением.
— Это угроза?
— Звуки разума, — резко бросает он, буравя меня тяжелым взглядом, а потом отвлекается на телефонный звонок.
Я же посматриваю на его карман — тот самый, где так близко мой мобильный и спасение.
Еще час дороги, и я не выдерживаю:
— Мы скоро доедем? Ребенок голодный, капризничает, у меня нога уже, наверное, так распухла, что без посторонней помощи не снять обувь.
Я веду себя словно избалованная девочка в надежде, что надоем Марату и он высадит нас на первом повороте. Перед этим медленно пробивала почву, задавая самые дурацкие вопросы, пытаясь понять грань дозволенного.
— Я начинаю жалеть, что вернулся за тобой, — потирая глаза, произносит он.
— Ты заявил права на отцовство, так будь добр — заботься о дочери. Посмотри на нее, она с самого утра ничего не ела.
Я начинаю заводиться, потому что полчаса назад мне вообще пришлось сходить с ней в туалет прямо на улице в мороз! Козел он, а не отец. А еще мне срочно нужен лед и обезболивающее, потому что нога ноет и я держусь из последних сил, чтобы не начать выть.
— Сань, дай газу, — командует мой похититель, и уже через несколько минут мы сворачиваем с главной дороги в сторону какого-то леса.
Я внимательно смотрю через окно, пытаясь понять, куда нас занесло. «Ренессанс», — читаю на указателе, а потом взгляду открывается красивый загородный комплекс. В другой ситуации я обязательно насладилась бы красивым видом. Высокими соснами, вымощенными тропинками и прудом во дворе. Но единственное, на чем я сосредоточена сейчас, — как дать понять персоналу, что меня с ребенком держат здесь насильно. И при первой возможности связаться с отцом.
— Выходим, — бросает Марат. — Только без выкрутасов, Кристина. Это моя гостиница. И никто из моих людей тебе не поможет.
Его слова резко отрезвляют, маленькая надежда на спасение мгновенно исчезает, на смену ей приходит разочарование.
— Давай ребенка, ты не сможешь нести ее на руках.
— Нет! — Выходит слишком резко, но от одной мысли о том, что хоть на несколько минут, но нас могут разлучить, мне становится плохо.
— Не будь дурой, ты с трудом стоишь на ногах. Упустишь Дашу и потом сама будешь плакать.
— Я… Она большая девочка и сможет пойти сама. Правда, солнышко? Дай маме ручку, сейчас мы будем искать, что интересного есть вон в том красивом доме.
Наклоняюсь к малышке, стараясь создать вокруг нее такую атмосферу, чтобы она не чувствовала напряжения между мной и Маратом. Вся эта ситуация может отразиться на детской психике, а я никогда себе этого не прощу.
Дашенька счастливо кивает и с любопытством смотрит вокруг. Для нее это просто очередное приключение. За год мы много путешествовали, поэтому она привыкла к частой смене обстановки.
Я беру дочь за крохотную ручку, но идти не могу. Просто невозможно встать на землю больной ногой, поэтому топчусь на месте, держась второй рукой за машину и перенося вес на здоровую.
— Упертая, — ворчит Марат и подходит ко мне. Приобнимает за поясницу, помогая идти.
Наши тела плотно прижаты друг к другу, на мгновенье я ловлю на себе его странный задумчивый взгляд, а потом резко отворачиваюсь.
— Все же придется отнести тебя в номер, ты и шагу ступить не можешь. У нас здесь есть доктор, он осмотрит тебя. Даш, — впервые за сегодняшний день он обращается к дочери, — у мамы болит ножка. Я понесу ее. Пойдешь рядом сама, как взрослая девочка, хорошо?
— Да, — улыбается Даша, прижимая к себе единорога.
Так мы и идем к входу. Я — на руках у Марата, Дашенька рядом. Я стараюсь не упускать ее из виду. Мало ли что? Увидит птичку и рванет в ее сторону, например.
— Юль, дай ключи от двухместного люкса, пожалуйста, и позови Белова. А, и организуй обед на троих, — дает распоряжения Марат.
Я же наблюдаю за тем, как эта самая Юля с ревностью смотрит в мою сторону. Неужели его любовница? Вряд ли девушка хозяина работала бы администратором в его гостинице. Не позволил бы.
Марат вместе со мной поднимается на второй этаж, Дашу же несет Саня. Он не нравится ей, она начинает кривиться, плакать и тянуться ко мне.
— Ну все, все, успокойся, солнышко, — заключаю ее в объятия, когда мы оказываемся внутри просторного номера.
Даша затихает, крепко цепляется за мой рукав. Я же снимаю с нее шапочку и обувь, внимательно осматриваюсь по сторонам.
Большое панорамное окно с балконом и видом на лес, две кровати в метре друг от друга, и сразу я решаю, что вторая для Даши, но ошибаюсь.
Марат снимает верхнюю одежду, устало расстегивает пуговицы на манжетах рубашки, закатывает рукава по локоть. По-хозяйски проходит к холодильнику и достает бутылку воды. Осушает ее до дна, а потом переводит взгляд на меня.
— Давай помогу тебе снять сапог.
— Нет, — останавливаю его, выставляя вперед ладонь. — Я сама.
Не могу признаться в том, что не хочу чувствовать его прикосновения на своей коже, потому что реагирую на них как-то неправильно. Злюсь, ненавижу, презираю, но в то же время ощущаю интерес. Любопытство. Как жаль, что такой мужчина, как Марат, оказался подонком.
— Что будет с нами дальше? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как он делает все по-своему. Опускается передо мной на колени и медленно тянет молнию на высоком сапоге вниз.
— Проведем какое-то время вдалеке от лишних глаз, посмотрим, какая из нас получится семья, — на полном серьезе отвечает он.
— Это шутка? Ты сумасшедший, да? — спрашиваю пораженно.
Он поднимает на меня холодный взгляд.
— Я не откажусь от Даши, а ты не исчезнешь из ее жизни. Следовательно, нам нужно искать компромисс.