Страница 64 из 117
Я бы и не обратил, но тут до моего слуха донесся крик, который свидетельствовал о том, что кому-то сделали больно.
— Какая квартира? — спросил я у парня.
— Шестая. Ты чего, собрался разнимать? Ну, ты даешь, баклан!
Оставив без ответа нелестный комментарий, касающийся моей персоны, я толкнул дверь указанной квартиры. Под ногами сразу захрустело битое стекло. Наверное, целый сервиз укокошили. Во второй из трех загроможденных мебелью и детьми комнат я нашел чету родителей плачущей девочки. Мускулистый, но уже заметно погрузневший мужчина угрожающе навис над женщиной, неловко пытающейся встать с пола, куда ее — судя по начинающему вспухать лицу — отправил кулак мужа. Но подняться не получалось: то ли из-за путающихся под ногами комков одежды, то ли из-за обломков мебели, то ли... Да она же беременная! Ну что за люди?!
— Оставьте жену в покое!
Он обернулся, представив моему вниманию лишенное разума полупьяное лицо.
— Это что еще за прыщ? Уйди от греха подальше!
— Вашей жене нужна медицинская помощь!
— Ты чего, врач? Нет? Ну и дуй отсюда!
— Вызови такси, — велел я парню, который поплелся за мной в квартиру. Наверное, хотел посмотреть, как быстро меня убьют. — Живо!
— Такси? — Искра осмысленности в маленьких красных глазах. — Это еще зачем?
— Отвезти вашу жену в больницу.
— Она никуда не поедет!
— Не вам решать.
— Ах ты...
Он занес кулак, намереваясь одним ударом отделаться от надоедливого насекомого в моем лице, но... Справедливо рассудив, что некоторые части тела — по причине огромного количества уже имеющихся наследников — не представляют для этого грубияна ценности, я заехал ногой прямо пониже начинающего обвисать живота. Мужик охнул, но пришлось добавить еще один удар — в челюсть, чтобы грузная махина обрушилась на пол.
— С ним все будет... хорошо? — робко спросила женщина.
— Когда проспится — да. А вам нужно срочно показаться врачу. Вы можете идти сами?
К счастью, ребенок, которого носила фру Свенсон, не пострадал, и доктор клятвенно заверил всех присутствующих (саму Хильду, одну из ее дочерей, меня, парнишку, вызвавшего такси, и Элль), что мальчик появится на свет вовремя и совершенно здоровым. В общем, все разрешилось вполне благополучно. За исключением того, что мой банковский счет уменьшился на сумму, которую надо было заплатить за обследование и процедуры. Когда я увидел, что у меня на все про все осталось только двадцать пять единиц, захотелось выть в полный голос, Какие уж тут подарки! Самому бы ноги не протянуть до следующей зарплаты. Все, перехожу на быстрорастворимые макароны и прочую гадость: пусть невкусно, зато желудок делает вид, что доволен.
— О чем задумался? — оторвал меня от грустных размышлений голос Элль, посасывающей через соломинку лимонад, пока мы поднимались по лестнице на свой четвертый этаж.
— Да так... О празднике. И праздничных тратах.
— А! У тебя денег много?
— Не особенно... Почему ты спрашиваешь?
— Странный ты. В такую дыру жить переехал, а только что потратил сумму, которой с лихвой хватило бы на более роскошные апартаменты. На голову больной, что ли?
— То есть?
Я даже остановился, чтобы не упасть, запутавшись в ступеньках.
— Ну, приехали. Зачем ты в больнице счета оплатил?
Вопрос не в бровь, а в глаз.
— Но ведь кто-то должен был...
— Кто-то... Почему ты?
— Я же мог.
— Только не говори, что эти деньги были лишними! — хмыкнула девушка. — С такими шмотками, как у тебя, любой грош на счету.
— Они такие плохие?
Ну вот, кажется, начинаю обижаться.
— Они никакие! — устало пояснила Элль. — Большего уродства я за всю жизнь не видела!
— Ну и не смотри, если не нравится!
— Ладно, замнем. Кстати, ты завтра дома?
— А что?
— Я тоже никуда не собираюсь. Посидим вместе?
— Почему бы и нет? А разве у тебя нет родных?
— Есть. — Несколько мрачный ответ.
— Они сейчас в городе?
— Где ж им еще быть? — огрызнулась Элль. Непорядок.
— Ну, мои, например, бывают дома только месяц в году. Если год выдастся урожайный.
— Правда? Значит, ты все время живешь один?
— Ну да. Поэтому сюда и переехал. Чтобы хоть за стенкой голоса слышать.
— Ну, здесь точно голосов много! — Невеселая улыбка, но уже нескорбная.
— Так почему ты не хочешь встречать Рождество с родственниками?
— Не сошлись характерами.
— Как это?
— А вот так! Мои взгляды на жизнь не соответствуют их взглядам. И вместо того чтобы надрывать глотку в спорах, я ушла.
— Бесповоротно? А они? Не делали попыток помириться?
— Делали, — со вздохом признала девушка. — Сейчас вот тоже... Приглашение прислали.
— Но ты решила не ходить?
— А зачем? Еще раз убедиться, что ничего не изменилось?
— Ну почему же. Я бы сходил. По двум причинам. Во-первых, если на самом деле ничего не изменилось, можно смело гордиться занятой позицией. А во-вторых, если все же изменилось, ты не простишь себе, если этого не узнаешь. На самом деле.
— Да? — Она задумчиво склонила голову набок. — Может быть. Я подумаю.
— Подумай. Мне, конечно, было бы веселее встретить Рождество с тобой, но ради возможного налаживания твоих отношений с родными готов пожертвовать своим счастьем!
— Странный ты, — очередное, становящееся уже надоедливым, замечание, — но милый в общем-то. Если на одежду не смотреть.
Следственное Управление Службы Безопасности Федерации, Третий Корпус, 24 декабря 2103 г., вторая половина рабочего дня.
Не дожидаясь начала обеденного перерыва, я поднялся в кабинет начальства, чтобы оповестить оное о том, что покидаю рабочее место. Тем более что в комнате я все равно был один: Паркер вообще не появился, а Амано заскочил с утра — поставить подпись на отчет — и тут же умчался восвояси, даже не дав мне времени сообщить о смене места жительства. Ну и ладно, потом скажу. Хотя на кой черт? Если надо, по комму найдут.
— Можно?
Барбара подняла голову. В тумане тетушкиного взгляда уже вовсю мерцали огни рождественской вечеринки.
— А? Это ты... Заходи.