Страница 1 из 23

Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том II

Бутович Яков

Яков Бутович

Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том 2

От издателей

Второй том «Архива сельца Прилепы» Я.И. Бутовича выходит в свет спустя четыре года после публикации первого тома. Поэтому мы считаем необходимым напомнить читателю о некоторых особенностях нашего издания.

По замыслу автора, книга должна была включать восемьдесят два очерка о лучших рысистых заводах страны, которые Яков Иванович посещал лично. Однако работа не была завершена. В 1927 году Я.И. Бутовича арестовали, и, освободившись, он уже не вернулся к «Архиву…». Поэтому в настоящем издании представлено лишь тридцать пять заводских очерков. Заданная автором последовательность повествования соблюдена, но значительный объем рукописи заставил нас разбить текст на три тома, каждый из которых проиллюстрирован большим числом архивных фотографий: портретами коннозаводчиков, знаменитых лошадей, видами мест, о которых идет речь.

В первом томе, изданном в 2015 году, рассказывается о собственном заводе автора – Прилепском, и, значит, основным его сюжетом было применение в зоотехнической практике излюбленной селекционной формулы Я.И. Бутовича: Полкан 3-й плюс Лебедь 4-й. Эти крови лежали и в основе прилепских рысаков Ловчего и Улова, на которых уже в советское время «всё бежало», по меткому замечанию профессора Г.А. Рождественской.

Эта невесомая формула была главным и вовсе не секретным оружием талантливого русского коннозаводчика. Различные коннозаводские издания Москвы и Петербурга часто публиковали работы начинающего тогда «охотника рысистого дела», где он отстаивал свои взгляды. В конце XIX века выработанная им формула, как родник, пробила себе дорогу в коннозаводской практике и стала коренником в тройке с Бычками и Петушками. Однако очевидна она была далеко не для всех. У многих русских коннозаводчиков имелись собственные обоснованные предпочтения и свои, по выражению А.С. Пушкина, «предрассудки любимой мысли», главным из которых оказалось метизаторство орловца с американским рысаком.

Во втором томе «Архива…» Полканы и Лебеди – пожалуй, основной сюжет всей книги – напомнят о себе в рассказе о заводе Ф.А. Терещенко.

Необходимо также обратить внимание читателя на очерк о заводе А.В. Якунина, помещенный в настоящем томе. Основой якунинского завода стали кобылы В.П. Охотникова (то есть кобылы В.И. Шишкина, или, иначе говоря, «графские лошади»). Они оказали огромное влияние на создание Вармиков и Лесков, которые вместе с Корешками были самыми востребованными рысаками в первые годы советского коннозаводства. Поскольку отдельного очерка о заводе В.П. Охотникова не существует, ведь Охотников передал своих лошадей в Хреновской государственный завод, когда Бутович был еще ребенком, а очерк о Хреновском заводе автор написать не успел, фотоснимками охотниковских лошадей мы проиллюстрировали рассказ о заводе А.В. Якунина. К этому же очерку подверстаны фотографии нисходящих поколений Вармиков и Лесков (описаний заводов А.А. и В.А. Щёкиных и Н.И. Родзевича, работавших с этими линиями, в рукописи нет).

В третьем, пока не изданном, томе содержатся очерки о Дубровском заводе великого князя Дмитрия Константиновича, о заводах И.Г. Афанасьева (а значит, о Крепыше), герцога Г.М. Лейхтенбергского, Д.А. Расторгуева и других. Иначе говоря, рассказы о Бычках, Петушках и Полканах. Надеемся, что и последний том «Архива сельца Прилепы» скоро дойдет до читателя.

В заключение хочется сказать, что, кроме этой работы и уже увидевших свет «Воспоминаний коннозаводчика», существует по крайней мере три до сих пор не изданные рукописи Я.И. Бутовича, сопоставимые по объему с «Архивом…», – монографии об Удалом, о Крутом 2-м и Добродее. Хочется верить, что придет время и для их публикации.

Русская лошадь

«Я не раз повторял, что замена лошади двигателем внутреннего сгорания стала одной из самых печальных вех в развитии человечества!» Прочитав эту фразу в мемуарах Уинстона Черчилля, я вздрогнул. Ведь я и сам всегда так думал, но, чтобы сказать подобное, нужны решительность и мужество. Черчилль вовсе не был противником прогресса, он лишь утверждал: вечное не может противоречить настоящему. А если противоречие возникает, значит, в мире что-то неладно.

Можно привести цифры, доказывающие, сколько теряет народное хозяйство от небрежного отношения к труженице-лошади. Такие цифры существуют, и они значительны. Но дело не только в цифрах.

Любовь и уважение к лошади, этому замечательному животному, входили когда-то в кодекс человеческого благородства. Сегодня нам остаются искренняя печаль и сожаление. Грусть вызвана не только тем, что в жизни не остается места прекраснейшей из привязанностей, печально, что уходит одна из лучших черт нашей духовной сути…

Виктор Астафьев писал: «…сколько бы машин ни перевидел, сколько бы чудес ни изведал, вот эта древняя картинка: лошадь среди спящего села, недвижные леса вокруг, мокро поникшие на лугах цветы бледной купавы, потаенной череды, мохнатого и ядовитого гравилатника, кусты, травы, доцветающие рябины, отбелевшие черемухи, отяжеленные мокром, – все это древнее, вечное для меня и во мне нетленно.

И первый раз по-настоящему жалко сделалось тех, кто уже не просто не увидит, но даже знать не будет о том, что такое спящий деревенский мир, спящие среди села смирные, терпеливые, самые добрые к человеку животные, простившие ему всё, даже живодерни, и не утратившие доверия к этому земному покою».

Сегодня в мире существует около 300 пород лошадей. Примерно столько же, сколько народов, больших и малых. В России признаны существующими 17 лошадиных пород. Но фактически существующими специалисты считают лишь те породы, с которыми возможна планомерная селекционная работа, которые имеют племенное ядро в количестве, достаточном для воспроизведения и совершенствования.

Разумеется, ни в коем случае нельзя утверждать достоинства одной породы в ущерб другой. Каждая достаточно выстрадала и отстояла свое право на существование и нашу безусловную привязанность. И все же только орловский рысак, которому исполнилось, слава богу, 230 лет, имеет полное право называться символом нашего Отечества, живым свидетельством дарований и созидательного инстинкта нации.

Конечно, главным признаком культуры любого народа остаются слово и мысль. Но нелишне вспомнить: само понятие культуры изначально было связано с культурой пашни. К сожалению, пока лишь среди профессиональных конников утвердилась истина, что орловский рысак имеет для национального самосознания ту же цену, что и, к примеру, живопись Андрея Рублёва или русские народные сказки.

Орловская лошадь изначально называлась русской. Она была призвана обновить облик России. Для размашистого шага в истории стране была необходима сильная и быстрая лошадь, которая одинаково годилась и для кавалерии, и как тяговая живая энергия артиллерии и обоза. Без скорой и надежной связи деловая и культурная жизнь, торговля и наука в огромной державе текли вяло. Рысак дал молодое движение застоявшейся крови российского государственного организма.

Уже к середине XIX века Россию невозможно было представить без орловского рысака. В дело активно включилась провинция. Впервые ревнители орловской лошади объединились в Общество охотников конского бега в тамбовской Лебедяни в 1826 году, за восемь лет до открытия Московского ипподрома. А в 1832-м, благодаря усилиям рязанских помещиков братьев А.М. и Н.М. Кормилицыных, в той же Лебедяни состоялись первые в мире правильно организованные официальные спортивные бега для рысистых пород. Правда, в то время подобная порода существовала одна – орловская. Но факт остаётся фактом. И фактом замечательным, утверждающим приоритет нашей страны в истории мирового конного спорта.