Бродяга

Сначала повисла тишина, но затем эту тишину разорвал дикий хохот Ровера. Он смеялся и не мог заставить себе остановиться, чуть ли не качаясь по полу, но этот смех вызывал ощущение жути, он был отчаянным, истерическим, он был предвестником нечто разрушающего.

— Это прескверно, — Тан отреагировал первым, подойдя к Кьяре и к своей жене. — Хайди, медленно уведи её отсюда. Он не веселиться, и это может плохо кончиться. Постараюсь привести его в чувство, но на всякий случай Кьяра не попадайся ему сегодня больше на глаза.

Занимаясь Шейном, Хайди постоянно косилась или на двери, или на сидевшую как на иголках Кьяру.

— У нас с тобой всё-таки разное видение счастья, — произнесла Хайди. — Это ты думаешь, что можно вычеркнуть кого-то из жизни и зажить себе счастливо и беззаботно с одним единственно для тебя важным. Для тебя твоим всем был Ярос, а для кого-то всё — это ты. Ровер не может тебя забыть Кьяра, и это так удивительно и печально одновременно. Он долго не мог заставить себя покинуть квадрат, в котором ты находилась, поэтому был вынужден кружить в доступной зоне. Он больше никогда никого не полюбит, для него и эта любовь слишком убийственна. Ровер пытался тебя забыть, у него было много девушек, но он ничего к ним не испытывал. Абсолютно ничего. Вот тебе пример, как только ты появилась на корабле — он тут же полностью перестал замечать Амину. Скай больше не сможет стать счастливым, как ты говоришь — ты покалечила его Кьяра. Единственное, что его утешит — это если ты будешь рядом с ним. Возможно, тогда его раненая гордость заживёт и весёлый Ровер вернётся. Ты ведь так безумно любила его, и я не поверю, что ничего не осталось, просто с Яром тебя связывал ребёнок и пережитое, но с Ровером тебя тоже многое связывает. А для меня, … я каждый день думала, где ты, что с моей сестрой, как бы увидеть тебя снова. Я даже не могла как следует заниматься любовью, потому что мои мысли постоянно уводили меня в сторону. Может это прозвучит ужасно глупо, но, когда ты появилась на корабле, я чуть ли не в первый раз испытала полноценный оргазм с Таном! Поэтому не следует полагать, что наше счастье наступит лишь тогда, когда мы избавимся от тебя!

— Подумай … если ты уйдешь, на твоей совести останется сексуальная неудовлетворенность сестры, — подал слабый голос, пришедший в себя Шейн, пока Кьяра взирала на Хайди, приоткрыв рот.

— Шейн, милый, … наконец-то это ты, — с сочувственной улыбкой Кьяра переключила своё внимание с запутанного на сложное. — Я рада, что вовремя нашла тебя балбеса. Мы летим на Эйдас, доставим тебя домой.

— Мне без разницы, — мутные глаза Шейна наполнились тоской. — Думаешь, мне важно, что со мной будет завтра? … Кьяра, я её больше никогда не увижу. …Никогда.

— Но губить себя не выход, глупый бессмысленный исход, вспышка эмоций! — возмущенно повысила она голос, — Я тоже никогда больше не прикоснусь к Яру, и мне тоже невыносимо больно, но я обещала своему мужу, что буду жить!

— Потому что у тебя есть сын, есть смысл, а какой смысл есть у меня?

— Сейчас ты его не видишь, но позже … Шейн, Лэа хотела бы, чтобы ты жил. Умирая, наши любимые успокоились тем, что мы остались невредимы, что ради них, мы будем улыбаться через силу, будем бороться за свой чистый горизонт…, - и тем не менее, на глазах Кьяры выступили слёзы.

— Кьяра, иди отдохни. Прошу тебя, оставь меня сейчас, слова помогают мало, а война забрала слишком много, — прошептал Шейн, закрывая глаза. Но как только Кьяра вышла, Шейн взглянул на Хайди довольно серьёзным и вдумчивым воспаленным взглядом.

— У тебя есть слабое снотворное? Можешь подсунуть его своей сестре? Дело в том, что я хорошо знаю эту девушку, знаю, что моё решение ей не понравиться, и что она изо всех сил будет пытаться помешать мне.

— Если ты хочешь убить себя — я не стану тебе в этом помогать, — категорично покачала головой Хайди.

— Нет, я лишь хочу воевать с яшварами. Даже если я прикончу хотя бы одного из них — я буду знать, что отомстил. Мне не станет легче дома, в саду у родителей. Мне станет легче с оружием в руках, от горько-сладкого чувства мщения. Поэтому ты усыпишь Кьяру, а я попрошу вашего капитана высадить меня неподалёку от базы, набирающей рекрутов.

— Но, когда Кьяра узнает — нам тут всем достанется, — протестуя, проворчала Хайди, многозначительно вскинув бровь, так, как если бы она уже что-то задумала. — А у нас тут и без тебя проблем хватает. Давай-ка мы сначала отвезём тебя на Эйдас, а потом делай что хочешь. Я не хочу, чтобы моя сестра переживала ещё и за тебя. Но я обещаю, что сохраню твоё намерение в тайне. Пойми Шейн, Кьяре тоже очень нелегко, и ради неё, ради своей семьи, … на снотворном я, пожалуй, продержу не её, а тебя, — и ловкие пальцы доктора, с поразительной быстротой воткнули иглу в мышцу своего пациента. Вопреки ожиданиям Кьяры, Ровер не посадил корабль на Эйдасе. Слишком уж вероятен был риск, новый военный конфликт вынудил коалицию усилить патрулирование космотории. Поэтому Шейна спустили в мобильной шлюпке, воспользовавшись кратковременным коридором между патрулями.

Кьяра с каким-то смешанным чувством, созерцала планету с орбиты, размышляя о том, как сухо и холодно с ней простился Шейн. Не потому, что рядом с ней находились скворане, нет. В его глазах девушка увидела безмерную пугающую пустоту, словно этот человек поставил на себе крест, и происходящее с ним потеряло для парня всякое значение.

«Неужели и я выгляжу так же удручающе? Неужели всё что меня ожидает впереди — это холод, пустота и безнадёжность?»

Ровер умышленно активировал канал прослушивания каюты Кьяры, стоя на капитанском мостике ему хотелось слышать её голос, а вместе с ним девушку слушали все, кто находился рядом с пилотом. Когда Кьяра запела, укладывая своего сына спать, следуя вековым традициям матерей своей расы, Тан первым сообразил, что это и будет последней каплей. Её нежный голос тихо и ласково выводил колыбельную, а лицо Ровера в это время корёжилось и каменело от боли. Его скворанские глаза налились бурым цветом, а зрачки вытянулись в одну сплошную линию. Это был срыв, с которым даже халу не под силу было совладать. А так как Ровер в этом состоянии ещё и управлял кораблём — Тан похолодел от ужаса.

— Она поёт … его сыну, — не узнаваемо прошипел Ровер, исступленно глядя в одну точку. — Яр мог слушать, как она поёт. … Он мог смотреть на неё. … Прикасаться к её теплу. … Он забрал у меня Кьяру, потому что я всего лишь трус! … Она назвала меня трусом. А трусов ведь никто не любит. … Девушка, которую я выбрал, чьё имя трепещет у меня под сердцем … сочла меня ничтожеством. … Я и вправду неудачник. … Вор, у которого украли самую большую его ценность — жалок. … Презираю эту проклятую любовь! … Так сильно её люблю, что просто уже ненавижу до боли! Ненавижу такую жизнь. … Пустую … дерьмовую … и бессмысленную.

— Эй, … не стоит уж так преувеличивать, — осторожно подал голос Тан, не спуская глаз с впавшего в ступор друга. — Никто никогда не посмеет назвать тебя трусом. Ты прошел Чёрного мертвеца, военные компании, смертельные схватки, тюрьмы и стазис. Тебя знает вся галактика и никому в здравом уме не придёт в голову считать Ровера трусом. Это тёмный пик, друг. Тебя просто захлестнули эмоции. Пусти меня к пульту Скай.

— Она … назвала меня трусом. … Ярос был для неё героем, её всем, … её космосом. Её мужем, отцом её ребёнка, любовью всей её жизни. А я ничем таким уже не стану…

— Зато ты жив.

— А кто тебе сказал, что это лучше?!!! — озлобленно прошипел Ровер.

— Господи боже, — Тан посмотрел в обзорный экран и обмер. — Скай ты угробишь нас всех! Ты ведёшь корабль прямо к астероидным обломкам! Мы расшибемся в лепёшку! Немедленно передай мне управление! — в попытке оттереть друга от пульта управления, от одного лишь удара Ровера — Тан перелетел через весь капитанский мостик, врезавшись в панель перегородки.

— Пока он стоит у пульта его нельзя оглушить из пульсара. Но он один, а нас двое. Давай вместе с разных сторон, — предложил Ияс бледнея, наблюдая с какой скоростью они несутся к собственной смерти.