Бродяга

Усмехнувшись с горечью, Кьяра лишь покачала головой в ответ.

— Я даже на секунду почувствовал себя уродом, когда ты там расточала Яру комплименты. К слову — он до сих пор в шоке. Он наговорил тебе столько гадостей, а ты ему раз и контрмеру! Молодчина! — Скай подошел ближе, одним рывком заполучив её себе в объятья. — А я? … Я бы мог понравиться девушке, если, конечно, отбросить все отягчающие обстоятельства и не судить обо мне слишком предвзято?

— Ты от меня не отстанешь, да? Судя по словам Яра, у тебя была куча девушек, Скай Ровер, так что не прикидывайся обделенным. Чего ты добиваешься? — мягко освобождаясь, увернулась от него Кьяра, на самом деле, словно специально дразня его, хотя у неё это получалось совершенно неосознанно.

— Ты ведь меня уже поняла, ладно, спрошу прямо. Я бы мог понравиться лично тебе? Но не той Кьяре, которая была раньше, это и так ясно, а тебе нынешней?

— Ровер …, - Кьяра отвела взгляд. — Можно я не буду отвечать на этот вопрос? Я не знаю, не хочу спешить с выводами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Скажи. Нужно определиться. Да или нет? Потому что скоро ответ на этот вопрос поможет принять тебе одно важное в жизни решение, — прошептал он, и его руки невольно потянулись к девушке, опять привлекая её к себе.

Кьяра не противилась. Ей самой было стыдно признаться себе, но иногда пытаясь уснуть — она вспоминала такие вот моменты. Она не стала сопротивляться, и когда Ровер поцеловал её. С дерзкой выходкой Яроса, которую она не собиралась воспринимать серьёзно, этот поцелуй сравнивать конечно же было никак нельзя. И снова откуда-то нахлынуло это ощущение магнетического сплетения как тогда в «клетке». Своим ответным жарким поцелуем, Кьяра подсознательно дала ему ответ на его вопрос. Девушка, которая была бы безразличной или настроена неприязненно — никогда бы так не целовалась. Поцелуй затягивался, и она уже стала дышать воздухом, который вдыхал Ровер. Кьяра почти обмякла в его руках, разум отключался, а тело поддавалось напору скворанина. Опомнилась лишь третья часть — истинный стержень, суть самой Кьяры. Оттолкнув его, она выставила перед собой ладони, словно это была последняя черта священного барьера.

— Почему так каждый раз? Почему мы не можем просто поговорить для начала? — с укором выдавила Кьяра, отдышавшись.

— Как, например, с Яром, да? — усмехнулся Ровер. — Всё ведь ясно, как божий день — я испытываю к тебе физическое влечение. И когда я тебя вижу, у меня западает планка и уже совсем не тянет на разную болтовню. Я хочу тебя Кьяра Сноу!

— Значит, ты настолько примитивен, если твоя цель только уложить тело в постель? А как же влечение к самой личности, к содержанию?

— Надо же, о высоких материях я как-то и позабыл, — съязвил Ровер, недовольно нахмурившись. Не мог же он ей сказать, что и так изучает её душу по записям в её дневнике, по её глазам, по её реакции на происходящие события. Что её суть интересна ему не меньше, чем физическая близость, но Ровер не мог вот так взять и выдать себя. Поэтому ничего не произнося, он принялся снимать с себя одежду.

— Это ещё зачем? — опешила Кьяра, попятившись.

— Ну, раздеваются обычно по разным причинам, — с иронией произнес он. — Но в данном случае я хочу, чтобы ты изучила символы на моём теле. Прочти их, узнай обо мне больше. Это важно.

— Только не догола! — настороженно наблюдая за ним, категорично заявила Кьяра.

Брюки он на себе всё же оставил, разве что спустил их ниже, на бедра.

Ещё в прошлый раз, помогая надевать ему корсет, она боролась с искушением прочесть эти тату, украшающие его живот и грудь. И вот теперь он сам настаивал на этом, с любопытством наблюдая за её реакцией:

— Ты можешь смело касаться и задавать мне любые вопросы. Обещаю не переключаться на первичные потребности, — проговорил Ровер. — Это сложно, хоть я и прикидывался, что спешить некуда. Поэтому не пугайся, если моё тело в некоторых местах на тебя слишком бурно отреагирует.

В глазах Кьяры уже горел интерес. Не обращая внимания на его полушутливые намёки, её ладонь сама потянулась к его груди, к чистому свободному от татуировки месту под сердцем. Кожа в этом месте пульсировала. Обычно скворане выводили здесь имя своей любви. У Ровера такого не значилось.

— Пусто, — прошептала она, нехотя убирая руку. — Значит, Скай Ровер никого в своей жизни ещё не любил.

Она на секунду замерла в нерешительности, а затем смело провела ладонью понизу его живота, опускаясь на одно колено, чтобы можно было лучше рассмотреть.

— О боже…, - закатил глаза Ровер. — Я это выдержу, … выдержу.

— Только лишь названия планет? — в её голосе слышалось удивление. В глазах, которые встретились с взглядом Ровера, застыл тот же вопрос. — Ни одного имени Скай Ровер? Твои друзья говорили, что у тебя было много девушек, а скворане внизу живота обычно оставляют знаки о своих связях.

— Ну, во-первых, живота бы не хватило, — самодовольно заметил с иронией Ровер. — А, во-вторых, я остался привязан лишь к некоторым из них, и их я отметил названиями планет, где они находятся.

Кьяра поднялась, с чуть заметным разочарованием покачав головой:

— Интересно, а что будет в моём случае? Кану в неизвестность с большей частью бывших, или выведешь ещё один адрес на коже? — она не ждала ответа, просто спросила с упреком, сама не зная почему. И как ни странно, в этот раз Ровер тактично смолчал.

— Некоторые шрамы, конечно, затрудняют прочтение, но здесь есть всё, и название первого корабля, который ты угнал, и сколько тебе было лет, когда ты убил первого человека … солдата коалиции, — тихо произносила Кьяра, перемещаясь кончиками пальцев от одного символа к другому. — И сколько раз заходил в клетку, и скольких там убил. Боже … Ровер. … Ты знаешь почти все языки и наречия этой галактики и можешь разобраться в навигации любого летательного аппарата. Хм, вот уж не знала, что ты такой хвастун! Этот символ переводится как «я смогу украсть всё, что пожелаю!».

— Так и есть! — отозвался Ровер, больше сосредотачиваясь не на её высказываниях, а на кончиках её пальцев, касающихся его тела.

— Дата твоего рождения и имя твоего родового дома, который, кстати, не выведен на руке. Зачем-то ты его скрыл? Хал Скай Морт, — продолжала бормотать девушка. — Знак памяти о родителях, — Кьяра коснулась его лопатки. — То, что ты потерял — семья и вера. Это ведь было сделано в не лучшие времена, верно? Потому что обычно на спине скворане отмечают то, что уже никогда не вернется. Вера, конечно, это спорный вопрос и индивидуальный. Но семья? Разве тебе не захочется иметь семью в будущем?

Повернувшись к ней лицом, Ровер ответил без особого желания:

— Нет, не захочу. Подвергать опасности и вечно бояться? Что я могу дать своим детям? Я … не имею права обзаводиться настолько близкими людьми. И я не хочу продолжать свой высокородный род, чтобы потом у меня на глазах убили моего ребёнка.

— Прости, я понимаю, это очень тяжелая для тебя тема, — сконфуженно выдохнула Кьяра, снова юркнув ему за спину. — А вот это уже радует — ты избавился от пагубного пристрастия к наркотикам и выпивке. Сила воли или кто-то вставил мозги на место?

— Одна девушка, скворанка, — после долгого молчания, с тяжелым вздохом, произнёс Ровер. Кьяра слушала его, стоя у него за спиной, борясь с непреодолимым желанием увидеть в этот момент его глаза. Но Ровер не оборачивался:

— Она поддержала меня, … поверила, увидела что-то, что её зацепило. У неё была удивительная сила духа и решительность, а ещё она умела верить в лучшее и отчаянно боролась за это. Она была высокородной, как и я, только из другого дома. Её звали Кеседи. … Ты спрашивала, за что я получил второе клеймо смертника. Вот за это. Меня несправедливо обвинили в убийстве. Кеседи подло убили наёмники, а я просто первым нашел её тело. И когда меня увидели с окровавленными руками возле бездыханной наследницы рода — объяснения уже не принимались. Я был в таком ступоре, что даже позволил себя связать и бросить за решётку. … Она была моим другом, и её потеря стала для меня ещё одним жестким ударом. Моя вера пала тогда же, вернее последние её крупицы. Я вырвался. Затем вернулся, убил пол сотни скворан прежде, чем узнал имя настоящего убийцы Кеседи, и … поднял мятеж, подрывая военные корабли и базы. Я пытался выступить против правящего в данный момент дома, не ради власти, а всё ради той же испепеляющей мести. За что и получил третье, последнее клеймо. Восстание задушили, а меня приговорили к смерти. Я потерял много союзников и верных ребят. Благодаря Тану, этому гению программирования, крейсер, перевозивший партию опаснейших преступников, потерял управление, а потом мы упали там, где мы встретились с тобой. Вся моя жизнь, состояла из драк, погонь, поиска убежища, воровства, оружия, ненависти, боли. И лишь малая её часть была скрашена теплом и покоем. В основном, это происходило, когда я всё-таки замечал красоты отдельно взятых уголков этого мира, или когда я просыпался под боком у какой-нибудь милой девушки. Но зато я до сих пор свободен, и я никому не служу! — Ровер, наконец, обернулся, справившись со своими эмоциями. — Пока мне везет. Я очень способный и чертовски привлекательный парень. Если меня не злить, конечно.