Прайд Саблезуба

Бледнолицые инопланетяне считают, что обустраивают этот мир. У них свои законы и правила, и действовали они совершенно логично: по степи прошелся тайфун или ураган, данная популяция туземцев должна была окончательно погибнуть, так что изъятие понравившейся особи просто никто бы не заметил. Сема, до них нужно добраться — думай!»

Только думать пришлось не над этим — остатки мяса таяли на глазах, распадок, в который женщины ходили за дровами, оказался доверху забит снегом, жилища переполнены сверх всякой меры, а строить новые было не из чего. Людям приходилось спать по очереди. Семен подозревал, что такой скученности они долго не выдержат, и не ошибся: среди женщин начались ссоры, мужчины становились мрачными и раздраженными, один раз даже чуть не возникла драка — вещь, ранее совершенно немыслимая между своими. Нужно было что-то решать — во всей округе никаких следов, кроме собачьих.

Они долго совещались вдвоем. Потом собрали общий сход — всех взрослых, включая женщин. Свою речь Бизон выучил наизусть. Многое из того, что нужно было сказать, он говорить не хотел или не решался. Семен его заставил.

— Слушайте, люди, слушайте. Нас мало, но мы остались в Среднем мире. Наше служение не окончено. Племя лоуринов вновь станет большим и сильным. Это — наше предназначение. Здесь мы не сможем жить — вы видите это. Из шкур наших жилищ мы сделаем волокуши и пойдем в поселок у пещеры. Там есть запас шкур и еды. Там всегда много дров. Будем жить там. Я поведу вас. Вы будете делать то, что скажу я... и Семхон. А сейчас пусть говорят те, кто считает иначе, те, кто не согласен. Потом никто не услышит их. — Ответом было молчание. Бизон облегченно вздохнул, но Семен пихнул его локтем в бок, и ему пришлось продолжить: — Говорите сейчас, потому что потом я стану убивать каждого, кто не согласен. Мир меняется, и должны меняться законы жизни. Простите меня, люди, но так нужно, чтобы выжило племя. А когда... Когда наступит время зеленой земли, вы выберете настоящего вождя. Мы выходим завтра. Я все сказал.

Люди молчали, опустив головы. «Молодец, Бизончик, — подумал Семен. — Вроде, не ошибся я в нем. Лишь бы у него сил хватило».

Они шли три дня. Ночевали в снегу у скупых костров. Оставляли за собой трупы. Как только люди удалялись, на них набрасывались собаки. Им не давали еды, но они упорно шли вместе с людьми. Некоторых Перо смог запрячь в маленькие волокуши — с этими пришлось делиться. Женщина, сошедшая с ума во время урагана, сделалась буйной, и ее пришлось убить. Надо было бы заставить Бизона, но сил не хватило, и Семен это сделал сам. И постарался сразу же забыть об этом. Получилось. Наверное...

В поселке у пещеры их встретили полтора десятка полуживых от голода людей. Из взрослых мужчин уцелели Медведь, Кижуч и еще двое воинов. Вход в пещеру был завален. Старейшины рассказали, что Художника удалось вытащить из-под камней. С раздробленными ногами, проломленной грудью он умирал долго. Иногда приходил в сознание и твердил, что ему нужен Семхон. Зачем-то...

— Не говори, что пора покинуть этот мир, — попросил Бизона Семен. — Не говори: когда-нибудь мы разберем завал. Или найдем другой способ наполнения Нижнего мира. А сейчас мы перестреляем собак. Потом будем есть трупы людей, потом... Потом посмотрим.

— Мы сделаем это, — сказал самозванный вождь. Помолчал и обессиленно спросил: — А ты уверен?..

— Да, — ответил Семен, хотя решительно ни в чем уверен не был.

В ближайшие дни ему предстояло понять еще один аспект загадки палеолитических «Венер». Да, они некрасивы, с нашей точки зрения. Но от голода кроманьонские женщины умирают последними...

Они уже ели трупы сородичей, но шестерых собак оставили в живых — как последнюю надежду. В ближайшие день-два эта надежда должна была сбыться или умереть.

Идти решили втроем: Бизон тверже всех стоял на ногах, Перо Ястреба мог управляться с собаками, а Семен... Семена на ходу качало ветром, и передвигаться он мог, лишь опираясь на посох. Но он владел «магией малого дротика» и все еще мог натянуть тетиву. Его посадили на волокушу. Правда, на подъемах приходилось вставать и самому переставлять ноги. Перед глазами качался заснеженный мир, кровоточили потрескавшиеся губы, накатывала слабость и тошнота, но желудок был пуст, и рвоты можно было не опасаться.

Они решили, что каждый вечер будут убивать одну собаку — есть мясо, а потрохами кормить оставшихся. Потом кинут жребий — Семен объяснил, что это такое, и уже придумал, как сделать, чтобы этот жребий ему выпал первому.

В упряжке осталось четыре собаки, когда Перо разглядел вдали черные точки. Потом они превратились в четырехногие пятнышки, и воины перерезали ремни, отпуская собак на волю. Дальше волокушу они тянули сами, а Семен остался сидеть на ней. Было стыдно, но он знал, что скоро придется встать и самому пройти несколько сотен метров по снегу с арбалетом на плече.

Им повезло: это были овцебыки. Не много — чуть больше десятка голов. Те самые, которые не убегают от опасности. Они становятся в круг, выставив рога наружу. Человек слишком недавно появился в этом мире, и животные еще не поняли, что от него таким способом не защититься. Они так и стояли, прикрывая молодняк и самок, — огромные, черные, волосатые, с короткими мощными, странно изогнутыми рогами. То один, то другой пытался поддеть этими рогами ошалевших от голода собак. Животные, наверное, были очень истощены, но под длинной, лохматой шерстью это было незаметно.

Семен пошел прямо на них. Перо и Бизон двинулись в стороны, чтобы зайти справа и слева.

Им всем нужно было подойти очень близко. Семену — потому что боялся промахнуться, а Перо и Бизон просто уже не могли посылать стрелы на обычное расстояние.

Заснеженный мир колыхался вместе с быками и лающими собаками. Земля норовила уйти из-под ног. Мучительно хотелось лечь или хотя бы сесть. Семен прокусил губу, но не почувствовал боли. Прокусил еще раз. Глотнул собственной крови, и ему полегчало.

Когда натягивал тетиву, в груди что-то хрустнуло и сместилось. Но он сумел-таки посадить ее на зацеп и долго кашлял, брызгая кровью на снег.