Прайд Саблезуба

Деревянные захваты на такой крупной поковке сгорали мгновенно. Пришлось сооружать костяные — делать их было труднее, а хватало не намного дольше. Несколько попыток изготовить каменную кувалду успехом не увенчались — нужно было сверлить камень, а это целая история. Так что при работе приходилось обматывать правую руку полосами шкуры — от жара они коробились, паленая шерсть мерзко воняла...

Все ясней и отчетливей понимал Семен, почему люди десятки тысяч лет обходились без ЭТОГО. Понимал, но остановиться уже не мог. Наверное, в нем действительно поселился бес — тот самый, который заставлял полководцев завоевывать ненужные им страны или дельцов-капиталистов неустанно множить свои капиталы, которые им не суждено истратить. Охота, как говорится, пуще неволи... Впрочем, возможно, инопланетянин Нит-Потим был прав: он, Васильев Семен Николаевич, является творческой личностью. А это, как известно, неизлечимо.

...Внешне изделие мало напоминало молоток или кувалду. Но его уже можно было насадить на рукоятку и работать им КАК молотком или кувалдой. Отмечать победу Семен не стал, так как к этому времени окончательно выяснилось, что для работы с металлом одного молотка недостаточно. И он закинул в «горн» новый кусок металла...

Прошло три дня, прежде чем бесформенные куски превратились в две поковки толщиной с мизинец и длиной сантиметров сорок. И еще день, прежде чем они соединились вместе. А потом Семен извлек из воды то, что получилось, задрал лицо к небу и испустил вопль победителя: «А-Р-Р-А! Я сделал это!» В руках у него было нечто, отдаленно напоминающее кузнечные клещи-зажимы.

Со всеми этими криками Семен упустил редкое зрелище: рядом с ним стоял Головастик и... улыбался!

Как вскоре выяснилось, занятый своими «грязными» делами, Семен упустил еще кое-что интересное. Причем для остального населения поселка это уже почти перестало быть интересным — привыкли. А вот Семен стоял как дурак с отвисшей челюстью и смотрел, не веря своим глазам: по тренировочной тропе бежала короткая вереница женщин и девочек. Впереди бодро шлепала мокасинами его Сухая Ветка. Кроме обуви, на ней имелся лифчик с бретельками через плечи, так что считать ее совсем уж голой было нельзя. Остальные выглядели не лучше... Точнее, значительно хуже — особенно крупногабаритная матрона, бегущая последней.

Глаза у Ветки вновь тихо сияли, и Семен решил скандала не устраивать.

— Эдак ты скоро и палицу попросишь себе сделать?

— Ой, а мне можно? Правда?!

«Опять влип», — догадался Семен.

Весна уже почти перетекла в лето, когда Семен решил, что пора: сколько, как говорится, водки ни пей, а драться все равно надо. И поставил в известность об этом руководство племени. Руководство обрадовалось, поскольку любило развлечения.

Впрочем, развлечения любили все, так что вокруг Костра Совета народ начал кучковаться с раннего утра. Никакого общего сбора, конечно, никто не объявлял, но у большинства охотников в этот день почему-то нашлись срочные дела в поселке, а те, которые на охоту все-таки вышли, быстренько и вернулись, волоча на копьях невыпотрошенную тушу небольшого оленя. Они ее даже не донесли до места разделки, а свалили посреди «зрительного зала», торопясь занять удобные места. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, Медведь отменил тренировку и разрешил подросткам присутствовать. Чувствительная к настроениям людей мамонтиха Варя тоже пришла и бродила вокруг, принимая хоботом подачки от людей и бесцеремонно роняя комья помета. Старейшинам это не понравилось, и они решили, что она еще слишком мала для знакомства с новой человеческой магией — ей, наверное, вредно. Мамонтиху удалили, что сильно опечалило малышню — они рассчитывали наблюдать происходящее с ее спины, поскольку на плечах у Эрека могут поместиться только двое.

Готовился Семен вдумчиво и тщательно. Вот только помыться и одежду почистить забыл...

— Хорош! — восхитился Медведь.

— Красавец! — поддержал его Кижуч. — Сразу видно: наколдовался человек так, что дальше некуда.

— Рубаху тебе новую надо, — посочувствовал вождь. — Надо будет бабам сказать, чтоб сшили.

Полного представления о своей внешности Семен составить, конечно, не мог — зеркал в этом мире не было, а отражение в луже толком не рассмотришь. По его представлениям значительная часть растительности на его лице была опалена, а кожа, скорее всего, была такой же, как на руках, то есть черной.

— Скажи, скажи, — поддакнул вождю Медведь. — Пусть шьют. Его-то Ветке этим заниматься некогда — она в мужика решила превратиться.

— Да уж! — согласился Кижуч. — Скоро, наверное, в твоей команде будет пополнение: хьюгг есть, пангир есть, только парочки баб не хватает!

— А что, — ухмыльнулся Медведь. — Я приму — пусть телесами потрясут! Представляешь: нападут на нас, скажем, охотники за головами... Они, значит, нападают, а мы на них выпускаем ударный отряд баб. Они ка-ак завизжат!

— Кто, охотники?

— Бабы, конечно. Завизжат — и давай их титьками мутузить!

— Страшное дело! — признал Кижуч. — И опасное — как бы нам самим не досталось. Что-то на это вождь скажет?

— Ну, что... — замялся под взглядами старейшин Бизон. — Воинов у нас мало совсем... Если война... Опасно, конечно... Но моя Нгула хочет... И Тарга... Только они бегать еще не научились. Зато, когда поссорятся, дерутся здорово — смотреть приятно! Так что, наверное, нужно попробовать.

— Что он говорит?! — вскинулся Медведь — Шуток не понимает?!

— Сам виноват, — пожал плечами Кижуч. — Теперь ты никуда не денешься.

Толпа вокруг слушала, затаив дыхание, — начало спектакля было многообещающим.

— Это все из-за Ветки! — буркнул Медведь. — Пригрели волчицу!

— Вообще-то, она из рода Тигра, — поправил Кижуч. — Тигрица, значит.

Старейшина погладил плешь на макушке, посмотрел в небо, вздохнул и обратился к слушателям:

— И где же эта самая тигрица? Спряталась с перепугу?

Толпа пришла в движение, послышались смешки. Через полминуты несчастная женщина оказалась перед грозными очами вождя и старейшин.

— Ага, вот она! — констатировал Кижуч. — Что же ты творишь, Сухая Ветка?! Твой Семхон старается для людей, колдует дни и ночи, а ты, вместо того чтоб его кормить, чистить и все остальное, людей смущаешь?!