Страница 3 из 11
– Нет. Пижама.
– О! Превосходно для жары.
Когда чемодан опустел, я простучал его и прощупал со всех сторон, снаружи и внутри. Подобные предосторожности, поверьте, были отнюдь не лишни. Каких только смертоносных даров не приносили в наш дом! Среди них копьеголовую змею, цилиндр со слезоточивым газом и баллон с цианом[4]. Однако ни двойного дна, ни прочих тайников в чемодане не обнаружилось, равно как и в шляпной коробке. Что до их содержимого, то более приятной и изысканной подборки вещей, удовлетворяющих потребности девушки, которая вознамерилась провести тихо и невинно неделю в уединенной комнате дома частного детектива, и желать было нельзя.
– Полагаю, достаточно, – заявил я удовлетворенно. – Я не осмотрел вашу сумочку и не обыскал вас, поэтому, надеюсь, вы не станете возражать, если я запру дверь. Видите ли, какое дело: если вы, прокравшись в спальню мистера Вулфа, подбросите ему таблетку цианистого калия в пузырек с аспирином, а он ее примет, я лишусь работы.
– Естественно, – прошипела она. – Заприте хорошенько. Я такие номера откалываю ежедневно.
– Тогда за вами необходимо присматривать, что я и делаю. Как насчет выпивки?
– Если это не сильно вас затруднит.
Я заверил, что ничуть, и запер комнату на ключ, который прихватил в кабинете. Внизу, заглянув на кухню, чтобы попросить Фрица отнести коктейль в Южную комнату, где у нас заперта гостья, и передать ему ключ, я прошел в кабинет, достал из кармана семь банкнот, развернул их веером и положил на стол Вулфа под пресс-папье.
Глава 2
В одну минуту седьмого я услышал шум лифта, в котором спускался Вулф, но был уже настолько погружен в дела, что не смог оторваться даже на секунду, чтобы повернуть голову и наблюдать за его появлением в кабинете. Я следил за ним на слух. Вот он приближается к столу, усаживается в кресле, рассчитанном на его вес четыре тысячи унций, устраивается поудобнее и нажимает на звонок. Вот с кряхтеньем тянется за книгой, которую читал и оставил двумя часами ранее, заложив ее фальшивой десяткой с автографом прежнего министра финансов, расписавшегося на ней красными чернилами в знак признательности за оказанные услуги. Затем я услышал, как Вулф обращается к Фрицу, когда тот принес пиво:
– Фриц, это ты оставил здесь деньги?
Естественно, тут уж я вынужден был вмешаться и оторвался от своих трудов:
– Нет, сэр, это я.
– Вот как? Благодарю, Фриц.
Вулф достал из ящика восемнадцатикаратную золотую открывашку, откупорил бутылку и налил пиво в стакан. Фриц удалился. Вулф дал немного осесть пене, но не до конца, и сделал два солидных глотка. Поставив пиво, он постучал пальцем по новеньким – не поддельным – купюрам, по-прежнему лежавшим веером под пресс-папье, и спросил:
– Ну? Что за вздор?
– Никак нет, сэр.
– А что же тогда?
И тут я с пылкой искренностью произнес:
– Я признаю, сэр, всю справедливость слов, сказанных вами в пятницу. Ну, относительно моих непомерных трудов и остатка на счете… Мне и вправду горько. У меня такое чувство, что я не вношу своего вклада в общее дело, в то время как вы по четыре часа в день обливаетесь по́том наверху, в оранжерее. Вот я сидел здесь и обдумывал все это… Нечасто на мою долю выпадают такие тягостные раздумья… И вдруг звонок в дверь. – На мое вступление Вулф отреагировал вполне предсказуемым образом: принялся читать, обратившись к отмеченному месту, но я продолжил: – На пороге стояла человеческая особь женского пола на третьем десятке, с потрясающими глазами, прекрасной фигурой, лакированными кожаными чемоданом и шляпной коробкой. Она громко заявила о своем знакомстве с домом, вами и мной, обнаружив завидную начитанность. Я привел ее сюда, и мы мило поболтали. Она не назвала своего имени – не сообщила о себе вообще ничего. Ей не нужен ни совет, ни информация, ни услуги детектива – решительно ничего. Все, что ей требуется, – это стол и кров на неделю. Причем столоваться она желает у себя в комнате. Ей приглянулась Южная, которая, как вам известно, располагается на одном этаже с моей. – Я слегка махнул рукой, изображая скромность, однако видеть этого Вулф не мог, поскольку не отрывал глаз от книги. – Вы, с вашим опытом и умом, наверняка уже вывели из моих слов, что я вынужден был согласиться. Она не только прочла обо мне, но и видела мою фотографию. Бедняжке хочется побыть рядом со мной. Как она выразилась, одну чудесную неделю. К счастью, деньжат у нее в избытке. Она заплатила за неделю вперед, по пятьдесят баксов за день. Вот откуда взялись эти деньги. Правда, я ничего ей не обещал, сказал, необходимо получить ваше согласие, и отвел ее в Южную комнату, где помог разобрать вещи, а потом запер. Там она сейчас и находится.
Он повернулся в кресле поближе к свету, практически спиной ко мне, я же невозмутимо продолжал:
– Она толковала о том, что ей надо где-нибудь перекантоваться до тридцатого июня. Там, где ее никто не найдет. Конечно, могла бы придумать объяснение получше. Никаких обязательств я на себя не брал, но готов пожертвовать временем и удобствами, если у меня будут привычные восемь часов сна. Похоже, девушка она образованная и утонченная. Возможно, захочет, чтобы я почитал ей вслух. Тогда придется позаимствовать у вас кое-какие книжки. Скажем, «Путешествие Пилигрима» и «Очерки Элии»[5]. Еще она кажется очаровательной и невинной. У нее чудные ножки. Если она нам понравится и мы с ней поладим, один из нас вполне мог бы на ней жениться. Но сейчас важнее другое: раз уж я таким ловким манером внес в наш бюджет свой вклад наличными, вы можете подписать мне новый чек взамен того, который я порвал в пятницу.
Я извлек новый чек из ящика, где он уже лежал наготове, встал и положил его Вулфу на стол. Тот отложил книгу, взял ручку с подставки, подписал чек и пихнул его ко мне. Затем обратил на меня взгляд, в котором читалась дружеская признательность.
– Арчи, – начал он, – представление получилось весьма впечатляющим. В пятницу я сгоряча не то сказал, а ты не то сделал, а fait accompli[6] в виде этого порванного чека загнал нас в тупик. Положение создалось щекотливое, но ты разрешил его восхитительно. Прибегнув к одной из характерных для тебя фантастически легкомысленных выдумок, ты обнажил всю абсурдность проблемы и таким образом снял ее. Превосходно и удовлетворительно.
Он достал банкноты из-под пресс-папье, сложил их в аккуратную пачку и протянул мне, заметив:
– Я и не знал, что в нашем неприкосновенном запасе есть пятидесятидолларовые банкноты. Убери-ка их лучше назад. Не люблю, когда разбрасываются деньгами.
Деньги я не взял:
– Не спешите. Нам светит заработок.
– Заработок?
– Да, сэр. Они не из сейфа. Они от посетительницы, как я и рассказал. В данный момент она находится наверху, в Южной комнате. Никаких фантастически легкомысленных и характерных выдумок. Она поживет у нас с неделю, если вы позволите. Привести ее сюда, чтобы вы определились?
– Еще не хватало! – возмущенно произнес Вулф и снова потянулся за книгой.
– Ладно, пойду приведу ее.
Я двинулся к двери, ожидая, что он остановит меня воплем, однако такового не последовало. Значит, он уверен, что это розыгрыш. Тогда я пошел на компромисс: заглянул на кухню и попросил Фрица зайти на минутку к нам в кабинет. Вулф даже не оторвался от чтения.
– Тут вот какая история, – обратился я к Фрицу. – Мистер Вулф полагает, будто я преувеличиваю. Наша гостья, которой ты относил коктейль в Южную комнату наверху… Она что, старая, изможденная, ущербная, страшная и кривобокая?
– Ну что ты, Арчи, – упрекнул меня Фриц. – Как раз напротив. С точностью до наоборот!
– Верно. Так ты запер ее там?
– Конечно. Я же отдал тебе ключ. И ты сказал, она, вероятно, будет обедать…
– Да-да, мы сообщим тебе. Ладно, на этом все.
4
Отсылка к романам Рекса Стаута «Острие копья», «Даже в лучших домах» и к повести «Черные орхидеи».
5
«Путешествие Пилигрима [в Небесную Страну]» – религиозное сочинение английского писателя и баптистского проповедника Джона Баньяна (1628–1688), первая часть которого увидела свет в 1678 г., а вторая – в 1684-м. «Очерки Элии» (1820) – сборник очерков и эссе английского поэта, публициста и критика Чарлза Лэма (1775–1834).
6
Свершившийся факт (фр.).