Страница 56 из 71
Я проснулась только днем, голова уже не кружилась. Болели синяки и ссадины, небольшие раны, которые украшали теперь мое тело и лицо. Я попыталась сесть. Осторожно спустила ноги с кровати. Палата была одноместная. В углу стояли цветы, на столе, около кровати. Обведя палату взглядом, я увидела, что повсюду были цветы. На противоположной стороне висел плоский телевизор. Слева была дверь, ведущая в уборную с душем. Я толкнула ее и оказалась перед зеркалом. Кошмар! Левая половина лица опухла, на скуле красовался синяк.
Я была ужасно бледной и измученной. Кое-как умылась и почистила зубы одноразовой зубной щеткой, которую нашла в ванной, и пошла обратно в палату. Когда вышла, в палате у окна стоял мужчина. По всей видимости, он зашел, пока я была в уборной. Одного взгляда хватило, чтобы понять кто это.
Макс! Я попятилась и зашарила рукой по двери в поисках ручки. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Но он услышал. Резко обернулся и кинулся ко мне. Я вскрикнула, нащупала ручку уборной и скрылась за дверью. Дрожащими пальцами я пыталась повернуть замок, чтобы запереться, но он рывком распахнул дверь и вытащил меня наружу.
Макс сгреб меня в охапку, прижав к себе, поднял на руки и шагнул вместе со мной к кровати. Я закрыла лицо ладонями. Щеки полыхали от стыда.
– Вика! – мягко позвал он меня и стал гладить мои волосы. – Малышка, ну давай, посмотри на меня!
Я отрицательно мотнула головой. Слезы текли по моим щекам. Он видел меня такой... там... Самое ужасное, что можно было вообразить. Я больше никогда не смогу смотреть ему в лицо. Мало того, что он видел меня такой жалкой, так он опять меня спас...
– Ну же, девочка моя!
Макс прижал меня к себе и стал гладить по голове, шепча ласковые слова утешения. Я уперлась кулачками в его грудь.
– Уйди, пожалуйста... Мне очень плохо. Мне стыдно... Я виновата! Я знаю, ты мне говорил... А я опять, убежала... Пожалуйста... Макс...
– О чем ты? Что ты такое говоришь, малышка?
Я оттолкнула его и зарылась лицом в подушку, гася в ней свои рыдания. Макс перевернул меня на спину и потянул подушку на себя.
– Солнышко мое, посмотри на меня.
Я вцепилась в подушку, не желая, чтобы Макс видел мое лицо. Мне было стыдно, что я в очередной раз его не послушалась, не выслушала тогда даже, убежала. Что он видел меня такой...
– Малышка моя, ты ни в чем не виновата. Это я должен был оградить тебя от всего этого. Я должен был рассказать тебе, но не хотел впутывать во все это дерьмо! Я хотел тебя оградить, от той своей жизни, но теперь я понимаю, как был не прав!.. Я должен был защитить тебя... Черт!
Макс разжал мои пальцы и отобрал подушку. Он лег рядом со мной и прижал меня к себе. Я не могла взглянуть ему в лицо, но вцепилась пальцами в его рубашку и уткнулась лбом в его крепкую грудь.
– Я была дурой... я должна была с тобой поговорить... но мне стало так больно, я думала, ты с ней... понимаешь, я ничего не видела, кроме той картины...
– Тихо, тихо! Посмотри на меня! Девочка моя, малышка, — шептал он, глядя мне в глаза. – Запомни раз и навсегда, что я никогда, никогда не променяю тебя! Тем более, как ты ее называешь, — секретутка? – усмехаясь одними глазами, успокаивал он меня.
Я опять всхлипнула.
– Ну как можно променять эти глазки, эти щечки, эти губки... – он медленно, одними лишь мимолетными касаниями, дотрагивался до меня, боясь навредить. — Милая, – его голос приобрел хрипотцу, – я так соскучился! И не я один! Твой пес меня всего покусал. Представляешь? Рвался все время на улицу, хотел сам тебя найти! Ты моя сладкая девочка. Давай мы вытрем уже твои слезки, хорошо? Я хочу, чтобы ты плакала только от счастья.
– Отвернись, пожалуйста.
– Нет! Мне нравится смотреть на тебя в любом виде.
– Ты пришел! Я так испугалась, что не найдешь...
Он подался чуть вперед, и мне показалось, он хочет встать с кровати... Я схватила его руку и сжала ее. А мои глаза, наверное, были как у побитого щенка:
– Макс!.. Не уходи! – прошептала я, вглядываясь в его лицо. – Ты мне нужен... пожалуйста, не оставляй меня...
– Глупышка! Разве ты еще не поняла? Ты моя! А я свое никогда не бросаю!
От его слов мое сердце подпрыгнуло и стало стучать в два раза быстрее. А душа ликовала! Но меня все равно мучили вопросы.
– Макс, тот человек... по чьему приказу меня сюда привезли... И, если бы ты не пришел...
– Так, забудь сейчас обо всем. Как только ты придешь в себя, мы обо всем поговорим.
– Вы его нашли?
– Ты не уймёшься? Нет, мы его не нашли. Но я тебе обещаю, скоро найдем!
– А тот... который хотел меня изнасиловать... – еле выдавила я.
– Забудь! Он больше никогда тебя не побеспокоит! Я обо всем позаботился! – при этих словах его взгляд стал жестче.
– Макс! А мой отец, он...
– Он не смог приехать! Правда! Но он очень хотел, обстоятельства.
Я опустила лицо, потому что не хотела, чтобы он видел сейчас в моих глазах грусть.
– Эй, эй, а ну посмотри на меня! – аккуратно рукой взял мое лицо в свои руки. — Он тебя любит! Даже не сомневайся в этом! Он готов был пожертвовать всем ради тебя!
– А ты?
Он держал мое лицо своими руками и смотрел глаза в глаза, мне кажется, в этот момент я перестала дышать, готовясь услышать его ответ. И только я думала, что уже сердце мое выскочит, дверь в палату открылась. Пришел мой врач.
– Так, Виктория Дмитриевна, доброго дня! Как ваше самочувствие?
– Спасибо, хорошо, – а внутри все кричало от негодования.
– Молодой человек, время посещения, увы, закончилось. Уже начинается обход.
– Да, конечно, я уже ухожу. Дайте нам еще минуту.
– Хорошо, я сейчас схожу за лекарством, а вы прощайтесь, – и вышел.
Я застыла как изваяние, мне было неловко. Момент был упущен. Он так ничего и не сказал.