Страница 45 из 62
<p>
- Жизнь человека принадлежит Господу. Что касается предложения Нади, то не вижу причин его отклонить. Мы действительно давали такую клятву.</p>
<p>
- Да мало ли что было тогда. Нам же было по двадцать лет. Мы были абсолютными идиотами. Разве не понятно?</p>
<p>
- А почему ты думаешь, Олег, что мы были идиотами именно тогда, а не сейчас. Мы были тогда не идиотами, мы были искренними. А это, согласись, все же большая разница.</p>
<p>
- Ну искренними, если вам это больше нравится, что это меняет. Если я не желаю прилюдно раздеваться, почему я должен это делать.</p>
<p>
- Потому что ты дал клятву, - сказала Надин. - Подождите минуту, я сейчас вернусь.</p>
<p>
Надин вышла из зала и на самом деле вернулась через минуту. В руках она несла лопату.</p>
<p>
- Пойдемте все за мной, это не займет много времени, - сказала она.</p>
<p>
Все вышли в сад. Надин привела их к старой, полузасохшей яблони.</p>
<p>
- Вы помните это дерево?</p>
<p>
- Дерево, как дерево, - раздраженно буркнул Мохов. - Тебе его давно пора срубить.</p>
<p>
- Значит, вспомнил, - с удовлетворением констатировала Надин. - Кто из мужчин выкопает небольшую ямку. Вот здесь.</p>
<p>
- Давайте, это сделаю я, - вдруг вызвался Николай.</p>
<p>
- Пожалуйста, - охотно вручила ему лопату Надин.</p>
<p>
Было уже довольно поздно, но день еще не погас окончательно, и блеклый свет позволял хорошо видеть, что происходило. Они стояли кольцом вокруг энергично работающего лопатой молодого человека и наблюдали за ним с таким вниманием, как будто он должен был с минуту на минуту отрыть клад. Внезапно совок натолкнулся на что-то твердое и еще через минуту Николай извлек из земли полуистлевший деревянный ящик. Он протянул его Надин.</p>
<p>
- Пожалуйста, Николай, достаньте то, что там находится, - попросила она.</p>
<p>
Николай достал завернутую в двойной целлофан папку. Надин взяла её у него.</p>
<p>
- Нам лучше вернуться в зал, - предложила она.</p>
<p>
Все вновь заняли свои места за столом. Надин раскрыла папку.</p>
<p>
- Вы помните, что это такое? Это наша клятва, которую мы все приняли в последний день. Читаю: "Я, нижеподписавшийся, клянусь, что когда придет День и меня призовут дать ответ о всех моих деяниях в равной степени добрых и злых, я ничего не утаю перед моими товарищами и перед самим собой. Я буду не просто искренним, я приложу максимум стараний, чтобы понять то, чего я не понял, сказать то, о чем я хотел сказать, но не решался, я буду слушать правду о себе, какой бы она жестокой и горькой не была. На то время, что я буду находиться снова здесь, я отрекусь от самого себя, я забуду о том, что женат или замужем, я забуду о своих званиях, заслугах и прочих регалиях и буду только самим собой, буду таким, каким я себя сотворил к этому моменту. Эти обязательства я принимаю сознательно, я принимаю их для того, чтобы постигнуть подлинную суть своего я, потому что нет большей трагедии в жизни человеческой, чем трагедия неподлинности своего существования, непонимания собственной природы. В жизни нет ни правды, ни лжи, в жизни есть только одна великая истина, все остальное - это мошки, которые в бесчисленном количестве вьются вокруг неё. И я не желаю уподобляться таким мошкам, мне выпало счастье родиться человеком, а человек отличается от всех прочих тварей земных и морских тем, что способен понимать самого себя, способен анализировать свои действия и свои душевные порывы. В этом его миссия и великий долг перед Создателем, кто бы он ни был. И я хочу в полной мере его исполнить. А потому я перед лицом своих товарищей торжественно даю клятву, что не испугаюсь трудностей, которые нас ждут на пути самопознания, что не поддамся соблазну уклониться от того, чтобы узнать свою истинную сущность и понять подлинную цену всем своим поступкам и свершениям. Ну а если я смалодушничаю, если стану обманывать, скрывать свои мысли и дела, то пусть поразит меня кара небесная и общее презрение моих друзей." Каждый написал на отдельном листе эту клятву и расписался. Желающие могут посмотреть. - добавила Надин.</p>
<p>
- Сразу понятно, что эта писанина принадлежит Чижику, - бросил пренебрежительно Мохов. - Только он способен написать такое глубокомудрое философское сочинение.</p>
<p>
- А вот в этом ты ошибаешься, - сказала Надин, - ты забыл настоящего автора клятвы.</p>
<p>
- Неужели не Чижик, не может быть, не поверю, - засмеялся Мохов.</p>
<p>
- Поверишь, это писал ты.</p>
<p>
- Я?! Ты смеешься.</p>
<p>
- Разве ты забыл, как это все происходило. Как ты читал нам этот текст, мы вносили в него поправки, а ты яростно их отметал, потому что хотел быть единственным автором этого бессмертного произведения. Как видишь, ты и тогда не желал ни чем делиться с другими, в том числе и славой.</p>
<p>
Мохов наморщил лоб, пытаясь усилием памяти проникнуть сквозь плотную гущу прошедших лет.</p>
<p>
- В самом деле, что-то начинаю припоминать, - с каким-то недоверием к своим воспоминаниям произнес он. - Неужели я, в самом деле, мог это все сочинить. Фантастика.</p>
<p>
- Ты не только это сочинил, но и придавал своему сочинению большое значение.</p>
<p>
Мохов раздраженно отложил лист со своим автографом в сторону.</p>
<p>
- Даже если этот гениальный автор - я, так что же? Ну, нельзя же эти забавы малолетних детей принимать всерьез. - Мохов на мгновение о чем-то задумался. - Теперь я даже вспомнил, как сидел в комнате и сочинял эту клятву. Наверное, мне тогда казалось это довольно забавным занятием. Ну что же делать, если это все написала моя рука, мне что теперь её отрубить?</p>