Страница 115 из 117
С воплями с баррикад ударили последние силы городского ополчения. В бой шли все, кто еще мог держать оружие. И я точно так же вопил и рвался вперед, размахивая скастованным щитом. Как бы ни были сильны черные воины, все же они были вымотаны долгим боем и сейчас оказались перед лицом многократно превосходившего их противника. А потом настал момент, когда те, кто еще сохранял в себе крохи маны, начали взлетать в воздух и поспешно покидать поле боя. Их было не много, и их никто не преследовал. Некоторые сдавались в плен, а иные сражались до конца, предпочитая смерть поражению.
Я метался по площади среди неловко двигавшихся аватаров и слышал команды, вопросы, крики и слова поддержки. Языковой барьер больше не действовал. А потом я понял, что больше не могу. Вынырнув на свежий воздух, я добрел до ближайшей уцелевшей сваи и рухнул на землю, привалившись к ней спиной. С меня было довольно! Довольно всей этой херни! Мне нужно было отдохнуть.
Не знаю, сколько я так сидел, но вскоре рядом со мной остановилась невысокая стройная фигура. Я поднял глаза на незнакомый аватар, а потом женщина проговорила:
— Ну, привет, автор худшего твиттера на свете! Ты хоть знаешь, каких усилий стоило найти твой ник в игре?
Я сидел, и просто смотрел на нее, и не мог вымолвить ни слова. А потом на площади стало происходить что-то очень странное. Тут и там замелькали вспышки света. Игроки, покончив с Хищниками, подходили к выжившим горожанам, говорили несколько слов, потом становились на одно колено и исчезали.
— Что происходит? — выдавил я из себя.
— Они логофаются, потому что скоро доступ для них в игру будет закрыт. Все, как ты написал на той салфетке.
— Что? — я вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной. — Но ты… Ты ведь только что пришла и теперь не уйдешь так скоро?!
— Уйду, — сказала Яна. — Запрет действует для всех. И я буду его соблюдать.
— Яна…
— Что? — сказала она, и в голосе её вдруг послышалась неподдельная горечь.
— Что случилось? П-почему ты злишься?
Она отвернулась. Она всегда отворачивалась или прикрывалась чем-нибудь, когда не могла справиться с эмоциями. Пряталась.
— У меня все отлично, Брайан, — сказала она, поворачиваясь обратно и слегка улыбаясь одной половиной рта. — Ты смотришь на будущего лауреата Пулитцера, кстати. Такие дела.
Я смотрел на нее, ничего не понимая.
— Я журналист, — напомнила она с явным сарказмом.
— Я хотел познакомить тебя с моей лошадью, — сказал я невпопад. — Её зовут Звездочка.
Она широко раскрыла глаза, потом, кажется, хотела прыснуть со смеху, но, глядя на меня, сдержалась.
— Звездочка?
— У нее на лбу звездочка.
Яна покивала.
— Почему ты не хочешь поговорить? — спросил я. — Это же я. Знаю, я не очень похож на… но это правда я!
Яна очень долго молчала, глядя в сторону. Растерянные жители города спускались с баррикад, спешно снаряжались какие-то разъезды, кто-то кого-то искал, а кто-то потерянно шатался среди развалин.
— Я вижу, что это ты, — сказала она, наконец. — В том-то и проблема.