Страница 13 из 18
– Ну, говори мне имена, фамилии подозреваемых.
– О, если б ларчик просто открывался… Я сам не знаю ни фамилий, ни имен. Но люди непростые, с влиянием определенным.
– Давай отойдем от вонючей помойки, – почти взмолилась я. – Ты вроде все сказал.
– Где, Светик, потеряла ты присущее всем людям утонченное восприятие мира? – улыбающийся Тихон преградил мне путь, – Каждый пейзаж по-своему прекрасен.
Он зарядил читать стихи возвышенным голосом, отрешенно глядя в небо:
– Луч фонаря упал на мусорную кучу
И озарил чудесный склад вещей:
Вот старенький утюг – ровесник путча.
А рядом ржавая ловушка для мышей,
Очистки яблок, апельсинов, ананасов;
Истертый полотер, две молотилки,
Горшок с цветком, канистра из-под кваса,
Пиджак с дырой и три согнутых вилки,
Пробитый барабан, расчерченный помадой,
Пивных бутылок батальон и детский пистолет,
Безногий стол, фонарик, кисть от винограда,
Без зубьев грабли, мяч, пластмассовый скелет,
Зеленый слоник в красной шапке, табуретка,
Хлеб с плесенью, рябая скорлупа яиц,
Коробка йогуртов, кривая желтая кушетка,
Сковорода, стеклянные фигурки птиц.
Вся наша жизнь уложится в контейнер,
Потом ее ветрами разнесет.
По улицам, лесам, полям и в синем небе
Летает жизнь, и не поймать ее.
– Кошмар! Бред сумасшедшего! – воскликнула я сквозь истерический хохот. –Твою дребедень, наверное, публикуют на последней странице местной газеты наряду с творениями прочих графоманов?
– Не-ет, – заикнулся Тихон. Его щеки вспыхнули, светло-серые глаза почти обесцветились, руки повисли безжизненными плетьми. – Я сочинил экспромт. Его не видел свет. А первый слушатель сего творения назвал меня графоманом. Нет, правда, у охотников стыда. Я думал, что тебе понравятся. Но ты не больше понимаешь в лирике, чем рыба в макаронах!
– Больше ты ничего не думал? – ядовито хмыкнула я, – Вспомнил бы лучше о пользе молчания. Я тут расследую загадочное убийство, а ты набиваешь мне мозоли на извилинах дурацкими стихами. И еще… я не виновата, что гордость не позволяет тебе признать себя бездарностью.
– Я не бездарность! – обиженно выпалил Тихон. – Если бы я не обладал талантом поэта, то не создал бы роман в стихах.
– Дай угадаю, как называется твой роман? “Канализационный коллектор”?
– “Баллада о богатыре”.
– Это ты, богатырь что ли? – из меня снова вырвался смех. Ну если так… судить по толщине, то может-может. А по сути… Тоже мне супергерой нашелся!
– Нет, не я. Главный герой – старинный русский богатырь Никифор Хлеборобов. Но я его сам придумал.
– Как придумал, так и выкинь из головы, – я поспешила вперед, осматривая колючие хвойные заросли. – Разведи из своего романа костер и поджарь сосиски на палочках, как в детском лагере. Приятные впечатления гарантированы.
– Ты – приземленная личность с ограниченным мышлением, поэтому не любишь стихи.
– С чего ты взял, что я не люблю стихи, Тихон? – я остановилась и повернулась к нему боком. – Поэт обязан быть гением. Если ты не гений, ты и не поэт. Я, между прочим, уважаю творчество Пушкина.
– А Пушкин о моих стихах прекрасно отзывался... бы, – Тихон импульсивно вскинул правую руку. – Пушкин признал... бы... мой поэтический талант… Он увидел... бы во мне искру гения...
– Ага! Наивный мальчик! Если хочешь убедиться в своей неправоте, найди в городе хорошего медиума и пригласи его ко мне домой провести спиритический сеанс. Заодно вызовем Пушкина.
– Не надо беспокоить попусту великого поэта. Его и так частенько вызывают любители болтовни с призраками.
– Все ясно, – спокойно приняла я. – Пушкин может отдохнуть. Ты не сердись, – скрюченная физиономия напарника пробудила во мне чувство вины. – Я тебе как друг советую: завязывай со стихоплетством. Если вовремя не остановиться, можно сойти с ума.
Я рванула на шелест листвы и далеко убежала от Тихона, но мой чуткий слух распознал его слова.
– ...вампиры с ума не сходят... – пробубнил он себе под нос.
– Вампиры не сходят, – утвердительно кивнула я, вернувшись, – а с людьми это случается быстро. Ф-ф-фить, – я присвистнула, вторя соловью в кустах, – и башню снесло. Так что береги себя.
Тихон подошел, скрывая взгляд и пожевывая губу. Я легонько потрепала его по плечу и шепнула:
– Не обижайся. Работа у меня нервная. Мне простительно что-то не то сказануть.
– Да ничего, – Тихон поднял глаза и улыбнулся. – Со всеми бывает.
Почему я не вспомнила о ранимости творческой натуры? Пусть себе пишет глупые стихи, если они приносят ему моральное удовлетворение. Ясен пень, он пытается ухаживать за мной старомодным деревенским способом. Местной девушке это бы польстило.
– Продолжим охоту, – Тихон дернул меня за капюшон. – До зари далеко. Успеем прогуляться в центр города. Покажу тебе красивый вид с холма.
– Только без поэзии. Договорились?
– Слово красавицы – закон для богатыря, – белоснежные зубы Тихона отразили лунный свет.
Я позволила ему вести себя за руку. Мне было приятно греть тонкие пальцы в его широкой мягкой ладони.
ГЛАВА 6. Озеро на улице Весельчаков
Мой одинокий сладкий сон после ночной прогулки в компании Тихона длился не более двух часов. Раньше будильника меня поднял звонок в дверь. Вытащив из-под кровати тапки с мохнатыми мордочками, я завернулась в розовый халат. (Недолюбливаю халаты, но натягивать трикотажные брюки было некогда).
Подбежав к калитке, я услышала за ней голос Владимира Ильича:
– С добрым утром, Светочка. Что-то вас не видно и не слышно. Я уж заволновался и решил вас навестить вместе со своей закадычной подружкой Клавдией Ефимовной. Мы вам соленых огурчиков принесли.
– Спасибо большое. Проходите. Я совсем заработалась.
Открыв калитку, я вежливо посторонилась, впуская гостей. Клавдия Ефимовна настойчиво сунула мне в руки трехлитровую банку. В зеленоватом рассоле плавали крупные огурцы.
– Прошлогодние малосольные. Со своего огорода. Чудо, а не огурчики, – похвасталась старушка.
– Проходите в дом, – я затянула потуже халат. – У меня тоже найдется, чем вас угостить.
– Ой! В этот дом страшно заглядывать, – Клавдия Ефимовна прижала к груди мозолистые руки. – Мураши по спине бегают. Как вы можете тут жить?
– Да брось, Клавушка, – Владимир Ильич сдвинул набекрень фетровую кепку. – Человек ко всему привыкает. Вот раньше были времена...
– Кстати, – я прервала его погружение в бездну воспоминаний, – Вы случайно не слышали, Трезор лаял в ночь убийства?
– Да где нам слыхать? – развела руками Клавдия Ефимовна. – Мы тогда в сенатории отдыхали.
– В каком санатории?
– Который на берегу моря стоит. У нас в городе всего один сенаторий.
– Волочаровский Дом Отдыха предназначен для ветеранов аномального отдела. Вы разве служили?
– Что ты, Светочка?! Какие из нас чекисты?! Мы люди мирных профессий. Я всю жизнь отпахала сортировщицей на овощной базе, а Владимир Ильич был завхозом универмага. Путевки в сенаторий нам подарил Иван Смолин. Охотник на упырей. Царство ему небесное. Я, говорит, человек одинокий, на здоровье не жалуюсь, а вам не помешают лечебные процедуры, да и на танцах развлечетесь. Там, говорит, выступают известные артисты Аделаида и Марат Фарпалин. Я страсть как люблю песни Марата.... Любовь твоя колючая, – запела старушка. – Или скрыпучая?
– Колючая, – поправил сосед, и доложил. – Мы уж потом, как вернулись домой, узнали о беде. Глядим, а тута все опечатано.
– Так вы были знакомы со Смолиным? – обрадовалась я.
– Куда там знакомы! – всплеснул руками Владимир Ильич. – Все наше знакомство состояло в анонимных жалобах. Мы в вышестоящие инстанции на него строчили, что он не справляется с работой. Что Смолин не столько бьет упырей, сколько разводит их.