Страница 29 из 33
- Жри и проваливай, - зло ощерился Масымхан. - Не утомляй меня своим видом, не то...
- Тихо, тихо! - Нафтулла округлил глаза и с притворным сочувствием заметил: - Ты устал сегодня, я понимаю. Но если из твоей юрты выволокут мой труп, кое-кто может решить, что ты устал от жизни!
Хозяин задохнулся от ярости. Не глядя, он протянул руку назад и схватил тяжелую камчу - сплетенную из жил плеть с зашитой в кожу свинчаткой на конце. С ней он охотился в степи на волков и одним ударом пробивал череп хищника, догнав его на легконогом скакуне. Сейчас он проверит, насколько крепок череп степной лисы!
- Остынь! - прошипел Нафтулла. - Имам не простит тебе этого!
Масымхан грязно выругался и отбросил плеть. Так вот кто прислал к нему этого бекор-адема, никчемного человечишку, - глава секты убийц и торговцев опиумом, не гнушавшихся никакими темными делами, - Имам исмаилитов! Проклятье! Теперь придется дать этой лисе уйти целой. Хотя какая лиса - змея!.. И надо быть очень осторожным, чтобы тебя не ужалили в сердце. Исмаилиты коварны и злопамятны и способны на все: отравить дочь или выкрасть ее, убить внука. И никогда не узнаешь, кто это сделал.
- Чего тебе надо? - глухо спросил Масымхан.
- Совсем мало. - Нафтулла растянул широкий рот в ухмылке. - Узнать, куда направится отсюда урус-тюра?
- И все? А если я не знаю?
- Знаешь. - Гость бросил в рот крошку хлеба и покатал ее на языке. - От тебя недавно вышел Денис-бала.
- Зачем тебе?
- Моими устами спрашивает сам Имам. Он найдет способ проверить, насколько правдив твой ответ.
Мысли Масымхана разбежались, как испуганные зайцы, увидевшие над собой тень крыльев беркута: открытая вражда с Имамом могла принести неисчислимые беды, но и предать русских - все равно что собственными руками вырыть могилу не только себе, но и потомкам. Что же делать? Солгать? Однако исмаилиты найдут способ проверить, насколько ты правдив. И кто знает, как они это сделают? Сказать все как есть и предупредить Дениса-балу? Опять нехорошо, потому что кроме проклятого Нафтуллы у Имама найдутся другие глаза и уши. Они донесут о двойной игре.
Наконец, Масымхан нашел решение. Он скажет правду, а русским даст своих нукеров, усилив их отряд. Пусть его всадники проводят урус-тюру хотя бы до Аму-Дарьи. Тогда хитрый и осторожный Денис-бала многое поймет без лишних слов. Тем более он уже предупрежден о чужих людях на границе песков и степи.
- Урусы идут к реке, - медленно роняя слова, процедил Масымхан. - Хотят рисовать землю на бумаге и проверять колодцы в пустыне. Теперь уходи!
- Ладно. - Нафтулла легко поднялся и направился к двери, но неожиданно обернулся и прямо спросил: - Ты обещал им дать своих джигитов?
- Их проводят только до реки, - нехотя выдавил из себя хозяин, с трудом сдерживая желание сорвать с колышка дареную шашку и снести голову нежданному гостю. Ничего, пусть степь широка и люди встречаются в ней нечасто, настанет день, когда он сможет раздавить эту змею!
- Спасибо. - Нафтулла издевательски ухмыльнулся - Имам не забудет твоей услуги.
Бесшумно открыв двери юрты, он растворился в темноте радуясь, что убрался от вспыльчивого Масымхана живым и здоровым да еще заставил гордого и высокомерного князька развязать язык. Конечно, после этого с ним лучше не сталкиваться нос к носу, особенно там, где негде спрятаться от его гнева или найти защиту. Однако подобные сложности неизбежны, когда начинаешь действовать на свой страх и риск. Очень вовремя пришло в голову воспользоваться именем всесильного Имама и заставить хозяина стать разговорчивым, но задерживаться в его ставке не стоило.
Лишь отъехав на значительное расстояние от кочевья и убедившись, что за ним нет погони, лжекупец вздохнул с облегчением: Имам не приставит тебе новую голову, если ее сбреют с плеч сабли нукеров Масымхана. Слава Аллаху: князек не заподозрил обмана. Тем не менее лучше хорошенько запутать следы.
Подняв лицо к звездному небу, Нафтулла рассмеялся: теперь он знает о намерениях русских, исмаилитов и Мирта. Значит, можно решить, как поступать дальше. Пожалуй, первым делом он напишет записку для Желтого человека и зароет ее в условном месте, а потом даст знать о себе людям Имама. Что же касается русских, то пусть пока они движутся к реке.
***
Желтый человек снял сапоги и, расстелив на земляном полу убогой хижины саджад - молитвенный коврик, привезенный из Мекки, совершал аль-иша - молитву при наступлении ночи. На западе догорала узкая полоска багрового заката, в темном небе затеплились первые звезды, и в этот час каждый истинный правоверный должен возблагодарить Небесного Владыку за прожитый день и попросить милостей и защиты Аллаха. Молился Мирт всегда в одиночестве, а его люди совершали молитву во дворе, чтобы не мешать предводителю разговаривать с Богом. В их беспокойной жизни редко удавалось побывать в мечети, поэтому утренней и вечерней молитвам придавалось особое значение: из пяти намазов два совергиались неукоснительно, а остальные - по мере возможности.
Мирт как раз совершил итидаль - выпрямление после заключительного поклона, - когда нестройный хор голосов во дворе пророкотал: «Амен». И тут же послышался дробный стук копыт. Он выглянул в узкое оконце: во двор влетел всадник на взмыленном коне. Мирт сложил коврик, натянул сапоги и надел пояс с оружием. Скрипнув, чуть приоткрылась дверь, и в шель заглянул Хамид - ближайший помощник предводителя вольных всадников, как любил именовать свое воинство Мирт.
- Гонец! - шепнул Хамид.
Желтый человек дал знак привести прибывшего, и вскоре в хижину ввели с ног до головы покрытого пылью тощего человека в полосатом халате.
- Оставьте нас. - негромко приказал Мирт. Когда его приближенные вышли, он подошел к гонцу вплотную и жарко выдохнул: - Ну?
- Плохие вести...
- Говори, говори!
- Добыча в руках Имама. Мы опоздали, они успели все сделать на несколько.часов раньше.
- Вот как? - По губам Мирта скользнула недобрая усмешка. - Где они теперь? Неужели успели утянуть добычу в одно из своих тайных убежиш?
- Нет, они пошли через пески на Мешхед.
Желтый человек недоверчиво прищурился: вряд ли драгоценную добычу потащат так далеко. Скорее сведения о Мешхеде просто уловка, но то, что люди Имама пошли через пески, вселяет надежду: может быть, еще не все потеряно? Сейчас нет толку корить своих соглядатаев за промах. Надо действовать, иначе потеряешь все!