Страница 109 из 138
Пугачёва со Стефановичем вручили… портрет. Да-да, полотно где-то полтора метра высотой и метр шириной, на котором были изображены мы с Ингой верхом. Я на гнедом жеребце, а она на белой кобыле, в образах я какого-то идальго, а она – дамы в пышном платье. Картина поражала своей фотографической точностью, особенно наши лица и одежда, каждая складочка. Оказалось, работа не кого-нибудь, а самого Шилова, сделанная по нашим фото, которые где-то раздобыли заказчики. Даже страшно спросить, сколько они заплатили за эту работу.
Ротару с мужем преподнесли нам вышиванки, мне рубаху, которую принято носить навыпуск, а Инге в виде платья длиной до колен с пояском. А ещё Софа с таким видом, будто бы это для неё ничего не стоило, вручила невесте красивый золотой перстень с изумрудом, который, думаю, обошёлся их семейному бюджету в кругленькую сумму. Само собой, Инга тут же примерила перстенёк, который оказался впору на средний палец левой руки, и больше, похоже, снимать его сегодня не собиралась.
Полевой подарил настольный письменный набор из малахита, заверив, что когда-то этот раритет стоял на столе у самого Александра Беляева. Того самого писателя-фантаста, автора «Головы профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». Бушманов презентовал тарелку. Правда, непростую, XVIII века, приличных таких размеров с удивительно красивым, изображавшим разных птичек орнаментом, который за прошедшие века почти не утратил сочности красок.
— С этого блюда ели дичь члены семейства Габсбургов, — пояснил он. — Не исключено, что и сам император Франц II вкушал с него своих любимых жареных куропаток.
Однако… Такую тарелку разве что на стенку вешать… Нет, вдруг упадёт, лучше в стенку поставить, на видное место. И ещё табличку прикрепить, как в музее, хе-хе. А ведь ей на самом деле место в музее, интересно, где Бушманов такой экземпляр откопал?
Под занавес порадовали Намин и Сенчина. Стас вручил мне от них обоих на вид не очень-то и презентабельный кофр, внутри которого оказалась акустическая гитара-дредноут[1] «Мartin-D28» 1965 года выпуска. Да ещё и с потёртым кожаным ремнём.
— Из Америки привёз знакомый, прошла через несколько рук известных и не очень музыкантов, и кстати, на ней играл одно время сам Дэвид Гейтс из группы «Bread», если это тебе что-то говорит. По звуку это просто царь-рояль.
Я не удержался, взял инструмент в руки, тот оказался настроен, и я, сев на стул, сыграл знаменитое вступление из песни «Stairway To Heaven», что было встречено аплодисментами. Да, звук и впрямь впечатляет, никакой звукосниматель не нужен.
— Спасибо! — сказал я, в порыве чувств обнимая сначала Намина, а потом и Сенчину. — Вот ведь знали, как угодить.
Лёха и Люда подарили… щуку. Вернее, высушенную голову речного хищника, насаженную на полированную деревянную подставку, чтобы можно было вешать на стену. Голова поражала размерами, интересно, сколько весила эта зверюга? Оказалось, 4 с половиной килограмма, и вываживал Лёха её в прошлом году на топорковских озёрах около часа.
— Это щука непростая, — подмигнув, сказал он. — Она как в сказке про Емелю, исполняет желания.
— Точно? А почему себе не оставил? — улыбнулся я.
— Так моё самое главное желание уже исполнилось, — приобнял он Люду. — А всё остальное своим трудом добудем.
Высоцкий не остался в стороне и, хотя я, честно говоря, подарка от него не ждал, он и так сегодня за водителя, ему ещё нас домой везти, однако презентовал нам с Ингой конверт, в котором позже обнаружились пятьсот рублей. Не только он, ещё некоторые из гостей дарили деньгами, логично рассудив, что молодым найдётся на что их потратить. А в разгар торжества я поднялся на небольшую сцену и объявил в микрофон.
— Друзья, минуточку внимания! Сегодня мы получили много прекрасных подарков, но теперь я сам хочу сделать вам всем подарок. Но прежде всего своей любимой, теперь уже, не побоюсь этого слова, супруге. Этот подарок — песня. Она называется «Всё для тебя».
Да, такой вот я, всё-таки использовал кое-что из творчества далеко не самого любимого исполнителя. Но от песен подобно этой женщины млеют, и моя Инга тоже не исключение. А потому я постарался спеть с душой, хоть мой вокал и не слишком похож на стасомихайловский.
Я пел, и собравшиеся за редким исключением (тот же Намин изо всех сил прятал саркастическую ухмылку) на последнем припеве уже вовсю мне подпевали. Я не сомневался, что песня уйдёт в народ, и её станут исполнять практически в каждом кабаке. А это значит – какие-никакие, но авторские отчисления, и с оформлением вещи в ВААП затягивать не стоит.
Затем мы с Ингой вальсировали. Свадебный вальс мы отрепетировали заранее, наведавшись пару раз к преподавателю танцев, вернее, преподавательнице Эльзе Эдуардовне, помнившей ещё, кажется, Институт благородных девиц. Раньше она преподавала в балетной школе и, несмотря на преклонный возраст, находилась в прекрасной форме. Брала Эльза Эдуардовна за час занятий нехило, но оно того стоило, и её стараниями мы не ударили в грязь лицом.
Были и танцы, как медляки, так и более «энергичные», в которые тамадой были втянуты практически все гости, включая Ротару с Пугачёвой. Даже Полевой постарался изобразить что-то вроде гопака, а я в этот момент переживал за его сердце. Кстати, вскоре после танцев они с Бушмановым чуть ли не под ручку и ушли, на прощание пожелав нам с Ингой долгой и счастливой семейной жизни.