Страница 89 из 91
Не успел я остановить ее, как она расстегнула пальто и задрала юбку, обнажив плоский, тощий живот. Она заставила двигаться один какой-то мускул на животе.
— Я потратила (...) знает, сколько времени, чтобы отыскать его, — с гордостью сообщила она. Потом села, развела ноги и показала мне внутреннюю часть бедер. — Самое ужасное — это упражнения на нервные импульсы. Видишь следы от клейкой ленты? Они прикрепляют электроды, которые тоже присоединены к прибору с большой шкалой. И ты учишься посылать нервные импульсы в определенную точку, и когда у тебя получится, это будет видно на шкале. Нужно научиться посылать нервные импульсы в пятьдесят различных мест на теле, а затем еще и блокировать их. И только потом начинается самое интересное. Можно тренироваться на другом теле.
— Прикройся, — велел я. — Я ужасно себя чувствую.
— Хотя мне больше всего нравятся, — продолжала тарахтеть она, словно я вообще ничего не говорил, — ежедневные часовые занятия сексуальной хореографией. Смотри, — Крошка вскочила, задрала пальто и юбку до подмышек и в очень быстром темпе задергала ягодицами. — Это сива-сива. Китайцы утверждают, что научили ей таитян много лет назад. Здорово, правда? Я могу так стоять и вертеть задницей часами. Прекрасное ощущение. А вот еще. — Она подпрыгнула и принялась вертеться вокруг стула.
От ее прыжков и резких движений у меня заболели глаза и голова.
— Пожалуйста, уходи, — взмолился я. — Я себя ужасно чувствую!
Крошка остановилась.
— Господи Боже мой, Инки. Ты что, искусство тоже не любишь? — Она подошла ближе и уставилась своими глазищами мне прямо в лицо. Затем положила руку мне на лоб. — Эй, Инки, у тебя что, голова болит?
— Наконец-то ты догадалась, — язвительно произнес я.
— И это после того, как я тебя лечила! — воскликнула Крошка. — Ты что-нибудь ел или пил после этого?
— Джин, — ответил я, и меня передернуло.
— Джин? С наркотиками? Господи, Инки, тебе нужно немного погулять. Никогда не смешивай алкоголь с наркотиками, тупица (...)! От этого сдохнуть можно. А вчера или позавчера ты что-нибудь пил?
— Водку.
— Боже мой, Инки. Неудивительно, что от старой доброй травки вчера не было никакого толку. Честное слово, Инки, тебе нужна нянька.
— Только не ты! — взвизгнул я.
— А я все время думала, что марихуана, наверное, плохая. Господи, Инки, послушай меня — бросай пить. Алкоголь — это яд. Несовместим с наркотиками.
Она выскочила из комнаты и закопошилась в ванной. Вскоре она вернулась с двумя пузырьками и стаканом какой-то жидкости.
— Это витамин «Б». И аспирин. — Я попытался оттолкнуть стаканк — Да что с тобой? Это же просто вода, — сказала Крошка. — Будь послушным мальчиком и открой ротик.
Она буквально влила пузырек витамина «Б» мне в рот и заставила запить. После чего дала две таблетки аспирина и тоже заставила запить.
Тут Крошка взглянула на часы: часы у нее были новые, рука Микки Мауса показывала время вместо стрелки.
— Боже мой, мне придется всю дорогу бежать, чтобы не опоздать в школу. Когда я уйду, сделай себе крепкий кофе. И в следующий раз не пей после бхонга! Алкоголь — яд! Ты слишком глуп, чтобы жить!
Я выдавил из себя самое страшное ругательство, которое только смог вспомнить.
— (...)! — сказал я.
Крошка взяла сумочку и пошла к двери, но на полпути остановилась и сказала:
— Нельзя быть такой непорядочной, неотзывчивой скотиной, Инки. Ты как ребенок, которому все время пеленки надо менять, но мне-то что за дело.
— Убирайся к черту! — завизжал я.
Так я в третий раз упустил шанс прикончить ее. А он оказался последним. Я до сих пор вспоминаю об этом с душевным содроганием.
Я проснулся поздно днем. Чудо! Моя голова не болела, пока я не потряс ею изо всех сил. Невероятно, но эта (...) девка в чем-то оказалась права: все дело в алкоголе! Я сделал себе крепкий кофе и — о чудо из чудес! — оказался в состоянии думать. А начав думать, вспомнил об экранах. Я раскрыл их и включил.
Капитан Биттс учил Хеллера какой-то карточной игре. Похоже, они находились в главном салоне яхты, украшенном желто-бежевыми коврами и отделанном металлом. Покер. Биттс объяснял, что такое взятка, и Хеллер очень внимательно слушал. Я подумал, что капитану Биттсу не мешало бы быть поосторожнее: коварный Хеллер выиграет у него все жалованье за год, если мой опыт меня не обманывает. Но какое мне дело до того, что случится с капитаном Биттсом?
Кроуб направлялся на лекцию.
Экран графини Крэк оставался темным.
Я снова взглянул на экран Хеллера. Через открытую дверь ему была видна пустынная гладь моря. Я подумал, что Рат, похоже, действительно исправился: яхта находилась где-то в районе Карибских островов, и все-таки датчик Хеллера работал. Значит, Рат тоже на Карибах. И может сообщить мне ее точные координаты на тот случай, если я захочу что-либо предпринять.
Я включил радиопередатчик.
— Да? — раздался голос Рата.
— Ты где?
— В Нью-Йорке, в офисе, — ответил он.
Ага, значит, он спрятал приемник-активатор где-то на яхте.
— Когда ты вернулся?
— А я и не уезжал.
— Подожди, — сказал я. — Разве ты не последовал за этим (...) офицером в Атлантик-Сити?
— А разве он туда поехал?
Я почувствовал, что в голове у меня помутилось.
— Он на яхте. Значит, ты даже в Атлантик-Сити за ним не поехал? Но ты должен быть рядом с ним. Его датчик работает, и на экране есть изображение.
— Ретранслятор 831 все еще выключен, — сказал Рат. — По всей видимости, он находится в радиусе действия антенны на Эмпайр Стейт Билдинг.
По спине у меня побежали мурашки.
— Послушай, я ясно видел его на экране рядом с Атлантик-Сити, а это значит, что ты должен быть где-то рядом. Мне кажется, ты что-то путаешь. Может, у тебя просто более сильный, чем обычно, приступ профессиональной непригодности.
— Ничего подобного, — ответил Рат. — Я ничего не путаю, но не уверен, что с другими этого не происходит. Вы говорите, что цель находится в радиусе двухсот миль? До Атлантик-Сити по прямой около ста миль. Значит, он находится в пределах двухсотмильного радиуса действия вашей аппаратуры.