Страница 85 из 91
Я смутно осознавал, что какое-то рациональное зерно в этом есть.
— Но я не поэтому обозлилась на этого (...) психолога, — продолжала Крошка. — Да, когда я заканчивала, он целовал меня и говорил, что я хорошая девочка, и сам лечил меня, то есть я делала это с ним. Но ни одного, самого (...) раза, он не сделал мне замечания, не посоветовал мне, что делать. Он просто стоял, смотрел и ждал. Поэтому я так и не получила настоящего сексуального образования. В таких делах нужно, чтобы тебе показали, что делать... Опять ты меня не слушаешь.
Марихуана не помогла. А даже если и помогла, от рассуждений этой проклятой маленькой (...) мне стало еще хуже.
— Я ужасно себя чувствую, — сказал я. — Пожалуйста, уходи.
— Эй, — произнесла она, — я знаю, что еще может тебе помочь. Может, я и не получила настоящего образования, но опыт тоже кое-что значит.
Прежде чем до меня дошло, что она имеет в виду, она придвинулась, встала передо мной на колени и, распахнув мой халат, взглянула на меня своими глазищами.
— Это поможет, — сказала она.
Я смотрел на нее и не понимал, что она собирается делать.
Внезапно меня пронзила ужасная мысль.
— Ютанк! — вскричал я. — Я не могу предать тебя!
Я вскочил со стула как ужаленный.
Крошка отлетела в сторону и, громко шлепнувшись прямо на свою (...), затравленно посмотрела на меня.
— Видишь, — сказала она, — я даже это не могу сделать правильно!
— Убирайся отсюда! — наступал я на нее.
Она сидела и таращилась на меня.
Я был ошеломлен и напуган. Невозможно было угадать, что еще взбредет в голову этому маленькому чудовищу в образе девочки.
Я отступил назад, задел при этом табуретку и шлепнулся на спину. Она взвилась с пола, как пантера.
И прыгнула прямо на меня!
Я изо всех сил отшвырнул ее.
Она пролетела через комнату, ударилась о стену и с грохотом свалилась на пол.
Наконец Крошка поднялась, неуверенно сделала несколько шагов, как-то странно посмотрела на меня и удалилась в гостиную. Там она поставила новую пластинку. Забили барабаны, и моя головная боль немедленно вернулась.
Раздался высокий визгливый голос. Мужской? Или женский? Кто это разберет? Зазвучала песня, сопровождаемая воем гитар и мощным припевом:
Не переставай меня (...)!
Не мешай мне проникать вглубь
И сожительствовать с тобой.
Пусть музыка звучит!
Пусть твои ноги топают в лад!
Я знаю, что ничего не могу,
Но что это значит.
Мне так одиноко,
Когда ты перестаешь меня (...)!
Это «произведение» кончалось пистолетным выстрелом и звуком падения тела. И хриплый, надтреснутый голос произносил: «Это конец!»
После ужасающего воздействия, произведенного барабанами на мой мозг, мне показалось, что в черепе у меня засела пуля.
Раскачивая своим хвостиком — назвать его косой язык не поворачивался, — вернулась Крошка.
— Ну как? Прошла голова?
От боли у меня даже не было сил встать с пола, найти пистолет и пристрелить ее.
— (...) тебя, — прохрипел я. — Убирайся к черту! И немедленно, немедленно!
— Ничего себе отношение! — возмутилась она. — Я же пытаюсь помочь тебе! — Ее глаза приобрели ужасное выражение, и Крошка топнула ногой. — О! Я поняла. Все дело в тебе самом, ты, (...)! Ты ничтожество! Я протягиваю тебе руку помощи, а ты что делаешь? Ты меня ударил! Ты не умеешь себя вести! Где, к черту, твои манеры? Послушай, (...), у тебя самый лучший инструмент для секса, я-то в этом разбираюсь, можешь мне поверить! И что ты с ним делаешь? Ничего! Ты злой, самовлюбленный, низкий, подлый, коварный садист и болван! — Крошка умолкла. У нее кончился запас слов. Ее глазищи сверкали, словно у разъяренной пантеры. — И, кроме того, ты не джентльмен! — наконец добавила она.
Я попытался возразить. Но каждое ее слово впивалось мне в голову, словно его заколачивали молотком.
Я хотел отстранить, отодвинуть ее. Но комната плыла у меня перед глазами.
— Значит, тебе нечего сказать, — произнесла Крошка. — Ладно, это хорошо, потому что я хочу кое-что сказать! Сегодня я пришла сюда, потому что думала, что ты поможешь моему горю. Ты богат. А у меня даже работы теперь нет. У меня нет работы, потому что я не получила полного образования. Я пришла сюда в надежде, что из милосердия ты дашь мне денег, чтобы я окончила школу. Но ты отвратителен, ты умеешь только портить людям нервы. Поэтому мне осталось только одно средство.
Я ужаснулся, подумав, что она хочет поставить еще одну пластинку. Но то, что случилось, оказалось гораздо хуже.
— Знаешь, что сделаю? — спросила она. — Я останусь здесь и займусь тобой, пока ты не подобреешь настолько, чтобы походить хотя бы на собаку. Я буду пилить, пилить, пилить тебя, пока ты не поймешь, что в мире существует еще кто-то, кроме тебя самого. Я буду...
— Подожди, — взмолился я, потому что уже не мог этого выносить. — Что тебе дать за то, чтобы ты ушла и никогда не возвращалась?! Никогда!
— Пять тысяч долларов, — ответила, она. — Мне нужно закончить образование. Я живу на чердаке одна, поэтому на жизнь у меня уходит немного, но образование стоит дорого. Одна проститутка, китаянка из Гонконга, организовала школу и учит всем тонкостям секса. Я смогу оплатить ускоренный курс. Тогда я буду знать, что делать! Мне нужно забыть все, чему меня учили психиатры и психологи, забыть даже то, что написано в учебнике по грамматике секса. Я должна получить настоящее образование! Я понятливая: приходится быстро все усваивать, если живешь в Нью-Йорке и хочешь остаться в живых. Она возьмет меня в ученицы, несмотря на мой возраст. Но мне нужно пять тысяч долларов. Тогда я смогу чего-то добиться в жизни. Я смогу сделать карьеру. Я смогу сделать людей счастливыми и...
Ее голос в буквальном смысле перемалывал то, что осталось от моих мозгов, в манную кашу. И я решился.
— Если я это сделаю, ты поклянешься мне всеми святыми, что я больше ни разу в жизни, никогда, никогда не увижу тебя?
— Чтоб я сдохла! — ответила Крошка.
О Боже, это была сумма. Но сделка стоила того. Я бросился за деньгами. Я отсчитал пять тысяч долларов.
И эта девка их взяла. Пересчитала. Положила в карман пальто, заколола булавкой и... прежде чем я успел отстраниться, смачно поцеловала меня своими влажными губами и счастливо улыбнулась.