Страница 14 из 19
В доказательство испанцы устроили импровизированный парад: палили пушки, маршировала сверкающая латами пехота, исполнили несколько устрашающих маневров кавалеристы. Венчало представление торжественное богослужение. Все происходящее старательно зарисовывали для доклада императору сопровождавшие наместника художники. В завершение стороны обменялись подарками. К предназначенному для таинственного Монтесумы золоченому шлему[63] Кортес присовокупил просьбу о личной встрече с императором. Наместник отвечал настойчивому гостю очень уклончиво, но обещал отправить гонцов в столицу как можно скорее.
Ответ и правда не заставил себя ждать – через неделю шлем вернулся к Кортесу, до краев наполненный золотыми самородками. Еще гонцы передали пожалованные европейцам огромные, «размером с тележье колесо» диски из золота и серебра, олицетворявшие Солнце и Луну, множество золотых статуй животных, ювелирные украшения и другие драгоценности. В аудиенции, однако, Кортесу было категорически отказано.
Повторное прошение не изменило решения Монтесумы. Да, скороходы вновь доставили из столицы подарки гостям – на сей раз не особенно щедрые, – но испанцы начали подмечать изменения в отношении к ним наместника и его людей. Кризис назревал и в лагере конкистадоров: провиант заканчивался, а болезни и жаркий климат унесли за прошедшие недели вдесятеро больше жизней, чем индейские стрелы. Сторонники губернатора Веласкеса считали миссию выполненной и требовали немедленного возвращения на Кубу…
Однако Кортес упорствовал. Стоя буквально на пороге баснословно богатой – а корабельные рундуки были полны доказательствами этого – страны, он не собирался довольствоваться малой долей здешних сокровищ. Эстремадурец твердо верил в свою звезду и ждал шанса изменить ситуацию в свою пользу. Искомая возможность ждала его за воротами блистательной Семпоалы, столицы одного из недовольных владычеством Монтесумы племен тотонаков.
Тотонаки с переменным успехом сопротивлялись ацтекской экспансии на протяжении последнего столетия и лишь незадолго до прибытия европейцев окончательно признали главенство Теночтитлана. Жестокость, какой сопровождалось покорение, и непомерная дань – в том числе и предназначенными для заклания молодыми людьми – постоянно побуждали тотонаков к сопротивлению.
Когда разведывательный отряд во главе с самим Кортесом вошел в Семпоалу, город произвел на испанцев неизгладимое впечатление: «Величина его сильно нас поразила, – писал участник экспедиции, – ибо ничего подобного мы еще не видели в этих странах. Весь город был точно волшебный сад, и улицы полны жителей обоего пола[64]. Возблагодарили мы Бога, что дал нам открыть эти земли».
Альянс против ацтеков, заключенный Кортесом с тотонаками, предоставил ему не только законные основания продолжить кампанию вопреки договоренностям с Веласкесом, но и реальную возможность сделать это. Новые союзники с большим энтузиазмом помогли испанцам отстроить первый на континенте порт Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус, который Кортес намеревался использовать как тыловую базу для обеспечения своей армии.
26 июля 1519 года Кортес и поспешно избранные члены городского совета Вера-Крус направили в Испанию прошение ни в коем случае не вверять открытые экспедицией Кортеса земли алчному и бесчестному губернатору Кубы, а позволить жителям новоиспеченной колонии самим улаживать свои дела. Тем же кораблем Кортес передал в качестве «подарка» суверену львиную долю добытых за время похода сокровищ. Этот ход вызвал недовольство соратников, но зато в глазах молодого короля придал кандидатуре Кортеса немалый политический вес – причем, что немаловажно, сразу в золоте…
На закате того же дня Кортес велел казнить наиболее ярых сторонников Веласкеса и, подобно Вильгельму Завоевателю, затопить все остававшиеся у испанцев суда. Парадоксальным образом столь непопулярные решения не только не привели к бунту, но, напротив, лишили даже самых непримиримых оппонентов Кортеса повода к неповиновению – не осталось ни сокровищ, которые можно было бы разделить, ни кораблей, чтобы покинуть «обезумевшего» вождя. У людей Кортеса, как и у него самого, оставался только один путь – вперед, к победе или смерти. 16 августа 1519 года маленькая армия конкистадоров двинулась из Семпоалы на Теночтитлан.
Маршрут пролегал через земли города-государства Тлашкала, еще одного в прошлом соперника, а ныне де-факто данника[65] ацтеков. Сопровождавшие конкистадоров семпоальцы всячески предостерегали тех вступать в горные владения известных своей свирепостью тлашкальцев, но Кортес был непреклонен – для воплощения своих планов он нуждался в союзниках, а где их искать, как не среди врагов твоего врага? Особенно если те славятся как умелые воины…
В том, что репутация тлашкальцев заслуженная, испанцы вскоре убедились на собственном опыте. Посланные вперед парламентеры не вернулись, а каждый шаг по чужой территории войску Кортеса приходилось оплачивать кровью. В одной из бесконечных мелких стычек испанцы, к своему смятению, лишились сразу двух лошадей, и лишь бившая прямой наводкой артиллерия принудила индейцев отступить. Впрочем, отошли они недалеко – оставшуюся до ночного привала часть пути конкистадоров сопровождали летевшие из-за деревьев проклятия и угрозы.
Наутро местный военачальник Шикотенкатль дал коалиционным силам генеральное сражение. Индейцы были прекрасно оснащены, соблюдали боевые порядки и «великолепно маневрировали». К тому же тлашкальцы заняли позицию на взгорье, откуда осыпали наступающих конкистадоров стрелами и камнями. Кортес бросил вперед испанскую пехоту с приказом оттеснить врага на более ровную местность, где можно будет использовать пушки и конницу. «Изрядно мы бились, так как никогда еще не были столь близки к гибели, – вспоминал один из участников сражения. – Неприятель показал себя храбрецом. Потеряв одних военачальников не менее восьми, он в полном порядке отступил».
На ночлег Кортес расквартировал свои силы в местной храмовой пирамиде, «точно в крепости». Суеверные испанцы даже не сочли дурным знаком свидетельства человеческих жертвоприношений, регулярно проводившихся в том храме. Впрочем, не испанцам было упрекать других в дикости. Непосредственный участник тех событий хронист Берналь Диас дель Кастильо безо всякого стеснения пишет, что «за неимением масла [испанцы] обмыли раны и смазали их людским салом, вытопленным из убитых индейцев».
Нашлось применение и тлашкальцам, захваченным живьем. От пленных Кортес услышал обнадеживающие вести. Выяснилось, что из четырех правителей этой провинции трое – Тлауэшолицин, Машишкацин, Ситлальпопока и даже Шикотенкатль-отец – высказались за нейтралитет по отношению к пришельцам. Следствием такой их сдержанности стали покинутые ими крепости на границе. А вот Шикотенкатль-сын осторожной позиции старшего поколения не разделял и по собственной инициативе встретил конкистадоров с оружием в руках.
Раскол в стане врага открывал Кортесу возможности для дипломатических маневров. По его приказу пленных тотчас освободили и на следующий день отправили обратно с заверениями в дружбе и предложением мира. Ответ Шикотенкатля-сына не заставил себя ждать: «Мы помиримся, но лишь тогда, когда насытимся их плотью и почтим богов кровью их сердец».
Кортес счел это хорошим знаком – ведь, несмотря на отказ, противник вступил в переговоры! А вот рядовые солдаты оптимизма своего командира не разделяли: «Не ожидали мы таких порядков, – писал Берналь Диас, – а посему, будучи людьми и помня близость смерти, мы исповедались и причастились. Всю ночь, почитай, никто не спал»[66].
Однако следующая же крупная битва доказала прозорливость Кортеса. Пререкания Шикотенкатля и другого военачальника мешали индейцам сполна использовать колоссальное численное преимущество. Вместо этого тлашкальцы бестолково шли в заведомо проигрышную лобовую атаку: «Маневрировать они не могли, и многие отряды так и не введены были в бой, а с другой стороны каждый наш выстрел бил без промаха».
63
Согласно испанской хронике, шлем сильно заинтересовал индейцев, т. к. был «похож на древний головной убор, какой надет на их боге войны Уицилопочтли». Якобы это сходство убедило ацтеков в том, что Кортес является посланцем или даже аватарой бога Кецалькоатля, чье возвращение из-за моря было предначертано пророчеством. Современные исследователи расходятся во мнениях по поводу историчности этой версии.
64
Археологи оценивают количество жителей Семпоалы времен расцвета города в 25–30 тысяч человек.
65
Захватить укрытую горами долину Тлашкалы силой ацтекам так и не удалось, и к моменту появления испанцев они пытались добиться желаемого жесткой экономической блокадой.
66
Впрочем, порожденная страхом бессонница помогла испанцам легко отбить внезапную ночную атаку тлашкальцев.