Невинная

Это было впервые. Последние несколько дней, даже после того, как он убрал цепь, пластина все еще лежала на земле.

Она не знала, как к этому относиться. Награждает ли он ее за покорность в спальне? Или он только что наконец понял, что нет смысла связывать ее цепью, если ее все равно схватят, если она все равно попытается покинуть пентхаус?

Но это было бы правдой с самого начала, так что цепочка была больше связана с унижением и подчинением, чем на самом деле удерживанием ее в ловушке. Итак, считал ли он ее должным образом напуганной после полицейского участка и ... ползания?

Ее лицо пылало даже при воспоминании.

Или, может быть, это было чертовски важно, чтобы она постоянно задавала вопросы и сомневалась, и даже сама пыталась догадаться, чтобы она никогда не знала, какой путь наверху. Потому что каждый раз, когда он уводил ее в постель, властный и требовательный, так часто он приводил ее в это место экстаза за пределами мыслей, и эти ощущения… утром она просыпалась и обнаруживала, что ее мозг снова твердо управляет ею.

И ее мозг не знал, как справиться с тем, что ее тело так приветствовало его. Маркус. У него всегда все под контролем. Его воля управляет каждой минутой ее жизни.

Она с громким стуком уронила вилку на тарелку и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди.

Маркус наконец опустил газету, чтобы взглянуть на нее, но только на самый короткий момент.

-Мы идем гулять сегодня вечером. Так что прими душ и побрейся.

Что?

-Что?

Он опустил газету настолько, чтобы снова взглянуть на нее с непроницаемым выражением лица.

-Если нет, я сделаю это за тебя.

-Хорошо,- огрызнулась она.

-В четыре прибудет стилист. К тому времени будь готова.

-Мне нечего надеть.

-Он принесет платье.

-Куда мы...

-Хватит, - нетерпеливо перебил он ее.

Она возмущенно стиснула зубы. Но если он сказал правду… И он действительно собирался забрать ее из пентхауса… Что ж, ее не убьет игра по его правилам еще один день.

* * *

Она побрилась. А в 4 часа раздался стук в дверь. Маркус открыл ее худому, модному мужчине, тянущему чемодан и стойку с платьями в черных подвесных сумках, которые, по мнению Коры, были платьями.

- Не разговаривай с ней, - резко приказал Маркус,- Я выберу платье.

Кора посмотрела на него, чувствуя, как ее щеки вспыхивают. Неужели так будет всю ночь? Он унижал ее перед ним?

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Это не имело значения. Ее гордость не имела значения. Она могла постоять за себя. И она не будет такой дурой, как в прошлый раз.

Она не сбежала бы по улице при первой же возможности из пентхауса с мольбой о помощи. Нет, она должна была действовать умно. Если Маркус хотел, чтобы она была марионеткой на веревочке, она должна была притвориться, что танцует.

Но это не означало, что она не могла использовать эту ночь, чтобы узнать все, что могла, и найти союзников и возможности.

Позже она мило улыбнулась стилисту, который кивнул Маркусу, явно испуганный, если не откровенно, и указал на главную ванную комнату.

-Если вы пойдете сюда, мы можем начать.

Три часа спустя она была накрашена, ее волосы были уложены, завиты и распылены в гладкую прическу с кудрями, ниспадающими на одно плечо.

Маркус выбрал красное платье, гораздо более смелое, чем все, что она могла бы выбрать для себя. Передняя часть была скромной, но она дерзко перебрасывалась через плечо, обнажая спину, так что стилисту пришлось использовать скотч, чтобы убедиться, что ни одна из ее дерриеров не будет видна.

Она смотрела на себя в зеркало в полный рост, испытывая даже большее замешательство, чем когда она смотрела на себя в день свадьбы.

Она выглядела утонченной и светской. Намного больше, чем она чувствовала. Она была фермерской девушкой из Канзаса.

Она покачала головой. Нет, это неправда. Уже нет. Она не была той девушкой с широко открытыми глазами, которая впервые приехала в город на автобусе три месяца назад. Не после Маркуса.

Тем не менее, она не была…

Она повернулась и посмотрела на дерзкий изгиб спинки платья в зеркале и увидела Маркуса, подходящего к ней сзади.

У нее перехватило дыхание при виде его.

Маркус в смокинге был… Опасным. Грозным. Офигительно великолепным.

Он подошел прямо за ней. Она ахнула, когда его руки быстро коснулись ее шеи, и, затаив дыхание, наблюдала в зеркале, как он использовал маленький ключ странной формы, чтобы отпереть ошейник на ее шее.

Она могла только догадываться, что об этом подумал стилист. Неуклюжая нержавеющая сталь явно не сочеталась с элегантным внешним видом, но, согласно инструкциям Маркуса, стилист не сказал ни слова.

Маркус бросил воротник на кровать позади себя и извлек из своего пиджака большую квадратную бархатную коробочку. Он поставил его на комод рядом с зеркалом и, все еще молча, открыл.

Что это было?...

-Это...

-Да.

Глаза Коры расширились, когда он поднял изящное украшенное бриллиантами колье ей на шею. По ее телу пробежали холодные капельки пота, когда он поднял ей волосы. Его пальцы коснулись ее кожи, когда он застегнул ее сзади на шее.

Переплетенное бриллиантовое ожерелье толщиной в один дюйм искрилось даже в тусклом свете комнаты. Он был сделан из того, что выглядело как сотни меньших бриллиантов вместе с более крупным бриллиантом, украшенным центральным узором.

Это должно стоить целое состояние.

Кора не могла удержаться от того, чтобы поднять руку, чтобы коснуться впечатляющего украшения, но в последнюю секунду от фактического контакта она остановила себя и снова уронила руку. Она тяжело сглотнула, и бриллианты засверкали вместе с движением.

-Зачем?

-Чтобы все знали, что ты моя.

Кора кивнула. Наконец, ответ имел смысл.

-Что, если я как-нибудь это потеряю? Или застежка сломается, и я не замечу, что она отваливается, или ...

-Он не отвалится. Я надеюсь, тебе тоже не удастся потерять это.

Он вытащил еще одну коробочку, на этот раз поменьше и знакомую, и открыл ее.

Это ее обручальное кольцо и обручальное кольцо она бросила через всю комнату в ту первую ночь. Неужели это было всего две недели назад? Это было похоже на столетие.

Ее глаза метнулись к Маркусу в зеркале, но его лицо было каменным. Бесстрастным.

Она вынула кольцо из коробки и надела его на безымянный палец левой руки.

После этого Маркус положил свои большие холодные руки на ее голые плечи, встретившись глазами с ее глазами в зеркале.

-Сегодня ты меня не смутишь. Ты будешь вести себя как настоящая жена.

-Потому что боги запрещают портить твою безупречную репутацию?

Оскорбление вылетело из ее рта прежде, чем она смогла с этим справиться.

Маркусу это не понравилось.

Он скользнул рукой с ее обнаженного плеча к ее горлу, и впервые за день она увидела огонь в его глазах.

Он не давил ей на горло вокруг колье, но держал руку там.

И чтобы продемонстрировать, насколько Кора больше не была простой деревенской девушкой из Канзаса, вид в зеркало и ощущение его властной руки вызывали у нее всевозможные покалывания, ни один из которых не был страшным.

Возможно, она больше не была невинной, но, несомненно, была столь же глупа. Потому что ее сердце тоже сжалось от его прикосновения.

Он отвернулся от зеркала и направился к двери.

-Полагаю, наша колесница ждет.

* * *

Да, стилист, платье и ожерелье должны были ее предупредить. Но Кора все еще не была готова, когда Шаро выпустил их перед красной ковровой дорожкой. Это был гала-концерт.

Это был благотворительный гала-концерт, и Кора узнает в течение следующего часа, когда Маркус взял ее за руку, и ее ослепили вспышки фотоаппаратов, когда они шли по вышеупомянутой красной ковровой дорожке в бальный зал отеля Elysium, единственный отель на Новом Олимпе, более привлекательный, чем Краун.