Страница 17 из 34
Взяв еще немного крови, ученый вышел из броневика, распорядился накормить пленницу. Кроме них в машине ехало еще пять человек: водитель и четыре бойца, и все они, как оказалось, были на улице. Холодный поток ветра ворвался в кабину автомобиля, Саша поежилась.
– Пойдемте завтракать и надо уже выдвигаться, – внимательно рассматривая пробирки, подняв их повыше так, чтобы в рассветных лучах было хоть что-то видно, недовольно проворчал старик. – У нас очень мало времени, а дорога – дальняя.
Девушка нехотя выбралась из-под одеяла, села, отряхнула одежду, в тщетной попытке ее разгладить, сонно потерла лицо, смахнув прилипшие к щекам и лбу волосы, зевнула. Ждать, пока ее насильно выволокут, она не стала и поспешила поскорее выбраться на свежий воздух. За ночь она немного успокоилась и определилась с моделью своего дальнейшего поведения. Было решено пока попытаться усыпить бдительность охраны и старика, вести себя послушно, выжидая удачного момента для побега, попутно собирая информацию о своих похитителях.
«Немой» тоже был на поляне. Он черным истуканом стоял рядом с профессором, замерев, словно дерево. Пару раз ночью Саша просыпалась, когда тело затекало особенно сильно, и с удивлением отмечала, что этот странный боец не спит. Ни лица, ни уж тем более глаз под темным, непроглядным забралом девушка рассмотреть не могла, но она прямо нутром ощущала, что «молчун» пристально следит за ней. Он тут же реагировал на все ее движения: то голову чуть повернет, наклонит ее, то корпусом дернется. За все время, что они ехали вчера, Саша также ни разу не видела, чтобы он ел или справлял естественную нужду. Вильгельм, например, видимо в силу своего возраста, просил останавливать машину каждые полчаса. Он отлучался в кусты, и каждый раз возвращался оттуда злым и дерганым. Ну, тут понятно! Александра улыбнулась.
В деревне, где она жила раньше с мамой, больше половины населения была стариками, и они постоянно ходили к ним за специальными травками, чтобы почки не мучили, ну и вся мочевая система работала более-менее отлаженно. Здесь же ученому ко всему еще и подолгу сидеть на одном месте приходилось, что не добавляло комфорта. Также девушка увидела у него признаки застарелого геморроя, что тоже пошло в копилку знаний. Для чего? Пока не понятно. Домовой учил подмечать все детали, авось когда-нибудь да пригодятся.
Так, скрытно наблюдая, она еще запомнила, что один из охранников довольно часто курит. Профессор запрещал делать это в машине, и парень выпрыгивал на «подымить» при любом удобном случае, когда машина останавливалась. Еще один выказывал ученому явное недовольство, и частенько между ними возникали небольшие споры и ссоры. Этому парню девушка старалась оказывать больше внимания, дабы внести в ряды охраны смуту и неподчинение. Домовой всегда говорил, что ей нужно учиться пользоваться мужскими слабостями, а самая большая из них, это чувство лидерства и собственности.
– Поверти хвостом перед одним, потом улыбнись другому, и все, между ними уже повиснет напряжение… – хитро прищурившись, приводил пример дядя, объясняя, как именно можно пользоваться своей красотой.
Этим Саша сейчас активно и занималась. То улыбнется охраннику, то вздохнет, то пуговку на рубашке расстегнет и, состроив милое личико, подует себе на грудь, вроде как жарко.
Еще был водитель. Мужчина в годах, упитанный, молчаливый. Судя по обрывкам фраз и тому, как он держится немного обособленно, он или нанятый работник, или просто не член команды. На привалах он не присоединялся к общим обедам, а лишь приоткрыв водительскую дверцу, высунув и поставив ногу на подножку, ел прямо за рулем. Он тоже нет-нет, да поглядывал на нее, особенно ценил ее вид сзади… потому Александра, переступив через собственную скромность и гордость, старалась демонстрировать водиле свою пятую точку. Ну, а что делать? На войне все средства хороши! – частенько любил повторять брат, собирая очередную хитрую, убийственную штуковину у себя в грузовике.
Так понемногу, исподтишка Саша изучала повадки похитителей. Сложнее всего дела обстояли с наблюдавшим за ней «молчуном». Он вел себя словно статуя, кукла или робот. Сидел не двигаясь, не ел, не пил, даже, кажется, не дышал. Черная одежда, в которую были затянуты все бойцы охраны, скрывала его фигуру, но по некоторым признакам девушка смогла определить, что боец щупловат, но при этом, как могла убедиться вчера, чрезвычайно быстр и силен. Возможно, подросток или просто худой человек. Ну, оно и верно, где тут массу наешь, если вообще ничем не питаешься. Лишь однажды, из разговоров, она услышала странную фразу, которая ее заинтересовала. Куривший боец спросил у напарника, когда «этого на кормежку вести», на что тот ответил, что «ему еще рано, профессор сам скажет»… Фраза была такой резкой и странной, что заинтересовала Сашу и не выходила из головы долгое время. «Кормежка»? «Вести»? Эти два слова никак не вязались в ее голове с образом человека, а в купе с тем, как «немой» себя вел, она все чаще стала думать, что это и не человек вовсе.
Питался сегодня отряд, как и вчера, армейскими сухими пайками. Несколько коробок из-под него стояли под Сашиной откидушкой. Прикинув пустое место на месте уже съеденных, она попыталась прикинуть средний расход. Выходило, что съедалось примерно четыре-пять пайков в сутки. Это одна коробка. Под кроватью их еще три, но было явно не меньше десятка. Выходит, что если она правильно все посчитала, Вильгельм со своими бойцами ехал за ней не менее недели. А если учесть, что по пути из неведомой лаборатории им попадались города и они могли питаться в нормальных условиях, дорога оказывалась еще длиннее. Это ж из каких, как выражался Домовой, долбеней они за ней приехали-то?! Девушка мысленно передернула плечами, выйдя из броневика, вздохнула и осмотрелась.
Машина остановилась в поле. Высокая сухая кукурузная ботва тянулась до самого горизонта, над которым показались первые лучи солнца, окрасив облака в голубые и малиновые тона, от чего глаза мгновенно заболели, словно на глазницы кто-то надавил. Саша моргнула, отвела взгляд, села на пустой стул перед небольшим костерком. Один из бойцов уже грел на нем воду в небольшом котелке, второй колдовал над банками из сухпайка, «немой» по-прежнему истуканом стоял возле профессора. Тот задумчиво рассматривал пробирки со свежей кровью и что-то бубнил себе под нос. Вильгельм смотрел на них с такой жадностью, словно это самое желанное угощение в мире, будто он вампир какой-то…
– Зачем она вам? – усаживаясь, поинтересовалась девушка, скрестив руки на груди, всем своим видом продолжая выказывать недовольство, бросая при этом осторожные взгляды по сторонам.
Хоть бы машина какая проехала что ли или обоз… Можно было бы сигнал какой-то подать, но дорога была пуста и безжизненна. Побег, действительно, уже не казался такой хорошей идеей. Куда тут убежишь? Ни еды, ни воды, ни направления. На дороге ее быстро поймают, а по полям… Передвигаясь по полям она, скорее всего, сама раньше заблудится, чем хоть куда-то выйдет. Придется выжидать.
– Ваша кровь, фройляйн, невероятно ценна! – отвлекся от созерцания растворявшейся красной жижи в пробирках Вильгельм. – И вы даже не представляете насколько! Я искал нечто подобное очень долго!
– Да? И что же в ней такого ценного?
Ученый убрал пробирку в коробку, закрыл крышку. Откинувшись в кресле, Вильгельм скрестил руки на животе, покрутил большими пальцами, о чем-то думая.
– Ну-у-у, скажем так, – начал наконец-то он. – Не сама кровь ценна для меня, а то, что содержится в ней. Вы – уникальная девушка, моя дорогая. В вашем теле заключена огромная сила, прорыв в науке, власть над этими землями или, если хотите, даже над всем человечеством! Огромное количество факторов сошлось воедино совершенно случайно, и получилось то, что получилось.
– Я не понимаю. Вы говорите какими-то загадками!
– Вы обо всем узнаете, но попозже, – улыбнулся старик. – Время еще не пришло. Скажу лишь, что благодаря вам – можно остановить все это, – ученый сделал широкий жест рукой, описав большой полукруг. – Или напротив, ускорить пришествие конца. Нужно лишь подтвердить мою теорию, и, как только я буду в ней уверен, сразу все вам расскажу. У нас с вами еще много времени впереди и будет о чем поболтать. Поймите, вы так молоды и красивы, мне просто не хотелось бы убивать вас только потому, что вы окажетесь не той, кем я думаю, и узнаете слишком много. Вы ведь этого не хотите?