Страница 60 из 111
До Ральфа тут же дошел смысл этих слов. Он подался вперед, ошарашено глядя на старика, не веря своим ушам. Мэг нахмурилась и вместе с сильным приступом тошноты, к ней пришло осознание её страшной участи.
- Разве она выдержит это? – подавленно произнес Ральф, понимая, что Магнус не стал бы играть с такими вещами.
- Кто-то говорил мне о скрытой силе духа, - развел руками чародей, изучая Мэг своим пронизывающим взглядом. – Иначе ни как не получится. Только в облике зверя, при полной луне и полном собрании стаи ты должен овладеть этой женщиной на каменном алтаре, оросив его её кровью и своим семенем.
Слабый стон, раненой лани, вырвался из груди Мэг. В её огромных немигающих глазах застыл смертельный ужас. Кровь мгновенно отхлынула от её лица, оставляя прозрачную бледность и печать боли.
- Я говорю о символических каплях крови, - поспешил успокоить её Магнус, понимая насколько это слабое для неё утешение.
- Я не сомневаюсь в себе, в том, что я не причиню ей вреда и в том, что смогу удерживать стаю! Я справлюсь со зверем, но я сомневаюсь в ней! Она не сможет приблизиться к оборотню без страха! Я уже видел, как мутиться её рассудок при виде оборотня! И я даже не знаю, что может заставить её искренне на это согласиться!!! – обреченно вскричал Ральф, испепеляя старого чародея своим отчаяньем.
- Она должна найти в себе то, что толкнет её на этот путь! – невозмутимо проговорил Магнус. – Я говорил, что эта дорога терниста и опасна. И я понимаю, что будет непросто. Сложно будет тебе, мой князь, контролировать дикие инстинкты своего внутреннего зверя и рвущуюся мощь звериной стаи. И сложно будет девушке принять тебя таким. Но я ещё раз повторяю, это единственный выход, чтобы спастись. До полнолуния осталось три дня. У вас есть время поговорить и подумать над этим. Зачатие должно произойти либо в это полнолуние, либо уже никогда, потому что потом будет поздно!
Видимый облик чародея свернулся в воздухе в тонкий дымчатый завиток и исчез, так же тихо, как и появился.
Какое-то время они сидели молча, переваривая «безотлагательную новость», окунувшись в свои личные терзания. Ральф первым вздохнул и протянул к ней руку, но Мэг отпрыгнула от него в сторону, словно от чумы, передвинувшись на другой конец ложа.
- Ничего мне не говори, прошу тебя! Мне нужно подумать. Пожалуйста, оставь меня одну, я хочу разобрать этот обвал мыслей. Не нужно злиться, просто уходи, - быстро прошептала она, не поднимая на него разочарованных глаз.
И он стерпел. Но Мэг даже не заметила, того, как князь клана переступил через свою гордыню, мудро смолчав, после того как она оттолкнула его участие, его желание поддержать её и попросту выгнана из его же покоев. Каким-то образом, Ральф понимал её состояние, он не один раз видел муки и стенания жертв из внешнего мира, их мольбы и преждевременные смерти от разрыва сердца, эти люди не были приспособлены к миру лугару. И вот теперь он увидел, как от того же страха мечется Мэг, только её роль в этом мире была - спасти его. И беспристрастно заглянув в своё сердце, он мало верил, что Мэг выдержит этот ритуал. Князь прекрасно понимал, что сознание людей было иначе устроено, чем сознание лугару. Сам он научился принимать её трепет, её нежность, её слабость и даже её страх, но зверь, таящийся в его душе и дожидающийся своего часа, мог не простить ей её хрупкости. Покинув её одну в своей комнате, Ральф погрузился в тягостные раздумья, обрисовывая перед собой достойный конец своей жизни. Он ощущал, как злобный таинственный враг уже подставил к его горлу меч палача, приговор своего проклятья.
А Мэг действительно металась под этой давящей и стонущей лавиной страхов. Перед её глазами сразу же возникли видения из уже сожженного селения золотоискателей, перекошенные чудовищные звериные морды, монстры, обретшие свою плоть из фильмов ужасов, кровь, рокочущие звуки клыкастой гортани и безудержная ярость. Она металась на скомканной постели, словно в бреду, пытаясь отогнать от себя навязчивые образы, которые упрямо заставляли представлять себя вместе с ними. Её трясло при одной мысли, что ей придется, даже язык не поворачивался назвать это занятие любовью, что ей придется вступить с этим созданием в половую связь. Вникая в подобное извращение, Мэг замирала от ужаса и отвращения. И она на самом деле почувствовала себя очень плохо, словно душевные муки, передались физическому телу, передавая ему часть своей непосильной ноши. Головная боль стала невыносимой, дрожь в руках и ногах не унималась, её как будто пригвоздили к этому чужому ложу острым копьём. Это состояние на время вытеснило все рождающие страхи мысли. И вместе с тем как к ней возвращалось успокоение – вместе с тем отступала и боль. Ход мыслей принял другой оборот, другую раскраску, уже не такую ужасную. Мэг вспомнила слова Магнуса: «а не это ли чудовище, которое сейчас истекает кровью, столько раз спасало тебя? Что будет с тобой, если Ральф погибнет? Думаешь, его враги пощадят тебя?». Она вспомнила, каким был Ральф сегодня ночью. Она подумала о стае Аттила. Перед её глазами возникли тёплые песочные глаза милого Войта. И это натолкнуло её на мысль, что кем бы ни был устроен этот мир, лугару, такие как Войт, Аттил, Шер, Джар и даже … Ральф заслуживают право на существование. Она не может, не имеет права сейчас предать их, ведь она пошла на это ради того, чтобы спасти их жизни. Значит, нужно идти до конца. В кого бы они ни превращались, однозначно это будут уже не те кровожадные монстры, разрывающие на куски воинов князя. Разве может она допустить, что Шер, превратившись в огромного волка, станет бросаться на своего ближнего, завывая от безумной жажды крови? «И … Ральф, он ведь просто … сделает это. Боже, что я говорю!!!», - Мэг потерла себя по лбу, пытаясь снова и снова поймать правильную нить. Если она начинала мысленно представлять себе все это действо, то конечно разум всеми силами отговаривал её участвовать в этом. Но когда Мэг, прислушивалась к ощущениям своего сердца, оно подсказывало, что нужно следовать выбранному пути. Глупое сердце упрямо желало помочь. И в первую очередь, помочь почему-то именно Ральфу. Оно начинало щемить при мысли о нём. Мэг нахмурилась, тряхнула головой и снова нахмурила свои тонкие брови, глядя в одну единственную точку перед собой.