Двигатель бесконечности

Едва новые механизмы приступили к работе, дрон почувствовала себя гораздо лучше – сильнее, гибче, особенно когда определенные метаматериалы ее тела начали функционировать как следует. После этого Рисс занялась деталями покрупнее: позвонками и ребрами из умного металла, заменяя ими свои страдавшие амнезией части. Снимала она и пласты электромускулов: ее внутренние системы, конечно, восстановили бы мышцы, но это заняло бы гораздо больше времени. Затем настала очередь магнитной подвески и малых гравидвижков – Рисс заменила всю выведенную из строя систему. Еще она позаимствовала новый У-пространственный коммуникатор и даже заполучила целехонький яйцеклад вместо безобразно расколовшегося своего. Далее дрон занялась мемохранилищами, отделенными от кристалла. К сожалению, с собственным кристаллом, где возникли несколько трещин, она ничего поделать не могла. Хуже не станет, потому что плоскости сколов уже затянул связующий жидкий сапфир, но на ее мозге все равно навсегда останутся шрамы – тончайшие, в атом толщиной полоски рубцовой ткани.

Когда Рисс закончила, от разобранного ею дрона осталось всего ничего, и, кстати, она оказалась права – один случайный толчок, и его кристалл рассыпался в пыль. Теперь Рисс была готова, ее полупрозрачное тело светилось, черные пятна поблекли, словно заживающие синяки. Тактический ИИ тут же показал ей еще одну точку на карте – как раз на другой стороне той же автофабрики. Оставив позади большую часть своей старой сущности, Рисс, следуя за пульсировавшим перед ее мысленным взором красным указателем, оказалась возле конвейерного транспортера.

– Гелевый октанитрокубан с микродетонаторами, – приказал тактический ИИ; команды его звучали теперь гораздо яснее.

Рисс откинула ручной фиксатор конвейера и повернула «карусель», размышляя о выборе оружия. Гелевая взрывчатка – средство древнее, но надежное, поскольку октанитрокубан взрывается даже в вакууме, однако существовали и более мощные взрывчатые вещества, так что, наверное, это оказалось единственным из имевшихся в наличии. Она нашла всего одну канистру и долго смотрела на нее, озадаченная собственным нежеланием помещать этот бачок внутрь себя.

– Задержка недопустима, – поторопил тактический ИИ.

Рисс нехотя распахнула соответствующую часть тела, подняла канистру манипуляторами и, согнувшись, вставила ее на место.

– А теперь цель номер один. – Тактический ИИ подсветил на внутренней карте Рисс следующую точку. И Рисс двинулась туда, готовая исполнить долг и убить изменника-ИИ – но не горя особым желанием делать это.

Трент

Вися в вакууме на опушке стальных джунглей, Трент чувствовал себя не в своей тарелке. Скафандр неудобно сидел на крупном теле уроженца мира с высокой силой тяжести, шлем неприятно терся о его яйцевидную – как считали многие – голову и черный колючий ирокез. Глаза с белой радужкой смотрели на крошечный, оставшийся относительно нормальным участок станции, на то, что творилось там. Прадоры не останавливались. Начали они со старой автофабрики, где змея-дрон Рисс убила Свёрла и где они заключили керметовый скелет отца и высушенные вакуумом органические останки под герметичный полимерный купол. Затем прадоры убрали обломки: пулеметы, куски брони и оружия, которое уничтожил Пенни Роял, после чего принялись снимать поврежденное оборудование и латать дыры, проделанные в стенах Королевским Конвоем. Сперва Трент подумал, что они не в силах принять смерть отца и восстанавливают защиту вокруг него, но потом решил, что роскошная кошечка Сепия была права: прадоры строили мавзолей.

– Жаль, что Спир не пошел с нами, – протянул Коул, психотехник.

Выдающейся внешностью Спир не отличался: среднего роста, мускулистый в пределах нормы, телосложение пловца, бледно-желтая, будто азиатская, кожа, римский нос под светло-зелеными глазами, слегка приподнятые уголки губ, каштановые волосы… Но они видели его в действии – видели, как он, почти не запыхавшись, расправился с враждебными роботами. А еще его никто не назвал бы общительным. Из бывшего обиталища ИИ Цеха 101, куда он последовал за Пенни Роялом, Спир вернулся, источая убийственную ярость, буквально рвавшуюся из его скафандра и пронзавшую окружающее пространство. Что-то всерьез взбесило его, и Трент, отягощенный эмпатией, но по-прежнему не считавший себя трусом, решил не лезть, еще раз убедившись, что Спир – сила, к которой нужно относиться с уважением.

– Жаль, что с нами не пошел никто из них. – Сепия ткнула пальцем туда, где первенец Бсорол, орудуя микросваркой, чинил балку, рассеченную атомным лучом.

Трент взглянул на женщину, подумав, что на самом деле она скучала по Спиру, но тот, вернувшись, даже на «кошечку» смотрел холодно и пренебрежительно.

– Всё будет в порядке. – Трент вскинул на плечо атомарник. – У нас нет ничего из того, что нужно им.

Впрочем, он и сам сомневался в своих словах.

– Почему они настолько агрессивны? – спросил Коул. – Я так и не понял.

Трент посмотрел на мужчину. У психотехника имелись довольно сложные усилители, но, видимо, узко специализированные, поэтому толку от них было немного. Тренту, не так давно утратившему форс, пришлось воспользоваться компьютерами «Копья», чтобы разобраться хоть в чем-то из происходящего.

– Эволюция, а может, и деградация, – ответил он. – Насколько я понял, многие здешние ИИ нынче не разумнее диких зверей. И, как дикие звери, они враждебно реагируют на потенциальную опасность, предпочитая просто брать то, что хотят. Подозреваю, когда Цех Сто один охотился на них, наличие разума превращало ИИ в цель, вот они и решили от него отказаться. – Он на секунду умолк. – Почти как эшетеры – в некотором роде.

– Становишься философом? – осведомилась Сепия.

Трент обернулся:

– Куда нам теперь?

Женщина махнула рукой в сторону железных джунглей:

– Сорок восемь километров по прямой.

Трент кивнул, включил наручный импеллер и оттолкнулся от ближайшей балки, ложась на курс, зорко вглядываясь в окружающие дебри в поисках любого постороннего движения.

– Уверен? – поинтересовалась Сепия.

Трент снова задумался над этим вопросом и опять обнаружил, что столкнулся с трудноразрешимыми задачами, которые в прошлом его совершенно не заботили, – вроде того, что нужно делать то, что правильно. И нравственно.

– Спир как-то сказал мне: если найдет умирающего, спасет ему жизнь, – пробормотал он. – А если потом окажется, что человек умирал, потому что пытался покончить с собой, и если он попробует сделать это снова, Спир не станет вмешиваться.

– Звучит довольно логично.

– А понимаешь, что это применимо к людям – «мол-люскам»?

– Возможно, – согласилась женщина, но решила поиграть в адвоката дьявола. – Однако, если верить Коулу, их болезнь вполне излечима.

– Все ментальные проблемы излечимы, – вставил Коул.

– И как бы ты назвал их проблему? – поинтересовалась Сепия.

После долгой паузы Коул ответил:

– Религия.

Трент задумался. Он сомневался, что это так. Люди – «моллюски» действительно относились к прадорам с чем-то вроде религиозного благоговения и вели себя как члены какой-нибудь промывающей мозги секты. Но он чувствовал, что дело не только в этом.

– Они знали, или, по крайней мере, большинство из них знали: то, что они делают с собой, убивает их, – сказал он, возвращаясь к первоначальной теме. – Мы, или, точнее, Спир и Рисс, спасли их жизни. Но что не позволит им сотворить с собой всё то же самое снова, когда мы их разбудим?

– А твоя ли это забота?

Знать бы самому…

– Теперь моя, – отрезал Трент.

– Но ведь наверняка будет лучше оставить их в ящиках и при первой возможности передать Государству?

Трент посмотрел на Сепию, гадая, не нарочно ли она дразнила его. Она ведь, конечно, знала, как он относится к Риик, жене Тэйкина – ныне покойного предводителя людей – «моллюсков». Если передать контейнеры-морозильники Государству, Трент наверняка никогда больше ее не увидит. Так, может, его кажущийся альтруизм – всего лишь прикрытие голого эгоизма? Лучше и не задумываться…