Страница 7 из 41
— Ладно, — выплевываю, — лучше ночь с ними, чем всю жизнь жить с таким придурком, как ты, Артур. Давай, — спускаю кольцо связанных запястий коту на шею, — не останавливайся до утра. Хочу тебя. Безумно. Вся мокрая. За волосы меня оттаскай. Отшлепай. Во все места выдери, — уже на последних словах слышу, что Артур подрывается с места, в секунду оказывается рядом и больно дергает мои руки, чтобы я выпустила из объятий навалившегося на меня мужчину.
Он выдирает меня из их лап и рявкает:
— Отбой. Отбой я сказал!
Глава 9
Висну на Артуре и боюсь верить в облегчение, в котором тону, он не смог так со мной поступить, он меня все таки любит, и я в этот момент все ему готова простить, только бы он скорей меня отсюда забрал.
— Ты чо как тряпка! — удивленным шепотом кричат у меня за спиной, — да она вертит тобой, как…ты е*лан, Артур.
— Ида на хер, — огрызается он. — Моя жена.
— Твоя жена…
Наверное, "шлюха", он хотел сказать. Конец фразы тонет в громких ударах по двери, кто-то со всей силы тарабанит в кабинет.
— Юля! Ты там?! Немедленно выходи! — надрывается Олли. — Сама не пришла и костюм забрала! Из-за тебя конкурс…да что я в коридоре-то стою, открывай, живо!
Артур мельком оглядывает мою порванную майку, растрёпанные волосы и ругнувшись под нос, тянет меня к двери.
— Я маму уведу. До туалетов дойдешь? Приду за тобой.
— Нет, нет, нет, не иди, — твержу, связанными руками цепляюсь в его рубашку, Олли истерит снаружи, он морщится.
— Я сказал. Сейчас вернусь, — отрывает от себя мои пальцы. Оборачивается, сухо бросает. — Жену мою не трогать. Надеюсь, это ясно?
Отступаю в сторону, с полосы света, когда он скрывается в коридоре, Олли рвется в кабинет, разобраться со мной, он ее успокаивает, их голоса тише, спиной чувствую недовольство несостоявшихся палачей, но мне только добраться до запирающихся кабинок, а там…
— Не спеши, — шепчут позади, близко, когда делаю шаг за дверь, и стальные тиски сжимаются на талии. — Артур не понял. Теперь это не наказание. После того, что ты просила. За волосы тебя оттаскать. Во все места выдрать. Мы уже сами хотим, — он словно щупальцами обвивает, одним движением затягивает меня обратно в кабинет и поворачивает ключ.
— Артур вас убьет.
— Артура здесь нет, — его ладони ныряют под юбку, туда, где у меня уже нет белья, его пальцы сухие, и я сухая, он ощущает это и замирает. Держит меня, возится у меня за спиной, шуршит фольга, он что-то тычет мне в губы:
— Ешь.
Пахнет шоколадом, это конфета, она тает в его пальцах, он ждет, что я буду слизывать и шепчет на ухо:
— Ты самая красивая на свете.
Так говорит мне врач, принимай себя, люби себя, ты самая красивая. И я бы рассмеялась сейчас, но это очень грустно. На сеансах настаивает Артур, у меня нет аппетита и я худею, они думают, у меня стресс и депрессия, я принимаю таблетки, а в побочках понижение либидо.
Я холодная. Долго разогреваюсь. Имитирую оргазм. Одного секса за ночь мне по горло много, Артур злится, мы ругаемся.
Мне все ясно, он думает, что я устаю в чужих кроватях, раз с ним я ледышка, и так легко верит сказочнику, сочиняющему обо мне сплетни, он не понимает про эффект антидепрессантов.
— Юля, ешь говорю, и забудь обо всем. Здесь только мы трое, — он нетерпеливо размазывает конфету по моим губам, рассчитывает, что примитивный комплимент и шоколадный гормон счастья разбудят во мне сексуальное влечение, и я наброшусь на них дикая, голодная.
— Заканчивай маскарад, — дергаюсь, когда он накрывает меня собой, будто горой, ведет вперед, он вплотную, упирается в меня разбухшей ширинкой, он или застегнулся, или не он две минуты назад почти во мне был, от напряжения, меховой жилетки и от него по позвоночнику ползет пот, — ты плохой кот. Тебя надо натыкать носом в какашки. Выпусти.
— А ты плохая киса, получишь под хвост, — слышу громкий шепот другого мужчины, самого его не видно, он роется у меня в ящиках. Смотрю на его макушку и не могу определить цвет волос. Темный. Русый, каштановый. Или блондин, на его волосах переливаются цветные огни уличной вывески и путают меня.
Наконец, показывается маска, он со стуком водружает на стол "Гран Патрон" и выпрямляется.
Возится с брюками. Члену там было тесно, он бодро выскакивает. В мягких отблесках ночного города кажется, что этот самец такой же теплый и атмосферный, абсолютно заурядный владелец малого бизнеса, когда сотрудники расходятся по домам, жарко трахает секретаршу, обычный, понятный, безопасный. Но он рушит полет моей фантазии отрывистым шепотом:
— Значит, любишь большие патроны, Юль.
И натягивает контрацепцию. Я точно знаю этого человека, или знала, ведь он прячет за пластмассой лицо, а за шепотом голос, выпускает наружу свою тьму, и я, как в омут с головой, ныряю в панику.
Резко тянусь за бутылкой.
— Конфету запить? Погоди, — мужчина за спиной трогает мои запястья, ослабляет Артуровский ремень, снимает и отбрасывает его в сторону. Не отпускает меня, теребит винтажный браслет, черный речной жемчуг — подарок Артура, и стягивает его с моей руки. Плещет на него текилу. Наматывает бусинки себе на палец.
Даже представлять не буду зачем. Набираю в грудь воздуха, беру предложенную бутылку и швыряю в стену.
Они отворачиваются, я толкаю одно из кресел и бегу к окну. Руки свободны, мужчины тупят над моей выходкой, я успею, выпрыгну, все хорошо.
Глава 10
Все плохо.
Возле подоконника оступаюсь на чем-то остром и с криком валюсь на пол. В ладонь впивается огромный осколок — останки моей несчастной лампы.
Кто-то тут же вырастает рядом, наклоняется ко мне и со смехом касается плеч:
— Киса, аккуратнее. Ушиблась? Так не надо бегать. И с бутылкой промазала. Она в кресле. Почти не разлилась. Выпьешь?
Удобнее беру стекло и, замахнувшись, тычу ему в икру, веду глубокую линию по черным брюкам, сквозь них кожу режу, и он, с шипением, отступает:
— Юля, я тебя щас выпорю.
Это последнее, на что смотрю, на его ноги в дорогих блестящих туфлях, а дальше на глаза плотно ложится какая-то мягкая ткань, ее завязывают на затылке, отбирают осколок и отрывают меня от пола.
Юбка задирается, голые ягодицы касаются дубовой столешницы. В нос бьет запах элитного спиртного. На лицо набрасывается тяжелая рука, давит мои щеки, заставляя рот открыть, под ее напором подаюсь вперед и впечатываюсь в горячие мужские губы.
Он снял маску.
И он пил текилу. Нагретый алкоголь из его рта в мой, в мучительной жажде теряюсь, делаю крепкие глотки с его губ, он медленно делится, вливает в меня серебряный напиток, терпкий привет Штатов Мексики, на языке смешиваются изюм и ваниль, шоколад и агава.
Глотаю все до капли и лишь трезвею, теперь пьет он, порывисто целует, отбирает мое дыхание, его движения такие уверенные, внушают мне мысль, что Артур, может, и не вернется, может, он в курсе, что со мной делают, иначе почему этот кот так настойчиво плюёт на слова моего мужа, у меня нет шансов. Его пальцы вламываются между моих ног, дотрагиваются до лобка, спускаются, на указательном перекатываются бусинки намотанного браслета. Он шлепает по клитору. Осторожно проникает внутрь меня.
— Я в киске, — приговором опаляет мне губы, не дает отодвинуться и крепче сжимает мою челюсть, его палец гладит кискину стенку, немного жжет, я тянусь к повязке на глазах.
Мою руку сразу перехватывают. Не он. Другой. Не вижу, но чувствую его близость, от нее покалывает кожу и шумит в ушах, нахожусь на грани сознания, когда ощущаю, что рядом с пальцем мне между ног упирается член.
Все, мне конец.
Вздрагиваю от краткого толчка, с которым головка врывается в мое тело. Меня намочили, но этого мало, он натужно скользит внутрь, на плечо падает груз его руки, он давит, насаживая меня на себя.