Мои палачи (СИ

Он садится на скамейку, вытирает лицо. Сажусь рядом, достаю сигареты. Молча дымим. Он говорит:

— Есть выбор. Либо живая и моя, либо пропавшая без вести твоя. Подумай. Не угомонишься — все тем и кончится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 32

На завтрак мюсли, тосты с маслом и сыром, и сок. На перекус шоколадный батончик и фрукты. На обед бульон, куриная грудка, гарнир и компот. На полдник после сончаса фрукты, круассан и сок.

На ужин рыба на пару, овощной салат и бокал сухого вина.

Ковыряю горбушу, размазываю по тарелке. Тычу вилкой в дольку лимона.

— Ешь, — говорит Артур.

Он сидит напротив, с аппетитом жуется. Чем больше он заставляет, тем меньше мне хочется.

Тянусь к своему бокалу.

Он отставляет его в сторону.

— Ешь.

— Я ем.

— Не ври.

Через стол перебрасываемся взглядами, он, закинув в рот кусочек рыбы, промокает салфеткой блестящие губы, делает глоток вина. Одним глазом моргает, улыбается краешком рта.

У него хорошее настроение.

У меня не очень. Безвылазно торчу дома вторую неделю, и дни сливаются в один. Сплошной сюр. Каждый вечер он читает вслух книгу о женщине, предавшей мужа и бросившейся под поезд, а по утрам вместо будильника включает какой-то картавый рэп про измены.

Он выпотрошил мой гардероб, все юбки и платья, узкие брюки, красивое белье и обувь на каблуках, и отнес на мусорку.

Переломал всю косметику, разбил духи.

Выключает телевизор и заставляет спать после обеда, как в детском саду.

Или он тайком надо мной ржёт, или у него крыша поехала.

— Я не хочу рыбу, — отодвигаю тарелку. — Хочу какао.

— Там одни углеводы. На ночь вредно. А ты должна правильно питаться. Какао лучше, вообще, не пить. И у нас его нет. Я выкинул. Ешь рыбу.

— Сам ешь свою рыбу. Ты спятил уже.

— Так я ем, — он жуется. — И я не спятил. Я о тебе забочусь, Юля.

— Мне нельзя звонить по телефону, нельзя приглашать гостей, нельзя выходить, — загибаю пальцы. — Я в тюрьме? В чем твоя проблема?

Из спальни доносится музыка, звонит его телефон.

— Чтобы когда вернусь — все доела, — приказывает он. — Или из-за стола не выпущу, ты знаешь, — он неспешно отбрасывает салфетку, поднимается, скрывается в коридоре.

Тоже встаю.

С тарелкой иду к шкафчикам. Открываю дверку, скребу вилкой, вытряхиваю все в ведро.

Сажусь за стол. Пью вино. Пялюсь в окно.

Стемнело, в открытую створку доносятся разговоры и смех, весело кому-то.

Качаю ногой в воздухе.

Он всем врёт, что я валяюсь на пляже и целыми днями купаюсь в море, работает из дома, что неудобно, и, наверное, нехорошо сказывается на бизнесе, но он сидит и сторожит меня, будто я могу куда-то исчезнуть.

Долго он ещё, интересно, планирует превращать квартиру в сумасшедший дом?

Он возвращается. Первым делом смотрит на мою тарелку, вскидывает удивленный взгляд.

— Умница моя, — одобряет. — Дуй в постель. Я покурю и подойду, будем читать, — у него в руках пачка сигарет. Он сдирает целлофан, фольгу, мнет в кулаке, открывает дверку, за которой стоит мусорное ведро…

— Артур, — поспешно вскакиваю, но он уже наклоняется и разглядывает выброшенный мной ужин.

— Рыбка. Помидорки, огурчики. Маслице, — он поворачивается. Вкрадчиво спрашивает. — Юля, по-твоему это смешно?

— Ты достал, — брякаю стаканом об стол. — Мы можем по-взрослому поговорить? На счёт них.

— Родная, — он хлопает дверцей, в несколько больших шагов оказывается рядом. — Нет никаких "их". Есть я и ты. Всё.

— Я и ты не на острове живём. Необитаемом. Вокруг люди. Я хочу на улицу. В магазин. С подругами встретиться. Мне душно.

Его губы приближаются к моему лицу. Замираю на месте, он за эти дни впервые так близко. Не трогал меня, даже случайно, единственный раз в понедельник запёрся в ванную, когда я заматывалась в полотенце, отобрал, развернул меня, пальцами провел по точечным синякам на бедрах, и вышел. Нам сложно вместе, не понимаю, была ли любовь. Казалось, что была, но где она тогда теперь, ведь если по-настоящему, то чувство не уйдет, хотя это просто мои домыслы, сравнивать-то мне не с чем, Артур первый.

— Со мной тебе душно? — говорит он на ухо. Крепко обнимает, руками сдавливает ребра, и мне, правда, становится нечем дышать. — И так тоже душно?

— Перестань, — ноги заплетаются, он оттесняет меня назад, пока не врезаюсь поясницей в подоконник. — Больно.

— И мне.

— Давай остановимся.

— Давай помиримся.

Носом он зарывается в мои волосы, руки с талии перемещаются ниже, отрывают меня от окна, сжимают ягодицы. Он впечатывает меня в себя, ощущаю его толстое и твердое намерение заняться сексом.

Ждала, что это все таки случится, что он захочет, и боялась, не знаю, что должна делать, нет желания его отталкивать, нет желания позволять ему, я как кукла.

Он отбрасывает мои волосы на одно плечо, его губы уже касаются шеи, руки задирают толстовку, и тут кто-то звонит в дверь.

Настойчиво жмёт на звонок.

Смотрим друг на друга с одинаковым недоумением, мы уже так долго живём своим, отдельным миром и ни с кем не общаемся, что даже странно, кто мог явиться домой, если я якобы на юге, а Артур отшивает всех по телефону.

Может, соседка?

За яйцами. Для теста.

Звонок не смолкает.

— Надо открыть, — стараюсь сдвинуть его, кто бы ни пришёл, я одурела сидеть в квартире, я и соседке рада.

— Не надо, — он не двигается. — Дома никого нет.

— Артур, — в моем голосе почти мольба, замечаю эти жалобные нотки и замолкаю.

Удобно себе врать.

Очень.

Я ведь надеюсь, что там не соседка.

Мне странно и мне неловко от самой себя, но я ничего не забыла, в памяти то и дело всплывает рояль, и мне любопытно, им что, плевать?

Не пытаются со мной связаться после всего?

Узнать, как у меня дела хотя бы.

Убеждаю себя, что да, разумеется им плевать, я кукла и есть, только Артуру почему-то до сих пор нужна, я и себя и его оскорбляю подобными мыслями, а все равно против воли испытываю огорчение.

Гость не уходит, по квартире разливается трель.

— Хочешь, чтобы я открыл? — он внимательно смотрит на меня, и я краснею, по моему лицу все ясно, — хорошо, Юля. Я впущу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 33

Он держит меня за руку. Открывает дверь.

Встаю на носочки, смотрю через его плечо.

— Вечерочка. Долго ещё гаситься будешь?

На площадке маячат мои боссы, судя по покрасневшим лицам, уже навеселе, в руках у Вани позвякивает черный пакет. Позади Артура топчусь, они видят меня и переглядываются.

— Ты приехала что ли? — Паша первым заходит в прихожую. — А чего бледная такая? Где загар? Мы думали, ты один, — он смотрит на Артура. Кивает на пакет. — Посидеть хотели. Чисто мужиками, ага. Потрепаться.

Артур, помедлив, делает приглашающий жест, мол проходите.

Они шумно, с болтовней, разуваются. Шутят, смеются, гремят, заставляют кухонный стол гостинцами. Несколько бутылок дорогой водки, грибы в банке, покупные салаты в контейнерах и нарезка копчёной колбасы в вакуумных упаковках.

Рассаживаются.

Неловко торможу за спиной Артура, тереблю волосы. Я это не так себе представляла. С порога выяснение отношений. А они молчат.

Артур достает стопки, ставит на стол, плюхается на табурет и тянет меня за рукав.

— Выпьешь вина.

Разглядываю мужчин, они на меня в ответ смотрят. С любопытством. Рассчитывали, что меня нет, пришли побазарить по-мужски.

Так и так, Артур, давай замнём.

Мы же со школы дружим.

Щурюсь.

Я месяцами с ними работала, регулярно наблюдала за их развлечениями с другими девушками, и рядом с собой их не вижу, никак.

Темень, я, и два тусовщика, знающих наизусть названия коктейлей во всех клубах города, но путающихся в именах любовниц.