Страница 3 из 18
В общем, пока все отделение завороженно пялилось в ящик, Иннокентий вкушал настоящую духовную пищу, а не этот коллективный доширак. Ему отчаянно льстило, что представление давалось для него одного. Был бы параноиком – давно бы кристаллизовалась идея о собственной богоизбранности и особой миссии. Александр же просто млел от такого внимания и искреннего восхищения – и на следующий день снова шел знакомиться и ненавязчиво (во всяком случае, так ему казалось) предлагал показать истинное театральное искусство.
Десятиночку, пожалуйста!
Так уж повелось, что с начала девяностых церковь обратила свое внимание и на скорбную главою паству. Вернее, священнослужителей стали охотнее пускать в наши заведения с суровым оллинклюзивом. А к нулевым уже и перестали удивляться батюшке, степенно шествующему по коридорам психиатрической больницы.
В отделение, где обычно коротал свои ежегодные осенние обострения Павел, батюшка наведывался не сказать чтобы часто, но регулярно. И ожидаемо собирал приличную аудиторию – причем даже из тех, кто в иные времена и не вспомнил бы о спасении своей больной души.
Когда настало время очередного визита и батюшке понадобился помощник, Паша не стал прятаться за чужими спинами: в конце концов, надо же чем-то себя занять, а тут такой случай. Получив на руки миро и кисточку вместе с поручением миропомазать болящих, пока священник навестит другое отделение, Паша понял: вот он, шанс. Никто не уйдет непомазанным. Можете не прятаться, у мальчика феноменальная память. А главное – есть ненулевая возможность поиметь профит.
Самообразованию Паша уделял немало времени. И само по себе интересно, и в соцсетях всегда есть шанс высказать особое мнение. И когда ему, держащему в руках миро и кисть, припомнилась церковная десятина, ближайшее будущее заиграло новыми красками. Преимущественно светлыми и яркими.
Поскольку визит батюшки, равно как и момент выбора волонтера, видели все, за исключением обитателей наблюдательной палаты, в правах Паши никто не усомнился. И когда тот двинулся по отделению с кистью наперевес, повторяя каждому кандидату на миропомазание: «Десятиночку, плиз», – печенье, конфеты и сигареты, а местами и пакетик-другой чая не заставили себя ждать. Жизнь определенно налаживалась.
В одной из палат его дожидались с особым нетерпением, и на запрос десятиночки, прозвучавший уже с уверенно-требовательными нотками (опыт, он ведь, равно как и аппетит, приходит в процессе), сначала выглянули в коридор – нет ли поблизости санитара, – а потом гордо поделились горсткой таблеток, местами слегка замусоленных.
– Циклодол [2],– доверительно шепнули ему. – Только ешь сразу, а то спалят.
Дальнейшее Паша припоминал с некоторым трудом. Было в этих воспоминаниях что-то про «помазать миром весь мир», были попытки сосчитать все проступившие на штукатурке больничных стен распятия, был созыв крестового похода – вот только бы припомнить, на кого идти собирались и за что. И, вишенкой на торте, полет шмеля. Того, что на душистый хмель, потом на забродивший виноград, а потом, заслышав полет валькирий из процедурного кабинета, – прочь, продираясь сквозь внезапно загустевший воздух коридора, коварно петляющего и извивающегося гигантской змеей.
– Судя по ощущениям пониже спины, валькирии из процедурного меня все-таки догнали, – доверительно пожаловался Паша соседу по наблюдательной палате. – Вот только не пойму: откуда этот парфюмерный привкус во рту?
– Так ты же перед поимкой все миро выпил, – охотно пояснил сосед по палате – тот самый, что делился циклодолом. – Кричал что-то про «быть у воды и не напиться» и внутреннюю святость.
– Ну в целом – логично, – признал Паша. Потом, прислушавшись к своим ощущениям, забеспокоился: – Там, на посту, есть кто-нибудь? Надо бы сообщить, что я, кажется, вот-вот… как бы поделикатнее сказать… замироточу!
Позовите участкового экзорциста!
Сделаю небольшую преамбулу. Эту историю, как и еще несколько, рассказал мне Михаил, мой постоянный читатель. Поэтому не удивляйтесь тому, что действие происходит в городе на Неве.
Человек может сколько угодно считать себя уникальным индивидом и мечтать об отдельно стоящем маяке, смотрителем которого он с удовольствием бы работал, – желательно где-нибудь на берегу теплого моря.
На практике же с завидным постоянством выходит, что стоит появиться массе свободного времени – и изрядная часть уникумов и индивидуалистов начинает испытывать вначале смутную, а чем далее – тем более отчетливую потребность скучковаться по интересам. В онлайн ли группах, посещая ли какие-то собрания или кружки – неважно. Важно, чтобы чувствовать, что конкретно взятый он, естественно, весь в плаще, шпаге и с пером, но тренд выбран верно.
Оттого и неудивительно, что возникшие в последние годы группы поддержки пациентов-биполярников (как правило, созданные наиболее активными пациентами-биполярниками и чаще всего в период перехода их состояния от интермиссии к легкой мании) стали довольно популярны. Ну где еще расскажешь народу о том, как именно тебя в последний (предпоследний, или вот, как сейчас помню, было лет этак пяток назад…) раз накрыло, – и встретишь полнейшее понимание с кучей похожих воспоминаний? И никакого отторжения, никакой опаски и поисков предлога, чтобы тихо улизнуть от задушевной беседы.
Тут главное, чтобы в группу не затесался какой-нибудь психиатр. Или наивно считающий себя здоровым недообследованный. Но, как показала практика, все подобные опасения напрасны: психиатры неприлично любопытны и дотошны лишь в рабочее время, а недообследованных на такие посиделки и буксиром не затащишь: видимо, боятся проникнуться, подцепить какой-нибудь маниакальный вирус. Или, что хуже, депрессивную бациллу.
Леша и Боря, они же Лелик и Болик, как их с ходу окрестили в группе, с большим энтузиазмом откликнулись на весть об очередном собрании. Ну сами посудите: чем еще заняться, когда по инвалидности платят невеликие, но все же деньги и времени в распоряжении вагон? К моменту, когда новообразованная группа поддержки биполярников стала набирать участников, Лелик и Болик уже успели стать продвинутыми религиоведами-сектологами. То есть в течение целого ряда лет они исправно посещали собрания всяких разных (и, надо признать, многочисленных в Северной Пальмире) мормонов, кришнаитов, сикхов, бахаи, протестантов различного толка… да разве всех упомнишь? Нет, они бы с радостью предпочли всем этим сборищам годовой бесплатный абонемент в какую-нибудь кафешку – так ведь не предлагает никто, а тусоваться где-то хочется.
Среднестатистическому недообследованному, пожалуй, хватило бы и парочки конфессий, чтобы ощутить
съезд крыши вслед за подвижками тектонических плит мировоззрения. Но Лелик и Болик, имея за плечами солидный опыт госпитализаций, успели обрести мировоззренческую сейсмоустойчивость. А может быть, просто достигли некой крайней точки кровельного дрейфа, дальше которого уже некуда, и теперь просто получали наслаждение от своей способности разобраться в деталях и подвыподвертах каждого из религиозных течений. А тут – группа биполярников. Это же, знаете ли, просто праздник какой-то. Прямо пир духа. Правда, биполярником из них двоих был только Леша, но, за неимением групп поддержки для шизофреников, Боря охотно согласился изобразить нечто гипоманиакальное.
Лелик и Болик даже предложили на первом же собрании герб группы: белый медведь в обнимку с пингвином сидят, прислонившись спинами к монументальной (работы Зураба нашего Церетели, не иначе) таблетке карбоната лития [3]. Идея прошла на ура, исполнение было отложено до момента вливания в коллектив какого-нибудь биполярного художника, а парни заработали свой стартовый социальный капитал.
2
Циклодол – препарат, применяющийся для лечения паркинсонизма и коррекции побочных эффектов нейролептиков. При превышении дозы и злоупотреблении вызывает эйфорический и галлюциногенный эффект.
3
Карбонат лития – препарат, оказывающий седативное и антиманиакальное действие.