Страница 5 из 62
С наступлением весны, я сбегала к морю при первой возможности. Слушала шум, подолгу вглядывалась в бескрайнюю даль и наблюдала за чайками. Ждала, когда, наконец, наступит лето и я смогу в нём искупнуться. Морем мать меня в детстве не баловала, и никогда не навещала сестру. Возможно, когда я была совсем ребенком они и были дружны, но в пятнадцать я припоминала тетку едва.
В тот апрельский день я, как обычно, сидела на берегу и подставляла лицо ветру. Облюбованный мною дикий пляж дарил единение со стихией. Здесь я чувствовала себя свободной. От снисходительных взглядов, упреков, тычков.
Он подошел и сел рядом. Бросил в воду пару камней, а потом спросил:
– Чего ты тут вечно одна сидишь?
– Я – изгой, – отвечаю ему.
– Ты слишком красивая для изгоя.
– Это хорошо или плохо?
Он пожал плечами – не знаю, но все-таки ответил:
– Хорошо, наверное. Красивым легче.
Тогда я подняла на него глаза и присмотрелась, а после подумала: кто он, этот странный парень со светлыми, по плечи волосами? Он решил восполнить пробел и протянул ладонь:
– Гордей.
Я не спешила вкладывать свою, уверенная, это нечестно. А не подать совсем – невежливо. И тогда я предупредила:
– Руки не подам, моя мать скончалась от СПИДа. Вернее, от рака, но виной тому иммунный дефицит.
– Поэтому ты изгой? – спросил он, а я подтвердила кивком. Тогда он сам перехватил мою ладонь и пожал. – Вообще-то, я хотел узнать твоё имя.
– Ася, – прошептала я и уставилась на него во все глаза. Симпатичный.
– Привет что ли, Ася, – улыбнулся он и тут же спрятал улыбку: – Давно?
– Что давно?
– Мать давно умерла?
– Мама в октябре, – ответила я и добавила: – Прошлом.
– Жаль. Извини, что спрашиваю, но мне действительно жаль.
– Ничего. Я уже свыклась. Почти. И изгоем привыкла, можешь не стараться.
– Я и не стараюсь, – фыркнул он. Встал, отряхнул джинсы и мотнул головой в сторону моря: – Купаться идешь?
– Сдурел? Вода холодная.
Он мелкими шажками сбежал вниз, на ходу протяжно крича – нормальная! И действительно, разделся до трусов и полез в воду. Проплыл туда-сюда несколько метров, выбрался на берег и стал подпрыгивать. Прыгал и размахивал руками, словно зарядку делал, вероятно, ему так теплее, полотенца ведь с собой нет. А может он всегда так делает – закаленный, решила я. Вскоре он напрыгался и крикнул мне:
– Отвернись, трусы выжму.
Я отвернулась, как он велел, и не поворачивала головы до тех пор, пока Гордей не плюхнулся рядом.
– Чушь всё это, глупость полнейшая, – развалившись на спине, сказал он. Я не поняла к чему относится данная реплика и уточнила:
– Что именно?
– С чего ты взяла, что ты изгой?
– А это не я решила, это окружающие за меня решили.
– Идиоты. Нам на каждом шагу твердят…
– Я не хочу говорить об этом, – перебила я, сообразив куда он клонит. Он повернул голову и посмотрел на меня. Я почувствовала неловкость от того, что он так на меня смотрит. Пристально, пытливо. Тогда я наклонила к коленям голову и обхватила их руками, чтобы волосы прикрыли лицо, а он серьёзно так сказал:
– Мы только сегодня об этом поговорим и больше не будем.
И действительно, кроме того дня, мы никогда не говорили ни о маминой болезни, ни о изгоях, данная тема была закрыта навсегда. Но в тот момент я подумала не об этом. «Только сегодня! Он уверен, мы ещё станем общаться?» – подумала я и улыбнулась, пряча лицо под волосами.
Вскоре он спросил:
– Ты где живешь? Идем, я тебя провожу.
– Ты заболеешь, если будешь разгуливать в мокрых штанах, – озаботилась я, хотя очень хотела, чтобы он проводил меня. Тогда Гордей скорчил забавную физиономию и высунул из кармана ветровки краешек своих трусов. Стало ужасно смешно и мы засмеялись.
Мы учились в разных школах, именно поэтому не подозревали о существовании друг друга до этой встречи. Несмотря на то, что для изгоя, я была слишком популярна. Да и семью Гордея знала вся округа. Жили они в километре от города, на хуторе. Там у них стоял огромный дом, неподалеку от виноградников. В народе он звался Казаков хутор. И не потому, что там казаки поселились, а по фамилии семьи проживающей на нём – Казаковы. Отца Гордея иначе, чем Казаком никто не звал, однако, прямого отношения к казакам он не имел, лишь созвучную фамилию.
В тот день Казак-младший проводил меня, сказав на прощание: «Завтра в два, на том же месте». Так началась наша дружба.
Я достала из кармана телефон и уставилась на дату – послезавтра. Надо же... Именно в этот день, десять лет назад, я встретила странного, светловолосого парня на берегу.
– Так я пришлю их? – спросила Розалия.
– Присылайте, – ответила я, совершенно не понимая о ком идет речь. Я всё благополучно прослушала. Покупатели – подумала я, решили подсуетиться заранее. Роза обрадовалась и защебетала:
– Если договоритесь, так ты с Натальей не робей, гоняй её смело. А он работник без нареканий, на все руки мастер. Без работы остаться в наше время, считай труба, а они за сезон у Файки неплохо откладывали.
Ясно, речь о бывших сотрудниках гостевого дома. Ладно, разберемся.
Первой пришла Наташка. Низкая, пухленькая девушка моего возраста, так и представилась – Наташка. Неунывающая хохотушка, охарактеризовала я её. Она работала горничной у тетки, с мая по октябрь, в этом сезоне рассчитывала вновь получить своё место. Я сказала – хорошо, без работы вас не оставлю, и тоже улыбнулась ей. Раньше, чем через полгода я всё равно продать наследство не смогу, чего добру пустовать. Может Наташа ещё похозяйничает в доме, когда я уеду. Присмотрюсь к ней.
Вечером того же дня к дому подъехали старенькие «Жигули», я в это время убиралась в беседке. Обещанный на все руки мастер, сообразила я. Музыка в машине притихла, из салона вышел мужчина, молодой, лет тридцать, не больше. Кудрявые копной, темные волосы, белозубая улыбка. Армянин, безошибочно определила я и оказалась права. Парень толкнул калитку, вошел на территорию и поздоровался.