Печать Соломона

Решив не сдерживать зарождающуюся в голове пакость, Альфред проследовал вперед и, не дойдя пары метров до беседующей парочки, скептично оглядел увешанные бумагой пластиковые доски:

– М-да, не знал, что у нашего информационного отдела так плохо с электронно-вычислительными мощностями… Вы бы хоть заявку подали – я бы вам счеты подогнал, а то пока вы тут в столбик планы врага просчитываете, тот рискует помереть от старости!

Услышав за спиной высказывание шефа, Бенуа на секунду закатил глаза в беззвучном раздражении и, распрощавшись со своим собеседником, развернулся лицом к ожидавшему его высокому начальству. К шефу он относился со смешанными чувствами: с одной стороны, тот был выдающимся стратегом, способным любую, даже самую плачевную ситуацию, обернуть в пользу их организации и человечества в целом, с другой же Бенуа осознавал – и это осознание прямо вытекало из предыдущего умозаключения – что невозможно столь успешно и долго занимать подобную должность, не будучи при этом беспринципной сволочью и гадом. Существовала у этого отношения и еще одна сторона, которую Лефевр, как истинный интеллигент, лучше кого бы то ни было умевший скрывать собственные эмоции, и как потомственный технарь, считающий, что на работе недопустимо ничего, помимо, собственно, работы, гнал от себя, как чуму. Поэтому, подавив тяжелый вздох, глава аналитического отдела принялся объяснять своему злоехидному начальству прописные истины, которые тот знал и без него:

– Вам прекрасно известно, что энохианский – магический язык, поэтому его цифровая обработка зачастую приводит к полному искажению первоначального смысла. Нам еще очень повезло, что Марууна, бывшая, без сомнения, выдающимся исследователем, хранила отчеты о своих исследованиях с пометками о том, какую магию необходимо применять к тем или иным фрагментам для восстановления изначального текста.

– Да-да… – Альфред небрежно отмахнулся от объяснений, будучи занят тем, что уворачивался от одного из аналитиков, спешащего по своим делам с такой кипой бумаг, что было удивительно, как под ним не проседают половицы. – Тебе не говорили, друг мой, что твои попытки объяснить очередную шутку с помощью логики и научного подхода не делают ее смешнее?

– Говорили, – Лефевр обреченно кивнул. – Вы же и говорили.

– Это всего лишь моя работа, – Ал довольно ухмыльнулся, – кто-то должен… Впрочем, перейдем сразу к делу. Судя по оживленности в этих стылых катакомбах, вам удалось наткнуться на что-то ценное?

– Стылые они по вашей милости, поскольку вы отказываетесь рассматривать заявки на финансирование ремонта отопления, которые я неоднократно отправлял.

Альфред, не сумевший в этот раз увернуться от несущегося на него клерка и теперь отстраненно наблюдающий за тем, как несчастный пытается в окружающей толчее собрать с пола свои бумаги, выбросил руку вперед в патетическом жесте и разразился целой тирадой:

– Я свято убежден, друг мой, что мировые шпионы и борцы с преступностью, такие, как я, не обязаны заниматься финансовыми вопросами, такими, как этот. Равно как и их верные приспешники не должны обращать внимание на подобного рода бытовые трудности. Что включает в себя отопление, наличие душа и необходимость сидеть по три месяца в необитаемой пустыне, питаясь ящерицами и подтираясь камнями.

– Могу я узнать, с чем связан последний пункт? – Бенуа решил прояснить для себя хотя бы эту деталь, понимая, что спорить насчет всего остального совершенно безнадежно.

– А это то, куда я тебя отправлю, если увижу у себя на столе еще хоть одну бумажку, содержащую в себе слова «котельная», «бойлер» и «отопительный сезон». Так мы, помнится, начали говорить о ваших успехах?

– Да, конечно. Во-первых, нам, кажется, удалось найти нужные вам координаты… – Лефевр выхватил с расположенного рядом стола одну из сотен одинаковых папок и принялся лихорадочно что-то в ней перелистывать. – Я пока не могу поручиться за их точность, но, возможно, нам удастся скорректировать данные позднее. Разумеется, они чрезвычайно устарели, и понадобится время, чтобы рассчитать соответствующие поправки. Но не буду забегать вперед: я попросил Клауса подготовить презентацию… – Бенуа принялся оглядываться в поисках нужного ему сотрудника. – Мне необходимо собрать ответственный персонал и дать соответствующие пояснения, и я хочу, чтобы в этот раз вы тоже присутствовали на брифинге!

– Хоть что-нибудь может спасти меня от этой участи? – Теперь пришел черед Альфреда мучительно закатывать глаза.

Лефевр, на ходу отдавая указания своим подчиненным, с едва заметным удовольствием замотал головой:

– Пожалуй, падение метеорита могло бы, шеф. Или иное приравненное к нему событие! – Бенуа определенно был настроен решительно, зная, что его начальник как черт ладана избегает подробных отчетов о проделанной работе и под любым возможным предлогом игнорирует назначенные совещания. – Ты собираешься отправить наших людей в местность, в которой не было ни единой живой души более двухсот лет, да еще и используя для этого сведения, почерпнутые из летописей тысячелетней давности. Которые, к слову, были получены от наших врагов при весьма странных обстоятельствах. Так что я просто не имею права позволить тебе лишний раз рисковать!

– Шеф! – От раздавшегося со стороны лифтов окрика, прервавшего гневную отповедь Бенуа, присели в ужасе даже самые увлеченные сотрудники аналитического отдела. А через минуту источник звуковых возмущений появился во плоти, с уверенностью танка продвигаясь сквозь людскую толпу в нужном ему направлении.

Явившийся с такими спецэффектами детина был ростом на две головы выше и на метр шире в плечах любого из находившихся в данный момент в зале, поэтому проблем с тем, чтобы оказаться вовремя замеченным, мысленно обруганным и вежливо пропущенным, не испытывал. Возмутителя привычной суеты отдела Бенуа и еще один источник его непрекращающейся головной боли звали Скугга. Или же просто Ску для тех, кто готов был рискнуть своей челюстью и назвать так командира силового подразделения Таможни. Готов был идти на такой риск, пожалуй что, один шеф, которому великан одновременно приходился еще и личным телохранителем.

Скугга раздражал Лефевра лишь немногим меньше, чем его непосредственный начальник. И происходило это в основном потому, что чертов верзила был безоглядно предан Альфреду и всегда готов встать на его сторону, невзирая на то, какому – преступно неоправданному, на взгляд Бенуа – риску их шеф подвергал своих сотрудников. Такое отношение бесило тем больше, чем чаще Альфред выходил из очередной передряги победителем, сумев переиграть своих оппонентов, нарушить по ходу дела все писаные и неписаные правила и не понести при этом ни единой потери.

Наконец громила, раздвинув людскую массу так же легко, как умели лишь иные ему подобные тектонические явления, добрался до напряженного Бенуа и с легкой полуулыбкой наблюдавшего за ним Альфреда, и, пытаясь одновременно перевести дух, на выдохе произнес:

– Шеф, у нас проблемы! – Наткнувшись на вопросительный взгляд начальника, Скугга некоторое время помялся, после чего глухо выдавил: – У нас это… ангела похитили! Опять.

– Та-а-ак… – Альфред, поджав губы, некоторое время переводил взгляд с главного аналитика на своего телохранителя и обратно, затем невесело усмехнулся: – Это становится системой. Что ж, полагаю, белые ходят первыми… И да, я правильно понимаю, что данное событие вполне себе классифицируется как падение метеорита? – Под жестким взглядом начальника француз обреченно кивнул. – Прекрасно! Тогда вы оба сейчас пойдете со мной и расскажете всю нужную мне информацию по дороге.

Глава 1. Визит вежливости

Никогда не начинай войну, если не уверен, что при победе

выиграешь больше, чем потеряешь при поражении.

Правило Октавиана Августа

…месяц назад…

Альфред стоял перед зеркалом, тщательно поправляя смокинг, и без того сидевший на нем как влитой. Обернувшись, он нашел взглядом спинку кресла и, схватив лежащий на ней галстук-бабочку, перекинул его на шею и принялся отточенными движениями завязывать галстучный узел. Его медитативное занятие прервал писк селектора на столе: