Страница 8 из 13
– Да, – подтвердил австралиец, – Альберт единственный, кто не боится питона.
Услышав, что говорят о нем, Горыныч вытянул голову на уровень руки хозяина и потерся об нее, точно мой сородич, а тот погладил его, прямо, как мой Петрович гладит нас с Пухой.
– Интересно почему? – продолжал сыпать вопросами Колумб.
Кстати, мне тоже было любопытно поближе познакомиться с квартирантами австралийца. Одно дело смотреть по телевизору передачи и совсем другое узнать о них из уст владельца.
– У коал нет врагов, даже дикие собаки Динго обходят их стороной, – объяснил Тревор, – они так пропахли эвкалиптом, что все звери шарахаются от них, как вампиры от чеснока.
Так вот, оказывается, почему Альбертино так дерзко ведет себя со змеем.
– А почему ты дал ему такое имя? – улыбнулся компаньон, почесывая зверька за ухом.
Признаюсь честно, в тот момент я даже немного приревновал Колумба, но тут же отругал себя за это. Не хочу, чтобы это низменное чувство завладело моим разумом. Ревность это удел слабых, а я сильный и уверенный в себе кот.
– Так ты приглядись к нему, – ответил Тревор, – он же вылитый Эйнштейн.
Андрей взял коалу под передние лапы и, отодвинув от себя, посмотрел на него.
– Точно, – с улыбкой от уха до уха закивал он, – и правда похож.
Кто такой Эйнштейн я так и не понял, впрочем, как и кто такой мафиози Борзини. Надо бы выяснить это. Вот только как? Ну да ладно, это уже второй вопрос. Со временем все узнаю.
– Я видел на тех кустах птицы сидели, – Андрей показал в сторону подъездной дорожки и спросил: – Борзини на них не охотится?
– Еще как охотится, – хмыкнул Тревор, – он их столько переловил, а они глупые, несмотря на то, что бояться его, все равно вьют гнезда на деревьях.
Выходит Горыныч тоже птицелов. В этом мы с ним похожи. А птицы и, правда, глупые создания. У нас во дворе такая же история. Знают, что в доме кот живет, и все равно испытывают судьбу. На мышей я перестал охотиться, а вот перестать охотиться на птичек не могу. Это выше моих сил. Татьяна Михайловна говорит, что я больной кот. А я так не считаю. Наверняка, у каждого из вас есть увлечение без которого вы не можете жить? Согласен, мое не совсем гуманное, но как ни крути, а все-таки я зверь, пусть и маленький. Но ведь и среди вас есть люди, кто увлекается охотой. Взять хотя бы друга Петровича, к которому мы ездили в город Мирный. Помните, как мы охотились на куропаток? Правда, если бы не я, вернулись бы мы тогда с той охоты ни с чем. Нет, вы только не подумайте, что я хвастаюсь. Просто я первым заметил птиц, закамуфлировавшихся под сугробы и поднял их в воздух, благодаря чему Алексей, так звали друга, смог подстрелить их. (* «Кот Сократ выходит на орбиту»). Вот только я никак не могу понять, почему, когда Петрович рассказал Татьяне Михайловне, что мы ездили на охоту, она отнеслась к этому абсолютно нормально, а когда я приношу на порог дома птичку, она называет меня извергом. Это же лицемерие чистой воды.
– Ну, так что, давай ужин сварганим, – предложил австралиец, – а то поздно уже, – он посмотрел на небо. За всеми этими знакомствами, я не заметил, как солнце почти полностью опустилось за горизонт, и лишь оранжевая полукруглая долька еще висела над землей.
– Это отличная идея, – согласился Колумб, он вернул мохнатого на землю и присел рядом с нами, – признаюсь честно, я голодный, как дикая собака Динго, да и Сократ, небось, тоже проголодался, – компаньон подмигнул мне и погладил по голове.
Есть такое дело. От той баночки паштета, что я слопал в самолете, даже привкуса во рту не осталось. Хорошо, что питону мой корм воняет, да и Альберту кроме эвкалипта ничего не нужно. Хоть не придется делиться с ними ужином.
– Предлагаю сделать барбекю, я купил потрясающие стейки из мраморной говядины, – сказал Тревор и направился в дом, – пойдемте звери, – он махнул нам рукой, – вас тоже чем-нибудь угостим.
Глава 2
Скажу вам честно, друзья, мало приятного просыпаться утром от змеиного шипения над ухом. За ночь я напрочь забыл не только о существовании Горыныча, но и о том, где нахожусь. Оно и понятное дело, после долгой дороги, всех пережитых эмоций и потрясающего ужина, во время которого мне перепал приличный кусок поджаристого стейка, я спал, как убитый. Тревор выделил нам с Колумбом спальню на втором этаже, по соседству со своей, Альберт ушел к себе на дерево, а питона австралиец отправил на ночлег в террариум. Он находился в специально отведенной для змея комнате рядом с family room. Хм, еще Тревор меня назвал микадо, вот Горыныч настоящий император. В отличие от него, у меня нет своих апартаментов, мне их заменяет старенький ободранный диван в прихожей. Теперь понятно, почему австралиец так уверен, что Борзини никуда не денется. Надо быть круглым идиотом, чтобы сбежать от такой райской жизни.
Накануне вечером, когда я увидел, как змей, укладываясь спать, обвил телом бревно в своей опочивальне, я облегченно вздохнул и пошел в нашу комнату. Мне гораздо спокойней спать, зная, что этот общительный товарищ не ползает ночью по дому. Бог его знает, что у него на уме. Возможно, в тот момент, когда питон говорил, что не питается моими сородичами, он был сыт. А что ему взбредет в голову, когда он проголодается – неизвестно. Вот если бы я мог влезть в его черепную коробку и прочитать мысли, мне стало бы проще жить с ним под одной крышей. А может, в этом нет ничего хорошего? Мысли то бывают разные. Можно такое узнать, что вообще покой потеряешь.
Представьте мое состояние в тот момент, когда еще не отойдя от фантастического сна, в котором я всю ночь гулял по крышам домов со своей ненаглядной Беллой, я открыл глаза и увидел перед собой не ее, а Горыныча. Лежа прямо перед мной, он свернулся кольцами, положил на них голову и уставился на меня немигающим взглядом. От неожиданности я стартанул с места вверх не хуже, чем та ракета, на которой летел в космос.
– Чего ты скачешь, как глупый попугай на ветке? – прошипел он.
– Чокнутый, – в сердцах выпалил я, – ты же меня напугал.
– Кот, да расслабься ты уже, – чуть приподняв голову, фыркнул он и озвучил мои мысли, – даже если я буду голодный, я не стану тебя есть. И не потому, что от тебя воняет, а потому что ты приехал в гости к моему человеку. Ты же знаешь, он спас мне жизнь, разве я могу поступить подло по отношению к нему? – он снова положил голову на тело и глянул на меня исподлобья.
Ишь ты какой порядочный. А может своим признанием он хочет усыпить мою бдительность, а потом взять тепленьким?
– Ты это искренне говоришь? – с сомнением глядя на него, спросил я.
– Хм, а зачем мне врать? – вопросом на вопрос ответил Борзини, – меня уже один раз чуть не кокнули, ты думаешь, я сплю и вижу, чтобы это когда-то произошло? – выдвинул он железобетонный аргумент, после чего я поверил ему и, наконец то, расслабился…
– Тревор отправил меня за тобой, – сообщил Горыныч, – он сказал, если ты не придешь на кухню в ближайшее время они уедут без тебя.
– А они не говорили, куда мы едем? – поинтересовался я, – надеюсь, поесть-то успею?
Я решил по быстрому навести марафет, негоже завтракать с неумытой мордой и принялся елозить по ней лапой.
– Так ты же вчера ужинал, – округлил глаза змей.
– Ты бы еще вспомнил, что я вчера завтракал, а позавчера обедал, – ухмыльнулся я.
– Я вообще ем два раза в неделю по четыре мыши и ничего не умираю, – парировал он.
– Как ты можешь их есть? – я убрал лапу от морды и с укором посмотрел на него, – тебе не жалко их?
– А почему мне должно быть жалко мертвых мышей? – не понял Борзини, – посмотри на людей, они тоже едят мясо животных и никто не жалеет их.
И ведь он прав! Дорогие мои читатели, простите за прямоту, но скажу как есть. Я уже давно понял, что люди, в основной своей массе, еще те лицемеры. Взять хотя бы моих родственников, особенно женщин. Что Татьяна Михайловна, что Катерина, когда смотрят по телевизору передачу про животных и видят, как например, лев поймал антилопу, охают, ахают, мол, какой негодяй убил несчастную козочку. При этом сами обожают шашлычок из баранины и уплетают его так, что аж за ушами трещит, а меня за пойманную птичку сразу в душегубы записывают. Ну вот скажите, разве это справедливо?