Горячие деньги

– Зачем ты вообще поехал на этот аукцион? – спросил я Малкольма. – То есть почему именно в Ньюмаркет? И почему – аукцион?

Малкольм нахмурился.

– Наверное, из-за «Эбури».

– Ювелирной компании?

– Да… в общем… я знал, что они собирались открывать там филиал. Мне сообщили об этом на прошлой неделе, когда я заходил к ним относительно драгоценностей Куши. Я хочу сказать, что достаточно хорошо их знаю. Большую часть украшений для Куши я покупал как раз у них. Меня заинтересовала серебряная статуэтка лошади, и они пояснили, что на этой неделе у них откроется выставка-продажа в Ньюмаркете. И когда я вчера вечером раздумывал, чем бы тебя заинтересовать… и где бы с тобой встретиться… я вспомнил, что Ньюмаркет совсем недалеко от Кембриджа, и решил назначить встречу там. И сразу позвонил тебе.

Я немного поразмыслил.

– Как бы ты поступил, если бы понадобилось узнать, к примеру, где был нужный тебе человек в определенное время?

На удивление, Малкольм ответил не задумываясь:

– Я поручил бы это парню, которого нанимал, чтобы следить за Мойрой.

– Следить…

– Мой адвокат посоветовал. Он сказал, что это может пригодиться на случай, если Мойра погуливает на стороне, понимаешь?

– Естественно, – сухо согласился я. – Но, надеюсь, ничего такого за ней не водилось?

– Если бы! – Он в упор глянул на меня. – Что ты задумал?

– Да… неплохо было бы, чтоб этот парень разузнал, чем занимался каждый из семьи в прошлую пятницу и сегодня ночью.

– Каждый?! – воскликнул Малкольм. – На это уйдут недели!

– Зато ты будешь уверен…

Малкольм печально покачал головой.

– Ты забываешь о наемных убийцах…

– Обычному человеку не так-то легко найти наемного убийцу. Как, например, ты сам стал бы его искать, если бы захотел кого-нибудь убить? Дал бы объявление в «Таймс»?

Ему, похоже, не пришло в голову взглянуть на ситуацию с такой стороны. Но он все же согласился нанять снова того «парня, что следил за Мойрой», чтобы выяснить насчет семьи.

Мы обсудили, где лучше остановиться на ночь: собственно, мы просто выбирали гостиницу, потому что возвращаться домой ни один из нас не собирался. Я в последнее время жил в заурядной пригородной квартире в Эпсоме, неподалеку от конюшен, где работал. Малкольм жил в том самом доме, где прошло мое детство. Мойра, по-видимому, выжила его оттуда, но сразу после ее смерти Малкольм вернулся обратно. Этот большой дом в Беркшире пережил появление и уход всех пяти жен Малкольма, и каждый в семье считал его родным. Малкольм и сам здесь вырос, и я не мог даже представить, что означала бы для него потеря этого дома.

– Что у тебя произошло с Мойрой? – спросил я.

– Не твое собачье дело, – отрезал Малкольм. Десяток миль мы проехали, не проронив ни слова.

Потом он сменил гнев на милость, вздохнул и сказал:

– Она захотела прибрать к рукам украшения Куши, а я не позволил. Мойра снова и снова приставала ко мне с этим, трещала об этих бриллиантах без умолку! Ты не представляешь, как она мне надоела! А потом… ну… – он передернул плечами. – Она меня подловила.

– С другой женщиной? – Я совсем не удивился. Он кивнул, нимало не смущаясь. Он никогда не мог оставаться верным только одной женщине и не понимал, как можно было от него этого ожидать. Самые кошмарные склоки времен моего детства разгорались как раз из-за «измен» Малкольма. Пока его женой была Вивьен, а потом – Джойси, он содержал Алисию, которая успела родить ему двух детей. А потом еще одного, после того как Малкольм поддался на ее уговоры и женился на ней.

Мне хотелось бы верить, что Малкольм до конца хранил верность Куши, но, честно говоря, это кажется маловероятным. А Малкольма я спрашивать не собираюсь.

Малкольм вначале предложил остановиться в «Дорчестере», но я напомнил, что его там слишком хорошо знают, и уговорил поселиться в «Савое».

– Номер люкс, – обратился Малкольм к портье, когда мы прошли в холл гостиницы. – Две спальни, две душевых и гостиная. И пришлите туда бутылку «Боллинджера», немедленно.

Мне совсем не хотелось шампанского, но Малкольму нужно было выпить. Он заказал еще омлет и копченую семгу, две порции, в номер. И бутылку бренди «Хайн Антик», и коробку сигар – чтобы чувствовать себя как дома.

От нечего делать я подсчитал сегодняшние расходы Малкольма: литой серебряный кубок, чистокровный жеребенок за два миллиона гиней, страховка на него, счет в кембриджской гостинице, чаевые швейцару и таксисту, и водителю «Роллс-Ройса», шикарный номер люкс в «Савое» с обслуживанием… Интересно, сколько у него на самом деле денег? И неужели он в самом деле собирается пустить все состояние на ветер?

Мы поужинали и выпили по стаканчику бренди, все еще не вполне в согласии друг с другом. За три года отчужденности между нами пролегла пропасть, преодолеть которую оказалось не так просто, как я думал. Я очень отчетливо ощущал эту пропасть и, даже когда говорил отцу, что люблю его, подразумевал скорее того Малкольма, который остался в моей памяти и которого я действительно любил, чем этого человека, что сейчас сидел передо мной. И еще я понимал, что если останусь сейчас с ним, как обещал, то узнаю его снова и несколько с другой стороны. Собственно, мы оба сможем заново узнать друг друга.

– На днях поедем в Австралию, – сказал Малкольм, аккуратно стряхивая пепел с сигары.

– Да?

– Нам нужны визы. Где твой паспорт?

– В квартире. А твой?

– Дома.

– Значит, я их завтра заберу. Ты останешься здесь.

Сказав это, я немного помолчал и поинтересовался:

– У тебя в Австралии какие-то дела?

– Посмотрим золотые рудники, – ответил Малкольм. – И кенгуру.

После небольшой заминки я сказал:

– Мы не можем позволить себе просто прятаться. Мы должны отыскать того, кто пытался убить тебя, и прекратить эти нападения.

– Бегство меня вполне устраивает, – сказал Малкольм. – Что ты думаешь о недельке в Сингапуре по пути в Австралию?

– Как скажешь. Только… в пятницу я собирался участвовать в скачках в Сэндауне.

– Никогда не мог понять, почему тебе это так нравится. Все эти сырые, холодные дни под открытым небом. Все эти падения с лошади…