Античная наркомафия - 9

Как раз за обедом мы и нашему тамилу это наглядно продемонстрировали. Ну, в смысле, пока ещё не нашему, а кандидату в наши, но и за этим, думаю, не заржавеет. Он же далеко не каждый день столько мяса ел, сколько в обеденной порции ему досталось за нашим столом. Едва разложили жратву по мискам, парень отпросился ненадолго – типа, к кустикам ближайшим отлить, а вернулся потом весь задумчивый какой-то. Мы потом за перекуром смеялись, когда матрос рассказал нам, что заглянул тогда парень не в кустики, а к ним – типа, дверью ошибся, а сам на стол ихний уставился, что едят, а челюсть отвисла от изумления – не ожидал увидеть, что все едим одно и то же и в равной доле. Но что не принял за чистую монету сразу, а сообразил, как проверить – молодец. В иерархическом до мозга костей кастовом социуме индусов такого не бывает даже в военном походе, так что заподозрить обман у весьма неглупого парня были, конечно, все основания.

Пока мы курили, он снова отпросился – глядим, со служанками хозяйскими уже о чём-то говорит. Ну, бабёнки видные, дело молодое, понять можно. Да только ведь, судя по жестикуляции характерной, не столько клинья он к ним подбивает, сколько о чём-то у них выспрашивает. Вернулся – ага, ещё более задумчивый. Мозгует над чем-то, мнётся с ноги на ногу, поглядывает на нас, колеблется.

– Спросить что-то хочешь? – помогаю ему решиться, – Спрашивай, что хочешь знать, не стесняйся.

– Ты, господин для весь свой люди очень хороший еда заказал. И для раб, даже для маленький девчонка, тоже раб, – это он за обедом и с нашей Паримой пообщался через наш перевод с турдетанского на греческий и обратно, – Для весь свой люди. Свободный люди в весь Индия так хорошо мало кто кушает.

– У нас так тоже не всегда, – ответил я ему, – В походе или в плавании мы тоже едим скромнее – досыта, но скромнее. Мы долго плыли через море и терпели неудобства путешествия – люди заслужили хороший отдых. Опять поплывём – опять будем терпеть.

– Ты, господин, ещё и для весь свой люди женщина заказал.

– Ну, не для всех. Для всех – это слишком дорого. Для половины – по одной на двоих, сегодня у одного, завтра у другого, и так через день по очереди.

– Так тоже очень хорошо, господин. Женщина весь молодой, красивый, старый и некрасивый ни один нет.

– Так не всегда. В плавании не было никаких. Люди долго терпели и заслужили удовольствие на берегу. Потом опять долго терпеть придётся.

– И всё равно хорошо. Много свободный человек такой жена нет.

– Ну, на таких обычно и не женятся, – хмыкнул я.

– Я знаю, – ухмыльнулся и парень, – И всё равно очень красивый. Есть и такой – как настоящий девадаси.

– Тебе сколько лет, чтобы на девадаси этих рот разевать?

– Десять и ещё семь, господин, – он и на пальцах показал для наглядности.

– Ну, тогда уже можно. Хозяин-то тебя на ночь отпустит?

– Ночь не отпустит, – поскучнел парень, – Вечер обещал, вечер и ночь надо быть дом. Вечер прошу хозяин, пусть завтра меня тебе продаст.

– Только из-за девадаси?

– Не только, господин. Твой люди – хорошо. Когда хорошо – все хорошо, когда плохо – все терпят. Я видел и слыхал. У нас большой человек обещает всё, а делает мало. Ты обещаешь мало, а делаешь всё.

– Ну, не всё. Всё, наверное, и боги не могут, если терпят всякие безобразия. Но то, что мы можем – да, стараемся сделать. Если не знаем, получится или нет – не обещаем того, в чём не уверены. Млять, да сколько же вам ещё повторять-то, уродам, что марворид лозим нест! – это адресовалось очередному жемчужному бандюку, заявившемуся и сюда впаривать свою контрабанду.

Ещё до обеда, пока мы по рынкам дела свои проворачивали, разнёсся слух, что одного ловца жемчуга сцапала акула. Отбили, но порван был так, что живым до берега не довезли. Люди гибнут, добывая эти красивые бусины, на которых они наживаются, и хотя бы уж на остаток дня могли бы, млять, и элементарное уважение к их несчастью проявить.

– И ещё, господин, я теперь ещё немного боюсь, – добавил парень, помявшись, – Назад – плохо.

– Хозяин будет сердиться за то, что ты не отказался от продажи сразу?

– Хозяин не сердится. Но от стражи он не защитит. Если схватят – плохо.

– А что ты такого натворить успел, чтобы бояться стражи?

– Я с тобой говорил, с твой друзья говорил. А я кто такой? Шудра и раб. Стража схватит, будет спрашивать, будет бить, будет пытать. Шудра кто защитит?

– Шудрам разве запрещено говорить с чужеземцами? – по Тамманаве ни у кого из нас не сложилось впечатления, что кто-то опасается неприятностей за общение с нами.

– Говорить можно, господин. Но вы – люди с бронзовый корабль.

– И почему ты решил, что это меняет дело?

– Я с женщина говорил. Вон тот девушка – это невеста тот ныряльщик, который акула-бык схватил. Здесь не работает и никогда не работал. Отец и брат на берег помогал жемчужный раковина проверять. Заставили сюда ходить, для люди с бронзовый корабль.

– Её одну только заставили?

– Не один, господин. Весь красивый девушка шудра и весь красивый молодой женщина шудра. Велели – шудра как не пойдёт? Весь семья тогда плохо. Хозяйка двор их весь смотрел и два раза десять самый красивый выбирал. Сказал, из Тамманава будет три бронзовый корабль. Когда придёт – сказал, этот два раза десять весь должен быть на двор.

– Так, понял – молодец, соображаешь. Считай, что ты уже на службе. А теперь – позови-ка эту девчонку сюда. Нет, стой! Надо незаметно. Сходи спокойно в кусты, отлей там, а уже оттуда спокойно её найди и поговори. Скажи, чтобы зашла к нам в эту комнату с тряпкой какой-нибудь или веником, вроде как прибраться. Пусть ничего не боится, мы с ней только поговорим. А ты сам, когда она пойдёт, сразу с ней не иди, а поговори там ещё с кем-то из них немного о какой-нибудь ерунде, потом только приходи. Всё понял?

Собственно, его присутствие не обязательно, по-синхальски девчонка говорит наверняка, так что переводить может и Мани, и его раб, но раз уж парень с ней уже разок говорил – какой-никакой, а знакомый, и в его присутствии девка бздеть будет меньше. Так оно и вышло. Пока парень, обеспечивая конспирацию, трепался с другими бабами, эту мы расспросили предварительно об ейном житье-бытье, дабы вообще в ступор с перепугу не впала. С его возвращением и она немного осмелела, он подключился к переводу, и тогда мы перешли к сути. Толку, правда, добились от неё не сразу. Первым делом она на парня окрысилась за то, что сдал нам её, но тем самым спалилась и сама. На вопрос, давно ли по этой части работает и как докатилась до такой жизни – вспыхнула и затараторила так, что нам едва успевали переводить. Сказала, что её и в наложницы не так давно очень важный человек взять хотел, да только никто ей не нужен кроме жениха, и она тогда прикинулась больной. Она придумала бы что-то вроде этого и на этот раз, если бы не этот несчастный случай с женихом, из-за которого ни о чём больше думать не могла. Всплакнула, а потом добавила, что хотела уже упасть, чтобы фингал себе набить, авось забраковали бы хоть на ближайшие дни, а там придумала бы ещё что-нибудь, да не успела. Тут только и въехала, что обидевшись на гнусные подозрения, спалилась окончательно. Тогда-то уже и начала колоться, больше не упираясь. Им запретили говорить бронзовым людям – ага, нас здесь уже так окрестили за наши бронзовые кольчуги – о том, что их заставляют прислуживать им и спать с ними принудительно. Ну так зато и улыбнулась, когда Володя заметил, что запретить-то им запретили, а как не спалиться при этом, так и не научили. Сказали ей, что никто от нас об этом разговоре не услышит, так что она может не бояться – сама, главное, пусть только никому не проболтается. Особенно, если её спросят, каковы бронзовые люди в постели – тут она снова заулыбалась.

С помощью импровизированных подручных средств спецназер нарисовал ей такой фингал под глазом, что мы давились от смеха уже в процессе его работы, а заценив результат, наш тамил добавил, что если бы в таком виде она ему попалась, ни за что бы к ней не подошёл. Она и сама-то ужаснулась, когда мы и ей в зеркале её теперешний видок показали – ага, это при том, что сама же и собиралась настоящий фингал себе набить. Вот и понимай после этого женскую логику, как хочешь, гы-гы! Научили её, как ей правильно падение изобразить, дабы этот липовый фингал убедительно залегендировать, настоящего при этом до кучи не набив, да и отпустили – дальше уж сама, как знает, а нам тут есть ещё над чем теперь репу почесать. Тем более, что огласка нам категорически противопоказана, а тут ещё и Малх, наш бывший робинзон, а ныне кормчий "Косатки", с каким-то важным вопросом принять его просит.