Страница 2 из 152
Но собака тут, как говорится, порылась в нюансах. Можно было бы и весь этот добрый десяток отделившихся при отгоне львов от стада буйволов завалить. Они ведь ещё совершенно непуганые, и если бить с приличной дистанции из малошумных арбалетов, да ещё и первым делом выбивая доминантов, то и практически без проблем, если совсем уж стрёмно не мазать. Но нам-то это нахрена нужно, спрашивается? Мастер ведь по роговым лукам на Капщине один, а работа хоть и не слишком сложная технически, но аккуратная и кропотливая, и хоть всего его этими буйволовыми рогами со всех сторон обложи, он один хрен работать быстрее от этого не сможет. Нам же качественная работа от него нужна, а не "на и отгребись". Мяса же с учётом прочей добываемой дичи вполне достаточно, и вот от этих пяти животных его столько, что больше не унести ни нашим, ни сопровождающим нас бушменам. А вырезать только самые вкусные части, оставляя падальщикам остальные туши – абсолютно нехрен. Ни нашим колонистам нехрен к этому привыкать, ни бушменов нехрен приучать. Да и просто баловать их тут абсолютно нехрен, а то привыкнут и на шею сесть попытаются, и как тогда всю глубину их неправоты растолковывать им прикажете? Зверствами белых колонизаторов? А ведь придётся, если дать им обнаглеть. Поэтому не будут они указывать нашим людям, сколько им валить мегафауны на этих "совместных" с ними охотах и пущай привыкают к такому порядку исходно. А то ведь припрутся иначе на следующее такое мероприятие всем племенем, дабы показать, как их много, и сколько им мяса и шкур нужно, и что тогда, всё стадо для них валить? А жопы у них не треснут?
Кроме того, всегда есть риск промахнуться. И сейчас-то второго из заваленных быков четвёртым болтом достреливать пришлось, так это мы пять штук добыли и на этом остановились, а если добывать до хрена, то и риск промахов возрастает уже многократно, в том числе и таких, после которых нетяжёлый, зато разъярённый подранок образуется, и это не газель, не зебра и не гну, это – африканский буйвол. На хрен, на хрен! Есть с собой, конечно, тройка стрелков с кремнёвыми винтовками, есть два винчестера у нас с Володей, и уж одного-то атакующего буйвола мы завалим, но где гарантия, что они не атакуют всей группой? Так это ещё небольшая группа, которую львы от стада отделить помогли, а если всё стадо из нескольких десятков голов? Абсолютно незачем доводить дело до экстрима. Всё хорошо в меру, как говорится.
А посему надо и прецеденты означенной меры создавать, дабы входили потом в традицию. Не установленного начальством лимита, а своего собственного добровольного самоограничения. Мы не охотимся ради забавы, мы не охотимся ради удали, мы охотимся только ради нужного нам результата и не убиваем дичи больше, чем нам нужно. Не имеет значения то, что её реально до хрена, и хоть жопой её жри – важен принцип той разумной меры, превышение которой не комильфо для уважающего себя турдетанского колониста.
А дичи в самом деле до хрена. Тут, конечно, и сезон роль играет – когда у нас в Северном полушарии лето, в Южном зима, а здесь ещё и крайний юг Африки, субтропики с их зимним увлажнением, так что как раз влажный сезон. Тропические ливни редко, чаще обычные и для умеренного пояса дожди, но их достаточно, трава свежая растёт – зелёная и сочная, для травоядных раздолье. Миграции живности здесь, естественно, не такие, как пресловутая Великая миграция в Танзании и Кении с её вообще многотысячными стадами гну и зебр, на Капщине такого столпотворения не происходит, но здесь не так выражена и сезонность климата, как там, когда во влажный сезон яблоку негде упасть, а в засушливый саванна практически пустая. Здесь и горы рядом с их непересыхающими речками, так что водопоев хватает, и океан близко с его суточными бризами, так что хватает у побережья и росы, и в результате тутошним летом, когда у нас зима, живности хоть и меньше бывает, чем в дождливую зиму, совсем без дичи не останешься. Какая-то её часть явно никуда не мигрирует, а пасётся здесь круглогодично. Наши первопоселенцы говорят, что где-то раза в четыре дичи в окрестной саванне меньше в сухой сезон, чем сейчас, но и тогда хватает, а сейчас её просто полно. Вот это стадо буйволов хотя бы взять, на которое мы тут немного поохотились – досконально мы его считать поленились, а на глаз – сотни голов нет, но уж всяко поболе полусотни. Квагги тутошние, если с гну не вперемешку, как это за зебрами водится, могут и табуном в несколько десятков голов попасться, а уж гну эти белохвостые – ага, в современной ЮАР в заповедниках строго охраняемые – ну, не многотысячные, но несколько сотен голов в стаде – не редкость. Не Кения, не Танзания, но сразу видно, что и это тоже та самая классическая Африка, в которую ездят на сафари.
Вот только как раз этих традиций сафари нам здесь и не нужно. Мы от колонии нашей сейчас – вот только, что не в зоне прямой видимости, а настоящий охотничий рай – вот он, прямо перед носом. И глядя на него, хочется, чтобы и для потомков он остался не только на картинках и в описаниях, а и вот так, вживую. Сейчас, пока народу на Капщине мало, сафари этому поголовью живности не страшны, но что будет, когда население здесь вырастет в разы? Вот на эту перспективу и нужно в наш колониальный социум традицию умеренной охоты закладывать. Наперёд надо уметь думать, на вырост…
Но африканская саванна – она и на Капщине тоже африканская саванна во всех смыслах. Стоило оставленным нами в живых буйволам удалиться обратно к своему стаду, как возле туш нарисовались падальщики. Мы ещё только подходим, а один гриф прямо на одну тушу уже пикирует, и ещё парочка на подлёте – млять, вконец охренели, что ли? Не видят, что есть у добычи хозяева? Мы с Володей передёрнули рычаги наших винчестеров, и спецназер пристрелил офонаревшего птица. Два других, издав разочарованный клёкот, облетели нас по дуге и приземлились на ближайшем дереве в надежде на какие-то остатки туш после нас. Ну, что-то от них, конечно, останется, поскольку всю требуху не заберут и бушмены. Вопрос только в том, единственные ли они халявщики в округе. Сомнительно это как-то для африканской саванны.
Так оно, естественно, и оказалось. Первыми нарисовались гиены. В наше время, Серёга говорил, на юге Африки только бурые гиены обитают, и они нам попадались в тот прошлый раз, а пятнистые – только значительно севернее их. Но тут-то нарисовались как раз пятнистые, самые крупные из всех современных видов. Бурым, самым мелким, рядом с ними ловить нечего. Правда, пятнистая гиена – на самом деле не чистый падальщик, а нередко охотится и сама, но и от халявы тоже хрен откажется. Мы с Володей зыркнули на них, взвесив в руках винчестеры – и подействовало. Хищники – они же чуют уверенность оппонента в своих силах. Две всё-же выдвинулись вперёд, но не скалясь и не тявкая, одна сразу направилась к тушке пристреленного спецназером грифа, и мы, переглянувшись, не стали этому препятствовать. Но вторая, видя успех первой, свернула к тушам буйволов, а этого мы допускать не собирались. Я вскинул винчестер, шмальнул наглой твари перед её передними лапами и тут же передёрнул скобу, досылая следующий патрон. Выразив нам всё своё разочарование характерным "хохочущим" тявканьем, две пятнистых разведчицы удалились к трём ожидавшим развязки товаркам, и вся пятёрка расположилась поодаль – ага, большой и пламенный привет той паре уцелевших грифов, ждущих не пойми чего на дереве. Гиена, кстати, при моём выстреле с перепугу выронила птичью тушу. Володя даже рассмеялся, поднял её за лапу и швырнул в сторону группы гиен – типа, нате, не жалко, от нашего стола вашему столу. Я тем временем подобрал выброшенную затвором гильзу – не то, чтобы с патронами было совсем уж хреново, а просто в чисто воспитательных целях. Я гильзами зря не разбрасываюсь и подобрать не ленюсь, колонистам нашим, когда оружие под унитар получат, тем более гнушаться подобрать гильзу не пристало. Пусть задолго до перевооружения приучаются к мысли, что гильзами не разбрасываются, а собирают после стрельбы и переснаряжают.