Страница 10 из 152
– Папа, а для чего мы открытым морем идём? – спросила Ирка отца, – У берега же и погода лучше, и болтанка эта меньше, и ориентиры на берегу видны.
– В самом деле, почтенный, – поддержал супружницу и Мерит, – Ну, слабее там ветер, так шли бы под полными парусами, оно где-то то на то и вышло бы.
– У этих вод в нашем мире была очень дурная слава, – ответил им Серёга, – Они считались гиблым местом, и особенно опасным было движение именно в виду берега.
– Из-за скал?
– Нет, если близко к берегу не жаться, то на скалу здесь не налетишь. Тут дело не в подводных скалах, а во встречном течении Мыса Игольного. В полосе вдоль берега идёт его самая стремнина, и как раз её мы избегаем, взяв ещё мористее к югу.
– Так ветер же всё равно сильнее. Ну, поставили бы дополнительные паруса и шли бы себе против течения. Ветер же попутный.
– В том-то и дело. Очень опасно бывает, когда ветер в одну сторону, а течение ему навстречу, да ещё и когда волны усилены зыбью от штормов. А мы здесь сейчас как раз в этой ситуации и находимся – и волны от попутного ветра, и встречное течение, и на юге шторма. Полушарие-то – южное, и сейчас в нём зима, самый сезон зимних штормов. И лучше уж поболтаться на больших, но зато нормальных волнах южнее, где встречное течение ослаблено, чем идти по его стремнине, рискуя угодить под блуждающую волну.
– Волна-убийца?
– Она самая.
– Вроде той страшной волны, которая захлестнула возле Антилии старое судно дяди Малха? – спросила Ирка.
– Да, наподобие её. Только там такие не так часты, и "Дельфину Нетона" в тот раз просто очень не повезло. А здесь, у южноафриканского побережья, эти блуждающие волны – явление закономерное и случается многократно чаще. Особенно опасным будет участок, где береговая линия повернёт на северо-восток. Поэтому туда мы и не свернём параллельно берегу, а продолжим двигаться на восток – подальше от стремнины течения.
Ещё до отплытия с Капщины, когда мы намечали дальнейший маршрут нашего путешествия, наш геолог такие страсти-мордасти про эти аномальные волны-переростки нам порассказал, что никаких разногласий с навигаторами и кормчими всех трёх судов у нас не возникло. На хрен, на хрен! Колонисты-переселенцы в восторге, конечно, не были, особенно бабы, когда их честно предупредили, что в пути немного поштормит – ага, они же ещё по дороге с Бразила на Капщину узнали, что такое это наше "немного", гы-гы! Но кого интересовало их заведомо некомпетентное мнение? Куда важнее его было мнение основной массы мореманов. Матросня, которой тоже затруднительно было понять логику всех этих серёгиных выкладок, и сама предпочла бы путь вдоль берега, близость которого и обнадёживает на всякий пожарный, и соблазняет водой поспокойнее, но тут Малх, наш давешний робинзон, успевший уже выслужиться в кормчие, так на них наехал при полной и безоговорочной поддержке Дама и Левкона, своих товарищей по той робинзонаде, что труженики моря опешили, а затем и невольно призадумались. Троица робинзонов и сама поняла далеко не всё, но въехала в главное, что каботажный путь чреват встречей с такой же волной, как и та, что сгубила их прежнее судно и товарищей по экипажу. Повторной робинзонады, да ещё и не факт, что столь же везучей, им не хотелось категорически.
Подозреваю, что и навигаторы поняли не всё, хоть Серёга и растолковывал им суть практически на пальцах, но они-то давно в курсе, что хоть мы и мало что понимаем в их ремесле, знаем всё-же немало полезного и для них. Поди хреново знать заранее ветра и течения в незнакомых водах и иметь хотя бы мелкомасштабную и неточную из-за этого в подробностях, но всё-же карту незнакомых земель и морей! А компас? А песочные часы? А секстан? А зрительная труба? Да и сами новые суда – им-то не нужно объяснять, откуда пошли все эти усовершенствования. Так что всё они поняли или нет, но к выводам нашим прислушались и во внимание их приняли – мне не пришлось выкручивать им руки своими полученными от Фабриция особыми полномочиями.
Суть же всех выкладок, как наш геолог объяснял их нам со спецназером, была несколько сложнее, чем он растолковал только что дочурке с зятем. Там не только ветер и течение взаимовстречных направлений и не только зыбь от не столь уж далёких штормов в пресловутых 'ревущих сороковых'. Всё это и важно, и необходимо и в принципе даже достаточно для периодического возникновения аномально больших волн по сравнению с нормальными для данной акватории и сезона. Мелкую посудину и такая утопить вполне в состоянии. Но как правило, это ещё не те волны-убийцы высотой до пятнадцати, а то и до двадцати метров с крутым передним склоном и ложбиной перед ним. Настоящие обычно возникают вскоре после прохождения холодного атмосферного фронта, совпадающего с направлением течения. Его ветер резко ускоряет стремнину течения, затем снова меняется на господствующий встречный, снова гонит ветровые волны и зыбь от штормов, но ведь и течение всё ещё разогнано и подпирает эти встречные волны, а тем деваться некуда, и они громоздятся друг на дружку, и в результате очередная, которой и так судьба была больше других оказаться, как раз и вымахивает внезапно до немыслимых размеров. Рассеивается она потом, правда, тоже практически внезапно. Это цунами при достаточной величине и весь шарик обежать могут, а такая блуждающая редко когда хотя бы уж десяток морских миль пробежит, а чаще многократно меньше. Этой-то внезапностью они и для крупных-то современных морских судов опасны – не успевает судно среагировать на такую ни с того, ни с сего возникшую вдруг гигантскую волну, и тонут в результате и крупные танкеры, и не менее крупные контейнеровозы.
Но происходит это именно на стремнине течения и крайне редко когда вне её, так что если держаться от неё подальше, вероятность нарваться на волну-убийцу меньше на порядки. Не зевай только при обычных 'девятых валах', следи за шквалами, да избегай по возможности штормовых эпицентров, и скорее всего, дойдёшь до пункта назначения. А современная инструкция для современных судов ещё либеральнее – можешь идти и по той стремнине, если хочешь, только за барометром следи, да за ветром, и если ветер меняется на северные румбы, а барометр падает, то это тот самый фронт и есть, и тогда сворачивай со стремнины в сторону, а нет этих признаков – плыви себе по ней и дальше и волн-убийц не бойся. Но то для современных судов хорошо, моторных и приборами не обделённых, а у нас и моторы прожорливые, парусов заменить ещё неспособные, и с приборами пока-что напряжёнка, не говоря уже об умеющих пользоваться ими кадрах, так что и нехрен нашим судам вообще на той стремнине делать – лучше перебздеть, чем недобздеть. Это же ладно ещё, если днём и в хорошую погоду, когда есть шансы вовремя её увидеть и среагировать, а если в шторм, а то и вовсе среди ночи?
Пользуясь случаем, раз уж зашла речь по теме, Серёга пересказал молодёжи и сюжет фильма-катастрофы "Посейдон" про здоровенный океанский лайнер, как раз среди ночи застигнутый врасплох волной-убийцей, не успевший развернуться к ней носом и при ударе в бочину перевёрнутый означенной волной вверх тормашками. Потом рассказал и о реальном случае, ставшей основой для сюжета этого фильма, произошедшем с лайнером "Куин Мэри", мобилизованном во Вторую Мировую для перевозки войск и как-то раз в сорок втором с шестнадцатью тысячами перевозимых вояк на борту едва не перевернутом гигантской волной. Можно ли верить заявленной высоте волны в двадцать восемь метров, сказать трудно, но крен судна при её ударе был таким, что ещё три градуса, и звиздец бы ему настал – ага, с дивизией на борту. А в семьдесят четвёртом здоровенный норвежский танкер "Вилстар" как раз в этих примерно южноафриканских водах получил и вещдок на память о столкновении с гигантской волной в виде расквашенного носа. И это легко ещё отделался, потому как несколько ничуть не худших его судов в те же примерно годы и в тех же примерно водах пропали с концами. В принципе-то где угодно можно такую волну повстречать, где несколько способствующих ей факторов друг на друга наложатся, и не так уж и мало в Мировом океане таких мест, в которых это происходит регулярно, но вот это южноафриканское побережье – абсолютный рекордсмен. В опасные воды нас занесло, и никакие меры предосторожности здесь не лишние.