Шоу со звездой

– Хочу пройтись по саду. Вы не против?

– Псин с собой захвати, – сказала Арнольдовна, которая терпеть не могла ни собак вообще, ни мальтийских болонок в частности.

Пришлось идти за поводками и в течение получаса выгуливать эти «столовые приборы». Ложечка топала по плиточным дорожкам молча, вертела пушистой мордахой, и старалась не заморать лапки. А Вилочка (такая свинюха) всё время порывалась найти местечко погрязнее. И тявкала, тявкала, как ненормальная.

Татьяна Арнольдовна выбежала на крыльцо, когда Люська, усевшись на скамейку, приказала Вилочке умолкнуть.

– Людмила! Людмила, иди сюда.

– Что ещё стряслось, – проворчала Люська, натянув поводки. – Ну, топайте быстрее. Вилка! Ложка!

– Как это понимать? – Арнольдовна потрясла перед Люськиным лицом пачкой подписанных фоток. – Ты испоганила несколько сотен фотографий! У тебя совесть есть?

Люська побледнела. Неужели допустила какую-нибудь ошибку? Вроде по несколько раз проверяла, всё написано правильно, аккуратно. И с цветом не ошиблась, и надписи делала в строго указанном месте: писала наискосок в нижнем правом углу. Тогда почему развопилась Чёрный Кардинал?

– Татьяна Арнольдовна, а что случилось?

– Она ещё спрашивает! Зачем ты писала каллиграфическим почерком, кто тебя об этом просил?

– А разве некрасиво получилось?

– Вот именно – красиво! Получилось очень красиво, но только кому нужна эта красота? Ты почерк Ваи видела? Она пишет, как курица лапой, иногда сама разобрать не может, что накарябала. И фотографии должны быть подписаны таким же корявым почерком. Фанаты прекрасно его знают, любое изменение воспримут в штыки. А здесь сразу в глаза бросается – фотографии подписывала не Вая.

– Вы ничего не говорили о почерке, только об автографе упомянули.

– Говорила! Говорила, – взвизгнула Арнольдовна. – Ты плохо слушала. Сколько снимков подписала?

– Почти триста.

– Почти триста, – передразнила она. – Вся работа насмарку. Куда их теперь, на растопку камина?

– Я могу забрать их себе.

– Сделай милость, сегодня же забери. И чтобы я их больше не видела. А сейчас тренируйся писать почерком Вавадии, если, конечно же, ты ещё хочешь быть её помощницей. – Татьяна Арнольдовна склонила голову набок, с любопытством уставившись на Люську. Она ждала, что Люська психанет, развернётся и больше здесь не появится, но та проявила несвойственную ей выдержку.

– Хорошо, я пойду тренироваться. Но фотки я «испортила» по вашей вине. Вы не упоминали про почерк.

– Упоминала.

– Нет.

– Людмила, не дерзи мне!

Люська поспешила пройти в маленькую комнатку.

Через час она пересказала свой разговор с Арнольдовной вернувшейся Вавадии.

– Наорала на меня, заставила копировать твои каракули.

Вавадия прыснула.

– Да, пишу я не ахти. Но что поделаешь, у каждого свои недостатки. А на тётку не обижайся, она добрая.

– Я заметила, добро из неё так и льётся, – пробормотала Люська. – Слушай, а она тебе родная тётка?

– С какой целью ты интересуешься?

– Просто хочу знать.

– Забей, Люсь. Поверь, это не важно. Давай лучше кофейку выпьем, а потом Олег довезёт тебя до метро. Кстати, послезавтра концерт, не забыла? Поедешь со мной. Надо тебя в люди вывести, а то занимаешься всякой ерундой.

Люська просияла. Представив, как за кулисами окажется в самой гуще звёзд шоу-бизнеса, и при этом будет считаться приближённым лицом Вавадии, она мгновенно забыла о неприятном инциденте с Татьяной Арнольдовной.

Глава четвёртая

С чёрного хода, или за кулисами намного интересней

За три недели мы с Люськой пересеклись, в лучшем случае, раз семь. Разговаривали и того меньше. Утром практически не общались, Люська вскакивала за пять минут до выхода, умывалась, чистила зубы, стягивала волосы в хвост, глотала на ходу бутерброд и неслась в школу.

После школы, кстати, иногда она уходила с последних уроков, не забегая домой, ехала к Вавадии. Возвращалась вечером, звонила Димону, и они уходили гулять. Когда в кино, когда в пиццерии сидели, или просто бесцельно бродили по набережной. Нам с Алисой никак не удавалось к ним примкнуть, постоянно возникали проволочки: то у меня дела неотложные, то у Алиски туго со временем. Так и пролетел почти месяц: в учебе, в суете, в постоянной беготне.

Вопреки ожиданиям, о Вавадии Люська говорила мало, в основном рассказывала про вредную Татьяну Арнольдовну, бесцветную Лену и шутника Олега.

…Сегодня Люська приехала домой в девять часов, застав нас на кухне за поеданием шоколадного торта.

– Всем привет! – крикнула она, остановившись в дверном проёме. – По какому поводу тортик?

– Сладкого захотелось, – с набитым ртом ответил Димон.

– Диана ещё не приехала? Мне надо с ней поговорить.

– Опоздала ты. Диана днём укатила на гастроли. Вернётся через месяц-полтора.

Люська скривилась.

– Ладно. Тогда обрадую вас. Вавадия пригласила меня на концерт!

Димон перестал жевать.

– Послезавтра?

– Ага.

– Люсь, ты не можешь туда поехать.

– Это ещё почему?

– Не можешь поехать без нас. – Димон смотрел на Люську, не веря, что ей привалило счастье оказаться на концерте, попасть на который он сам мечтал всякий раз, когда видел расклеенные по всему городу афиши.

– Люсь, – присоединилась к Димону Алиса. – Мне тоже хочется попасть на концерт.

– И мы туда попадем! – воскликнул Димон, улыбнувшись Люське. – У нас же теперь есть свой человек в шоу-бизнесе. Я прав?

– Не знаю… Я поговорю с Вавадией, но обещать ничего не могу.

– Как не можешь, ты помощница, она тебе не откажет. Люсь, я обижусь.

– Ладно, постараюсь. Тортика отрежьте, а я пока переоденусь. Сейчас кое-что расскажу, – кричала она из своей комнаты. – Не поверите! Такая измена вышла. Арнольдовна меня доконала… Короче, – Люська вбежала в кухню, держа в руках чёрный пакет. – Это вам. На память от Вавадии.

Получив по фотографии с автографом Димон с Алиской одновременно издали протяжное «Вау». Мне тоже фотка понравилась, но «Вау» я не сказал. Не успел. Потому что в следующую секунду Люська начала выкладывать на стол пачки фотографий.

– Это чего? – обалдело спросил Димон.

– Люсь, колись, откуда столько фотографий Вавадии?

– А это, Алис, как выразилась Арнольдовна, испоганенные снимки.

– Почему испоганенные? – я взял несколько фоток и внимательно их рассмотрел. – Качество отличное, почерк красивый, автограф… не пойму, почему испоганенные-то?

– У Чёрного Кардинала спроси, – Люська усмехнулась и тихо добавила: – За почерк спасибо. Я старалась.

– Ты?!

– Двести восемьдесят девять фотографий подписала. Над каждой буковкой пыхтела, а выяснилось, фотки надо было подписывать левой пяткой. У Вавадии почерк ужасный. В итоге почти триста фотографий оказались браком.

– Везде обман, – протянул Димон. – Вот так получишь фотку с автографом знаменитости, а её на самом деле какая-нибудь баба Нюра подписала.

– Спасибо тебе, Димка, – вспыхнула Люська. – За бабу Нюру!

– Люсь, да я не тебя имел в виду. Ну, так получилось. Извини.

Люська села на стул.

– Что теперь с ними делать, выбросить вроде жалко а оставлять дома… Гм, зачем они мне в таком количестве?

– Не вздумай выбрасывать! – У Димона вдруг загорелись глаза, он сделал большой глоток чая, отодвинул подальше тарелку с куском недоеденного торта и заговорчески подмигнул: – Есть классная идея.

– Говори.

– На этих, якобы бракованных фотках, можно срубить бабки. Глебыч точно подметил, качество высокое, бумага суперская, плюс имеется автограф Вавадии. Да одна такая фотография может уйти рублей за пятьдесят. С руками оторвут!

– А что, – оживилась Люська. – Мне нравится.

– Эй-эй, вы офонарели, что ли?

– В чём дело, Глеб?

– Ни в чём. Сама же сказала, почерк не её, любой фан заметит, что это липа.

– Плевать, – стоял на своём Димон. – Мы не будем продавать фотки её ярым фанам, найдём обычных поклонников. Далеко ходить не надо, у нас в школе каждый второй от Вавадии балдеет. И какой у неё почерк им пофиг.