Лэрн. На улицах

На последних фразах, он бросает насмешливый взгляд в мою сторону и я понимаю, что внезапное появления офицера, никак не повлияет на мою судьбу. Судя по выражению лица Борса, до него тоже доходит, что угроза для него лично, скорее всего отсутствует и местный босс немного расслабляется. Не отводя взгляда от капитана, кивает в мою сторону и на плечо ложится рука одного из "конвоиров" — мне недвусмысленно дают понять, что пора отправляться на выход. А сам я лихорадочно перебираю в голове варианты. Бежать в Горнице, воспользовавшись знанием местности? Не вариант — Дайл в доле, а людям Борса ничего не стоит организовать дежурство у дверей Фурца — мне не забрать оставшиеся там деньги и книгу. С тем, что есть в карманах, за пределами района я продержусь недолго. И это только в том случае, если побег выйдет успешным, вероятность чего не так высока. Попробовать свалить, когда у них в руках окажется Става? Тоже не самый удачный ход. Конечно, есть небольшая вероятность того, что мне действительно вручат деньги и отпустят на все четыре стороны, но я бы оценил шансы на это, как один к полусотне. Маловато, если речь идёт о собственной жизни.

Уже поднимаюсь со стула, когда в голове мелькает мысль о единственной нотной комбинации, опробованной мной на практике. Та самая огненная струна, что чуть не спалила стул в моей комнате. Как там сказал, этот щёголь из политической полиции — при первом же выстреле начнётся штурм? Интересно, а вопль горящего заживо офицера, сойдёт за аналог стрельбы?

Отчаянно перебираю в голове ноты и пробую вернуть ощущение вибрирующей струны, которое было в прошлый раз, когда комбинация сработала. Получается с трудом — струна начинает подавать признаки жизни, когда я уже на полпути к лестнице. В голове сам собой всплывает вопрос — будут ли все окружающие видеть используемые ноты или это прерогатива исключительно магов? Но времени раздумывать уже нет — мы вот-вот начнём подниматься по ступенькам, а нацелиться мне сложно даже отсюда. Поднимаясь наверх, я точно промахнусь.

В воздухе передо мной мелькают магические символы и я задерживаю шаг, чтобы сконцентрироваться. Идущий рядом здоровяк проходит чуть вперёд и недоумённо на меня оглядывается, но сказать ничего не успевает — грудь начинает терзать боль, а в воздухе появляется гудящая полоса огня, зависшая в полуярде от полицейского. Тот отшатывается назад, выхватывая револьвер и начав что-то кричать, а я пробую направить получившийся кусок пламени ему в корпус. Выходит не слишком удачно — мой снаряд идёт в сторону, цепляя только его левую руку. Но это оказывается более чем достаточно, для достижения основного результата — капитан принимается дико орать и видимо автоматически жмёт на спусковой крючок револьвера, отправляя пулю в стену.

Взгляды всех присутствующих в комнате людей сразу же обращаются на него, а в следующую секунду наверху вспыхивает частая стрельба, прерываемая взрывом гранаты. Бросившись в правую сторону, забегаю за один из столов и опрокидываю его, падая на пол, а по ступенькам бахают сапоги полицейских. Успеваю заметить, как парень жующий соломинку, разряжает оба ствола обреза, отправив наверх заряд картечи и сразу же сам оседает на пол, поймав несколько пуль.

Спустя мгновение, помещение наполняется звуками стрельбы — бойцы Борса пытаются оказать сопротивление и на какое-то время мне кажется, что у них получится сдержать полицейских, держа лестницу под огнём, но потом ситуация быстро меняется. В воздухе мелькает фигура, двумя большими прыжками преодолевшая ступеньки и сразу после этого грохает несколько выстрелов. Укрывшись за массивной столешницей, вижу как пуля отбрасывает назад тушу Борса, а рядом с ним валится на пол охранник, что стоял у того за спиной.

Уцелевшие бойцы открывают шквальный огонь, но неизвестный, полностью игнорирует свинец, отвечая гулко бахающими выстрелами, каждый из которых валит одного из противников замертво. Не знаю из чего тот стреляет, но судя по звуку, калибр должен быть весьма солидным.

Спустя несколько секунд всё затихает — слышно только подвывание явившегося первым капитана, который всё ещё жив и корчится на полу. А со стороны лестницы кто-то орёт, обращаясь к выжившим.

— Если хотите остаться в живых — бросайте оружие и сдавайтесь! Морсаровы ублюдки!

Мгновение стоит тишина, потом по полу катится чей-то револьвер — выжившие в перестрелке видимо решили, что сопротивление не имеет никакого смысла. Со вздохом, отбрасываю в сторону своё оружие — с револьвером расставаться не хочется, но лучше уж так, чем топать в Горницу на верную смерть. Следом отправляю нож, после чего осторожно поднимаюсь на ноги, вставая из-за своего укрытия. Около лестницы видна фигура того самого человека, что разом покончил с сопротивлением бойцов местного криминального босса. Хотя, приглядевшись к нему, понимаю, что на живого человека это создание походит слабо. Намного крупнее и выше, а в каждой руке по громадному револьверу, больше напоминающему небольшое орудие с барабаном.

Помимо меня, в комнате ещё двое выживших, которые тоже избавились от своего оружия и с опаской поглядывают на неизвестного. Тот на момент поворачивает голову в мою сторону и я замечаю блеск металла под кожей, содранной пулей. Механоид — это объясняет устойчивость к свинцу и наличие мощных револьверов, из которых он смог вести огонь.

— По одному подходим к лестнице и показываем свои руки. Советую не дёргаться, иначе сдохнете.

Переглянувшись с обоими оставшимися в живых бойцами Борса, понимаю, что желанием идти первыми они не горят. Хотя, терять в данной ситуации, вроде уже и нечего. Осторожно обойдя заваленный на бок стол, шагаю в сторону лестницы, приближаясь к механоиду. Когда нахожусь уже в ярде от него, сзади слышится искажённый болью голос капитана.

— Спуститесь сюда, трусы! И вытащите меня! Это приказ!

Сделав ещё шаг, поднимаю голову наверх и сталкиваюсь взглядом с дюжим полицейским в синей форме и круглом высоком шлеме, что нацелил на меня револьвер. За его спиной двое коллег с винтовками, в руках, которые тоже держат меня на прицеле. Показываю руки, а блюститель закона, после секундного раздумья командует.

— Стой на месте. Вы двое — вниз, вытащите его.

Насколько я могу судить, синемундирник не сильно рад тому факту, что офицер политической полиции выжил. А ко мне, бухая сапогами, быстро спускаются двое полицейских, сжимающих в руках винтовки. Отступая назад, пропускаю их мимо себя и заодно разглядываю вблизи оружие механоида, невольно поражаясь физической мощи существа — в каждой из его рук, по револьверу, чей калибр навскидку, не меньше двенадцати эйлов. Сомневаюсь, что у меня вышло бы сделать из такого больше одного прицельного выстрела — слишком большая отдача. Да и вес у них немалый, если отталкиваться от размеров этой "карманной артиллерии".

— Чего застыл? Пулю хочешь? Давай наверх!

Дёрнувшись от звука голоса рявкнувшего полицейского, замечаю, как губы механоида расплываются в подобии улыбки. Учитывая, что одна из пуль попала ему в челюсть, разворотив кожу и тонкий слой плоти под ней, зрелище довольно жуткое. Передёрнув плечами, устремляюсь вверх по ступенькам, быстро приближаясь к служителям правопорядка. Поравнявшись с первым, хочу к нему обратиться, но меня сразу толкают наверх, где вжимают лицом в стену и защёлкивают на запястьях наручники.

Заговорить получается только в момент, когда меня выталкивают во двор, где мордатый полицейский принимается за обыск.

— Эй, я не из их банды — меня сюда привели силой.

Закончивший обыск капрал, разворачивает меня к себе, опуская себе в карман несколько найденных монет, что вытащил из моего пальто и придирчиво разглядывает.

— В управлении разберутся, кто там и откуда. Троих наших положили, рицеровы уроды — вам теперь не отвертеться.

Когда меня снова крутят вокруг своей оси, направляя к выходу за ограду, действительно замечаю три трупа в полицейской форме — у “синих мундиров” есть все основания быть в бешенстве. Выведя на улицу, меня заталкивают в пародилижанс и усаживают на металлическую лавку, приделанную к стене. Спустя минуту, внутрь забрасывают ещё двоих мужчин, закованных в наручники, а за ними забирается пара полицейских, поигрывающих деревянными дубинками. Сразу, как двери закрываются, один из них бьёт ладонью по стенке транспорта и тот трогается с места.